Граф Витте

Таков уж, значит, век.

После этого быть оппортунистом ничуть не стыдно.

Не мешает только при этом быть Гамбеттой.

И надо спасти отечество.

Но возвратимся к нашему божественному балу.

«После всех радостей и несчастий, любви и ненависти приходит смерть. И дальше? Дальше? Ничего!» – как говорит Яго.

Нашёлся человек, – единственный, – который не захотел с ним танцевать, – фон Плеве.

Борьба.

И С. Ю. Витте похоронен по первому разряду.

Председатель совета или комитета, – но который, всё равно, никогда не собирается.

– И дальше?

– Дальше? Ничего!

Сам г. Витте говорит, – например, 8-го января, накануне 9-го, депутации из десяти литераторов:

– Я ничего не могу. Я ничего не значу.

Но г. Витте похоронен ещё живым.

Приходит Портсмут.

Берут того, другого. Но кого конце-то концов?

Один.

Витте.

Правильна или ошибаются, – но и в Европе, и в Америке единственным государственным человеком в России. считают г. Витте.

И г. Витте едет в Портсмут с единственным оружием против японцев.

– Ах, господа! Вы не знаете, что такое Россия! – говорит он всю дорогу.

Единственная фраза.

Он повторяет её, – как рисуют корреспонденты, – «с загадочной улыбкой, с видом меланхолическим и даже не лишённым грусти».

– Вы не можете даже себе представить, что такое Россия! – повторяет он всякому встречному.

И мало-помалу, и Европа и Америка гипнотизируются загадочной фразой.

Приходят к убеждению:

– А ведь, действительно, чёрт возьми, мы не знаем, что такое Россия!

Всему. цивилизованному миру так чужд наш строй.

Все видят, что война разоряет Россию.

Но…

– Что ещё могут заставить их сделать? И есть ли, наконец, что-нибудь, чего не могут их заставить сделать?!

Двадцатому веку трудно понять:

– Что возможно и что невозможно в шестнадцатом?

Европа и Америка решают:

– Если уж эти так упрямы, нажмём на тех, – те, всё-таки, ближе к нашему веку, к нашим понятиям и нравам. Не разоряться же всему миру из-за их войны!

И нажимают.

Япония уступает.

С. Ю. Витте одерживает первую русскую победу над Японией.

Портсмутский договор, – печальный сам по себе, – всё же самый лучший, на который можно было надеяться.

На который даже нельзя было надеяться.

В «credit'е» С. Ю. Витте он всегда останется колоссальной цифрой, сколько бы граф Витте ни вписал ещё себе в «debet».

Сравнительно, конечно, но, – увы! – портсмутский договор – единственная блестящая страница в этой истории, написанный с кляксами человеческой кровью, ненужной и бесполезной.

– Японцы заняли весь Сахалин. Витте отдал им только половину. Среди всех русских генералов, штатский Витте один отнял у японцев назад взятую позицию, – справедливо писал один французский журналист.

Дорога от Портсмута до Петербурга – сплошной триумф.

«Первый и единственный победитель!»

Все понимают, все знают, что «воскресший из мёртвых» человек не ляжет обратно.

Ни для кого не секрет, об этом говорит вся заграничная печать:

– Витте предстоит сыграть огромную, историческую роль. Его ждёт исключительный пост.

Г. Витте должен делать крюк.