Северный Колосс. Предвестие Бури

– Тогда забудь о них, есть достойные женщины и за пределами Хонтэ.

– К чему ты клонишь, дорогой брат? – Подавшись вперед, с нажимом прошептал герцог. – Холодные девы Северного Предела меня не привлекают.

Халладен отпустил родича, и достал из мешочка на поясе маленький портрет в золотой рамке:

– А что ты скажешь о ней? – Протянул он рисунок собеседнику.

Взгляд Хонтина немного задержался на золотистых локонах девушки:

– Красивая, – улыбнулся он, продолжая с интересом рассматривать ее лицо, но затем заметил краем глаза надпись в уголке портрета, и скривил губы: – Но ведь это же дочь Гадерика Урбена…

– Да, это Ивелина, принцесса Талании, – подтвердил Торас. – Самая достойная партия для тебя, брат.

– Гадерик – враг мне! – Герцог хотел отбросить портрет, но в последний миг что-то его остановило, и он вновь посмотрел на принцессу. – Нет… ничего не выйдет. Года не прошло, как я убил ее жениха.

Халладен помнил рассказы о той битве: таланцы под началом барона Джасина вторглись в пределы Хонтэ, желая то ли разграбить несколько деревень, то ли захватить спорные земли, а может, думали, что молодой герцог заплатит им выкуп, чтобы они убрались. Хонтин вышел им навстречу во главе своей гвардии, не став дожидаться, пока соберется все войско, вызнал, каким путем идет враг и ночью напал на таланский лагерь. Бежать удалось лишь немногим, остальные же погибли, даже не успев обнажить оружие. Джасина герцог привязал к дереву, нанес ему несколько ран и бросил, зная, что на запах крови скоро сбегутся волки.

– Скажешь, что лишь из любви к ней! – Велел граф. – Где ты найдешь невесту лучше? Она красива, скромна, ее отец – король. И он согласится на брак, потому, что это положит конец вашей вражде.

– Думаешь? – Оживился юноша.

– Уверен. Талания и Хонтэ вместе, – Халладен ударил кулаком по креслу. – С такой силой все соседи будут вынуждены считаться!

В глазах герцога еще видны были остатки сомнений, но Торас знал, что уже убедил его поступить так, как задумал. В конце концов, молодой правитель всегда прислушивался к его советам, и, что важнее, оставался доволен.

– Вели начинать приготовления к свадьбе, – решительно произнес граф. – Я сам поеду к Гадерику и попрошу руки его дочери!

– Ты сделаешь это для меня? Брат, я буду в неоплатном долгу перед тобой…

– Сделаю, – пообещал Торас. – Завтра же отправлюсь.

Улыбка сползла с лица Хонтина:

– Как, завтра? Неужели ты не погостишь у меня хотя бы неделю?

– Вот вернусь к тебе с невестой – и хоть всю зиму буду испытывать твое гостеприимство, – рассмеялся Халладен. – А сейчас надо торопиться, пока Гадерик не выдал дочь за кого-нибудь другого. Или ты готов всех ее женихов волками травить?

– Прости, Торас, – юноша кивнул. – Ты прав, время упускать нельзя. Распоряжусь, чтобы собрали еды в дорогу и дали лучших коней.

Утром северяне покинули дворец герцога, уезжая в некотором недоумении – никто из спутников Тораса не понимал, почему они провели в Кэрле только одну ночь после столь долгой и трудной дороги. Еще большей загадкой для рыцарей было, что теперь на уме у Халладена, не повернувшего назад, а продолжившего путь на юг, к границе с Таланией, где издавна не любили северян.

Хроника Деуса

«Ни оружие, ни страх, ни любовь не дают большей власти, нежели золото. Тот, в чьих руках торговые пути, имеет больше власти, чем любой король в мире. Люди в Деусе впитали эту истину с молоком матери, потому и течет нескончаемый золотой поток через их земли, потому и ставит Деус любые условия соседям, что в руках его торговцев множество товаров, без коих не обойтись ни владыкам, ни крестьянам. В великолепии и роскоши утопает драгоценный город купцов, способных всему назвать цену, и правдива пословица, гласящая: „Чего нет в Деусе, нигде не найдешь“. Пятьдесят лет было так, и будет еще пятьсот, ибо ничто не способно противостоять власти золота».

Глава Третья. Вопрос цены

Ранним утром ворота Деуса миновал одинокий всадник, показавшийся страже смутно знакомым, а потому они остановили его:

– Эй, как твое имя? – Бросил страж. – И бывал ли ты уже в Деусе?

– Любой путь, рано или поздно, приводит в Деус, – улыбнулся в ответ путник, отбросив с лица темную прядь. – Да, я бывал здесь и не раз.

– С какой же целью?

– Ради выгоды, конечно, – он подбросил на ладони монету и передал ее стражнику. – Ты хорошо несешь свою службу воин. Если другие столь же бдительны, как ты – то городу не грозит никакая опасность.

Любопытство стражника оказалось утолено, и человек смог продолжить путь, углубляясь в лабиринты торгового города. Хоргаль, а это был он, неплохо ориентировался в паутине узких улочек, причудливо сплетенных безумными, как могло показаться на первый взгляд, архитекторами. Однако, стоило хоть немного разобраться в устройстве города, и приходило понимание, что каждый дом здесь построен с определенной целью – получить прибыль побольше. Можно было постучать в любую дверь, и хозяин дома тут же предложил бы что-нибудь купить, убеждая, что именно у него самый лучший и дешевый товар. Посланец графа чувствовал себя здесь как рыба в воде, а потому с легкостью отказывался от, казалось бы, заманчивых предложений уличных торговцев и ловко лавировал между нагромождений лотков, точно зная, куда надо идти.

Дважды, выходя на торговую площадь (коих в городе было не менее шести), Хоргаль ловил за руки уличных воришек, пытавшихся утащить у него кошель. Первого келиец просто отпустил, не желая терять время, а второму сломал пару пальцев и оставил вопить, устроив для жителей Деуса бесплатное зрелище. Быть может, он и добрался бы до нужного места быстрее, однако со времени прошлого визита в город, Хоргаль избегал особо мрачных переулков, где запросто можно было распрощаться не только с деньгами, но и с жизнью. Таков был Деус – за внешним великолепием скрывалась грязь и нищета, куда более ужасающая, чем в других городах. Прослышав о богатствах деусских торговцев, сюда пытались проникнуть нищие и бродяги со всех концов света, и стража ничего не могла с этим поделать. С каждым годом Совет принимал все более суровые законы относительно воров и попрошаек, однако ситуации это не меняло: им рвали ноздри, отрезали уши, выдирали языки, отрубали руки, бросали в темницы, но вместо одного уже на следующий день появлялось трое новых, жаждущих испытать удачу в самом богатом городе мира.

Не так давно страже было позволено решать судьбу нищих по своему усмотрению, более того, за каждого бродягу полагался медяк в награду – отчет велся ушами, и жадные до денег стражники с утра до ночи обыскивали городские трущобы, прямо там верша суд и расправу. Ходили слухи, что у их начальника, господина Биаджо Почанни в доме целая стена украшена отрезанными ушами. Правда это была или нет, но спустя месяц изуродованный труп Биаджо был найден в сточной канаве – его лишили всех тех частей тела, какие отрубали нищим. Кто его убил, так и осталось загадкой, но стража поумерила пыл, не желая лишаться жизни за пригоршню медяков.

Для Хоргаля смерть господина Почанни стала весьма неприятным сюрпризом, поскольку тот был его хорошим знакомым и мог помочь за вполне разумную мзду. Теперь же келийцу предстояло завести дружбу с его приемником, а это могло дорогого стоить. Впрочем, пока у графского посланника было более важное дело, а именно – найти относительно безопасное место для ночлега и решить, кто из торговцев достоин его доверия в наибольшей степени, поскольку полностью доверять в Деусе можно было лишь самому себе и никому иному.

Доходный дом «Добро Пожаловать», где Хоргаль останавливался в прошлый раз, и куда он проделал столь извилистый путь по городским лабиринтам, оказался буквально наводнен столь отвратительными субъектами, что келиец поостерегся даже заходить внутрь, и поспешно скрылся за ближайшим поворотом.

– В Деусе ничто не вечно, – пробурчал он вполголоса.

Где-то в центре города, несомненно, находились хорошие гостиницы, однако и стоили они немало, а казна графства, которой заведовал Хоргаль, испытывала слишком большие трудности, чтобы так бездарно ее расходовать.

– Эй, парень, – подозвал он мальчишку, увлеченно тыкавшего палкой дохлую кошку, валявшуюся посреди улицы. – Иди сюда!

Ребенок с явной неохотой оторвался от своего занятия и исподлобья взглянул на Хоргаля с такой злобой, словно хотел сжечь его глазами. Естественно, маленькому оборванцу был ненавистен человек в дорогом плаще и добротных сапогах.

– Где стража последний раз устраивала облаву? – Спросил келиец, показав парнишке монетку.

Неприязнь в глазах мальчика тут же сменилась интересом, он даже подошел поближе, потянувшись за медяком.

– Вона там, – указал он в неопределенную сторону. – За улицей Ювелиров налево, к площади Висельника.

– Сильно лютовали?

Паренек довольно оскалился, пряча монетку:

– Шестерых сразу порезали, а других болтаться повесили! Я сам видел!

Хоргаль улыбнулся, и отвесил ему подзатыльник:

– Пшел вон!

Теперь, хотя бы было понятно, куда идти: там, где поработала стража, некоторое время было спокойно, а значит, можно было найти постоялый двор, не рискуя в первую же ночь стать жертвой грабителей. Хоргаля это вполне устраивало.

Ближе к вечеру он, наконец, отыскал дом, еще на прошлой неделе служивший ночлежкой для бродяг, но после визита стражи здесь многое изменилось, включая хозяина. Теперь, за вполне умеренную плату, в доме можно было снять небольшую комнатку с тяжелым засовом и крепкими ставнями на окне. О том, как в ней ухитрялись раньше помещаться пять-шесть нищих, Хоргаль предпочел не думать.

Спалось торговцу плохо, он постоянно прислушивался к каждому шороху, то и дело нащупывал рукоять кинжала под подушкой и все ждал, когда кто-нибудь попытается вломиться внутрь. С улицы иногда доносились крики и конское ржание, Хоргаль несколько раз подбегал к окну, чтобы выглянуть наружу, но всякий раз останавливался, не желая открывать ставни, словно они одни могли защитить его от грабителей. Наутро, усталый и злой, келиец покинул доходный дом, решив поискать более спокойное место для ночлега, пусть даже это будет дороже стоить.

В сарае неподалеку, служившем конюшней, Хоргаля ожидало первое неприятное известие – ночью кто-то украл его лошадь, оказавшуюся более привлекательной добычей по сравнению с клячами других постояльцев. Келиец бросился было к конюху, требуя возместить убытки, однако рослый детина, словно невзначай поигрывая мышцами, заявил, что охранять чужих лошадей он не нанимался. В Северном Пределе Хоргаль, несомненно, приказал бы выпороть его за дерзость, однако здесь обиду пришлось проглотить – звать стражу, не имея поддержки так некстати погибшего Почанни, было попросту бесполезно.