Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

Под знаком тамплиерского креста

Орден Христа был официально учрежден королем Португалии Динишем I 14 августа 1318 года в качестве военно-монашеского (духовно-рыцарского, или религиозного военного) Ордена. Первоначально король Диниш отдал Орден Христа (Ordem de Christo, Ордем ди Кришту) под покровительство учрежденного в Португалии ранее Авишского Ордена Святого Бенедикта (Ordem de Sao Bento de Avis, Ордем ди Сан Бенту ди Авиш). 14–15 марта 1319 года папа римский Иоанн XXII утвердил Устав Ордена Христа и порядок приема в новое духовно-рыцарское братство, издав с этой целью специальную буллу (торжественное послание) «Ad es quibus». Уцелевшие от конфискации владения и прочее имущество упраздненного Ордена Христа и Храма, находившиеся на территории королевств Португалия и Альгарвия, стали основой благосостояния новоучрежденного Ордена Христа (а фактически – переименованной португальской ветви Ордена Христа и Храма). По рекомендации короля Диниша I, папа Иоанн XXII назначил первым Великим Магистром Ордена Христа португальского аристократа дома Жила Мартинша (или Мартиниша), в прошлом – рыцаря упомянутого выше военно-монашеского Авишского Ордена Святого Бенедикта (отпочковавшегося от еще более древнего духовно-рыцарского Ордена Калатравы). Новому Ордену Христа был дан устав монашеского Ордена цистерцианцев (под чьим патронажем был в свое время учрежден Орден Христа и Храма Соломонова), в его варианте, разработанном для Ордена Калатравы и требовавшем соблюдения членами Ордена трех монашеских обетов: нестяжания (бедности), целомудрия (безбрачия) и послушания. Право наказания провинившихся членов Ордена Христа было предоставлено приору (настоятелю) Алкобакского монастыря Ордена цистерцианцев («братии белого облачения», духовно окормлявшей еще португальских тамплиеров – бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова). При утверждении в правах Ордена Христа папа римский выдвинул условие, послужившее в будущем основой для раскола Ордена Христа на португальскую и папскую ветвь. Папское условие заключалось в том, что римский понтифик выговорил себе и своим преемникам на Престоле святого Петра право участвовать в управлении Орденом Христа и право на посвящение кандидатов в рыцари Ордена («аспирантов»). Тем не менее, признание и утверждение в правах Ордена Христа папским престолом в течение долгого времени гарантировало соблюдение интересов португальской короны. Кроме того, в Португалии появился новый, собственный военно-монашеский Орден, продолжавший миссию упраздненного папским престолом Ордена Христа и Храма в деле борьбы с неверными, но уже не имеющий международного подчинения. Первоначально резиденция главы (Магистра, или, по-португальски: Мештри) рыцарей Ордена Христа располагалась в замке Каштру Марим (Морим), в пограничной с маврами провинции Алгарвиш, но в 1357 году, при шестом Великом Магистре рыцарей Христа, доме Нунью Родригише, резиденция, в целях более эффективного отражения мавританских набегов на христианские земли, была перенесена в отбитый у мавров старинный замок-монастырь (прецепторию) Ордена Христа и Храма, расположенный в Томаре, неподалеку от Сантарема. Своими последующими действиями Орден Христа, или Орден Томара (Ordem de Tomar), как его стали называть по новой резиденции Великого Магистра рыцарей Христа, вписал немало славных, героических страниц в историю упорной и кровавой борьбы христианских народов Иберийского полуострова с мавританской угрозой.

В рыцари Ордена Христа могли быть посвящены только люди благородного (дворянского) происхождения, принимавшие участие в военных действиях против магометан в течение, по крайней мере, трех лет. При посвящении в рыцари Христа аспиранты (кандидаты) приносили три упомянутых выше монашеских обета: нестяжания, целомудрия и послушания. Официальное одеяние принявшего постриг воина-монаха Ордена Христа было белого цвета с красным тамплиерским уширенным крестом (расширения на концах орденского креста, так называемые «иерихонские трубы», были дарованы папским престолом членам Ордена Христа и Храма за отвагу, проявленную ими при взятии сарацинской крепости Аскалона[11 - Ныне – Ашкелон в Израиле.] в Святой Земле – в знак того, что стены Аскалона не устояли перед отвагой тамплиеров, так же, как стены ветхозаветного Иерихона не устояли перед трубными звуками воинства библейского пророка Иисуса Навина). На этот красный «храмовнический» крест членов Ордена Христа был наложен более узкий прямой крест белого цвета (в знак того, что рыцари Христа – по крайней мере, в Португалии! – чисты от обвинений, возведенных на «бедных рыцарей Христа и Храма» французским королем и папой римским Климентом V).

В конце XV века и в XVI веке Орден Христа, подобно другим духовно-рыцарским Орденам, боровшимся с неверными на Иберийском полуострове, претерпел целый ряд изменений. Так, в конце XV столетия папой римским Александром VI Борджа (1492–1503) были отменены два древних, уже почти забытых к описываемому времени, орденских обета нестяжания и целомудрия. Отмена этих двух чисто монашеских обетов в немалой степени способствовала последующей секуляризации Ордена Христа (то есть приданию ему чисто светского характера династического рыцарского Ордена португальской короны). Но, несмотря на отмену этих обетов, Орден Христа еще долго сохранял свой, в сущности, духовно-рыцарский характер, ибо по-прежнему числил в своих рядах как рыцарей, так и нищенствующих монахов.

Должность Великого Магистра (Гран Мештри) Ордена Христа долгое время оставалась, как и в других рыцарских и духовных Орденах, выборной. Однако в 1417 году, после кончины Великого Магистра дома Лопу Диаша ди Соуса, король Португалии предложил избрать не новым магистром, а комендантом (управителем) Ордена Христа своего сына – инфанта дома Энрики. Папа римский согласился с королевским предложением, и в 1420 году управление Орденом Христа было передано дому Энрики (как полноправному члену Ордена – рыцарю-монаху, принесшему обеты послушания, безбрачия и нестяжания). С этого времени и до 1551 года управление Орденом Христа осуществлялось членами португальской королевской семьи. Так выборного главу Ордена Христа, Великого Магистра, сменил назначаемым королем и несменяемый комендант. Это обеспечило португальской короне постоянный, надежный и беспрепятственный контроль над Орденом Христа, хотя папский престол продолжал рассматривать Орден Христа в качестве чисто военно-монашеского (религиозного военного) учреждения и субъекта исключительно церковного права.

Прославившая коменданта Ордена Христа дома Энрики Навигадора (основавшего в городе Сагриш на юго-западе Португалии одну из первых «навигацких», то есть мореходных, школ Европы) страсть к морским исследованиям объяснялась целым рядом причин, главными из которых представляются следующие.

Во-первых, если мавры в Африке были действительно столь могущественны и многочисленны, как о них говорили в Европе, принцу, «как любому разумному человеку, обладающему естественной предусмотрительностью» (по выражению португальского историка Азурары), следовало бы выяснить силу врагов Святого Креста и пределы их могущества.

Во-вторых, за тридцать один год войны с маврами принц-комендант Энрики «не нашел ни одного христианского короля или принца за пределами своих земель, который во имя любви к Господу нашему Иисусу Христу согласился бы помочь ему в этой войне. Поэтому он пытался выяснить, не найдется ли в Африке или Индии христианских принцев (владетельных государей – В.А.), в которых любовь к Христу сильна настолько, что они согласились бы помочь ему в борьбе против врагов христианской веры» (в частности, принц Энрики пытался получить информацию о легендарном христианском «царстве пресвитера Иоанна в Индиях» – и со временем португальские мореплаватели действительно установили контакт с изнемогавшей в борьбе с мусульманами христианской Эфиопией, или, как тогда говорили, Абиссинией, едва не ставшей в результате этого контакта заморским владением Португалии).

В годы правления Энрики Навигадора (в чьей натуре стремление к открытию новых земель неразрывно сочеталось с благочестивым стремлением способствовать обращению в христианство «закосневших во мраке язычества» обитателей этих земель и, тем самым, спасению их душ) Орден Христа занялся активной миссионерской и торговой деятельностью в португальских заморских владениях. Так, в 1425 году рыцари Христа под знаком красного креста храмовников (зачастую – без белого «реабилитирующего» Орден креста в середине) колонизировали остров Мадейру и Канарские острова, в 1445 году – Азорские острова, а в дальнейшем исследовали западное побережье Африки (скорей всего – не без использования старинных морских карт, доставшихся им от их предшественников – тамплиеров).

Принц Энрики Навигадор не стеснялся использовать доходы возглавляемого им Ордена Христа для финансирования своих морских экспедиций (хотя сам, вопреки своему прозвищу – «Мореплаватель» – никогда не выходил в открытое море, ограничившись каботажным плаванием вдоль берега), унаследованные рыцарями Христа от их предшественников-храмовников морские карты – для прокладывания новых маршрутов, а имя Ордена – для того, чтобы добиться от папы римского Евгения IV официального признания права Португалии на земли, открытые именем Христа. Когда его исследовательские предприятия начали приносить прибыль, Энрики милостиво даровал Ордену Христа множество привилегий в новооткрытых землях, включая право на получение церковной десятины с острова Святого Михаила (Сан-Мигел) Азорского архипелага и половину доходов от продажи сахара с этого острова, десятую часть от всех гвинейских товаров, церковные налоги с острова Мадейры и др. Сотрудничество между Португальским королевством и Орденом Христа (объединенными в лице одного и того же принца – коменданта Энрики) оказалось плодотворным и взаимовыгодным.

Красный восьмиугольный крест с «иерихонскими трубами» Ордена тамплиеров и их преемников – рыцарей Ордена Христа – на концах, использование которого стало, по приказу инфанта Энрики Навигадора, обязательным для всех португальских кораблей, как символ морской мощи Португалии, украшал белые паруса, флаги и вымпелы каравелл Бартоломеу Диаша и Вашку да Гамы, шедших в «море-океан» открывать неведомые земли, а также военных кораблей португальских «новых крестоносцев» Франсишку ди Алмейды и Афонсу ди Албукерки, громивших мусульман в их «внутренних морях» – от Ормуза в Персидском заливе до Малакки в Андаманском море – и тем ослаблявших натиск воинственного Ислама на Европу. Великие географические открытия, совершенные отважными португальскими мореплавателями под знаменем с красным «тамплиерским» крестом рыцарей Христа, обогатили Лиссабон несметными сокровищами «Индий» и лишили ближневосточные магометанские державы баснословных доходов, извлекаемых теми из посреднической торговли между Востоком и Западом.

Дом Энрики Навигадор (в чей штаб долгое время входил уроженец немецкого города Нюрнберга Мартин Бегейм, или Бехайм, изготовивший в 1492 году первый, получивший широкую известность глобус Земли) оказался талантливым руководителем – при нем Орден Христа добился немалых военных успехов и даже основал пребывавшие под его покровительством автономные колонии в Северной Африке (как-никак начиналась эпоха Великих Географических Открытий). Папа римский Евгений IV (годы понтификата: 1431–1455) даровал рыцарям Христа право владеть десятой частью завоеванных у «мавров» территорий, в то время как португальский король дом Дуарти (Эдуарду, Эдуард) I (годы правления: 1433–1438) в 1433 г. даровал подчиненному его скипетру Ордену Христа статус «суверена» (то есть самодержавного правителя) территорий, которые ему предстояло завоевать у неверных в будущем (но не тех территорий, которыми рыцари Христа уже владели к тому времени, милостью короля Португалии). Преемник короля Дуарти I, Афонсу (Альфонс) V (1438–1481), расширил права Ордена Христа, уступив ему королевскую прерогативу назначать епископов во владениях Ордена, а папа римский Каликст III Борджа (1455–1458), подтвердив эту королевскую привилегию своей буллой, наделил Орден Христа духовной судебной властью в землях, подвластных рыцарям Христа, с дозволением награждать отличившихся соответственно принесенной пользе. В 1460 г. – год смерти принца-коменданта Энрики Навигадора[12 - Статуя Генриха Морехода занимает почетное место на памятнике Первооткрывателям в лиссабонском районе Белем, хотя сам он никаких новых земель не открыл, да и в море-океан не выходил.] – король Португалии Афонсу V даровал рыцарям Христа право на пятипроцентный сбор со всех товаров, поступающих из новых африканских земель.

Под управлением дома Энрики Навигадора Орден Христа был в 1449 году в очередной раз реформирован Жуаном (Иоанном), епископом Ламегу. После смерти инфанта Энрики, комендантом Ордена Христа стал племянник и приемный сын Мореплавателя – принц Фернанду (Фердинанд), сын короля Дуарти I, умерший в 1470 году. В 1484 году одиннадцатым по счету комендантом Ордена Христа был назначен дом Мануэл (Иммануил) ди Браганса, герцог Бежи, ставший через одиннадцать лет, после смерти своего кузена и сводного брата короля Жуана (Иоанна) II (1481–1495), королем Португалии под именем Мануэла I Счастливого (1495–1521)[13 - Дом Мануэл I был окончательно признан Великим Магистром Ордена Христа только буллой папы римского Льва Х «Constante fide» от 30 июля 1516 г.]. Своим прозвищем этот действительно удачливый и везучий во всех отношениях монарх был в решающей степени обязан доблести храбрейшего и мудрейшего из своих подданных – генерал-капитана Афонсу ди Албукерки, так и не оцененного королем-комендантом по достоинству.

История XVI века сохранила имена многих деятелей, покоривших мечом обширные территории. Но ни один из них не идет в сравнение с Албукерки. Как систематически осуществлявшиеся, тщательно подготовленные, проводимые по всем правилам тогдашней навигационной науки и прочих наук, исследовательские морские экспедиции португальцев отличались от фантастических авантюр Колумба, так и у Албукерки не было ничего общего с испанскими конкистадорами – открывателями и завоевателями Нового Света. Он не принадлежал к числу алчных «рыцарей удачи», одержимых «проклятой золота жаждой»[14 - Auri sacra fames (аури сакра фамэс) – «проклятая жажда золота» – ставшее «крылатым латинским изречением» выражение древнеримского поэта Публия Вергилия Марона, современника императора Августа, создателя римского «национального эпоса» – поэмы «Энеида».](включая даже «самого приличного» из них – прославленного генуэзца на испанской службе – дона Кристобаля Колона, вошедшего в историю как первооткрыватель Нового Света Христофор Колумб) и уходивших в неведомое море только за добычей. Сокровища сказочно богатого Востока его не прельщали. Будучи рабом одной-единственной идеи, он всю свою жизнь служил только ей. Мореход и воин, государственный деятель, дипломат и организатор в одном лице – в каждом из всех этих своих качеств он всегда, неустанно, направлял свои выдающиеся способности на достижение одной единственной цели – создания могучей колониальной державы. И потому подлинное величие Албукерки проявилось не столько в его военных победах, какими бы блестящими и ошеломляющими они ни представлялись современникам и потомкам, сколько в его созидательной деятельности строителя этой империи, стойко несшего «бремя белого человека» (как сказал бы о нем незабвенный бард другого, британского, колониализма сэр Редьярд Киплинг, живи он в XVI веке).

Албукерки был, прежде всего, творческой личностью, истинным творцом-созидателем. Именно это приходит на ум при наблюдении за возведением этим человеком – подлинным «титаном эпохи Возрождения» – тщательно спланированной им гигантской постройки, нового Храма во славу Всевышнего, которую он возводил постепенно, кирпичик к кирпичику, тщательно заботясь о мельчайшей детали, но при этом ни на миг не упуская из виду единое целое. Все, что он делал, должно было иметь непреходящие значение и ценность, как сказал о нем один из современников. К счастью для Албукерки, ему не дано было знать, что делу его жизни не суждена была долгая жизнь…

Ибо он далеко опередил свое время. Потому что принципы, важность которых для управления колониальной державой была им не просто осознана, но выстрадана, и послужила для него руководством к действию, были взяты на вооружение (прежде всего – англичанами, ухитряющимися по сей день удерживать в зоне влияния своего «Содружества наций» страны и народы, прикованные некогда к британской колониальной колеснице) лишь много позднее.

Не стремиться к порабощению и беспощадному угнетению колониальных народов, уважать их нравы и обычаи, приучать их к правосудию, не известному им дотоле, воспитывать и формировать их подрастающие поколения – к осознанию всего этого другие европейские колониальные державы пришли только в ХХ веке, когда было уже слишком поздно. Но кому в эпоху Албукерки (кроме него самого и его немногочисленных верных соратников, способных понять широту кругозора, глубину мысли и дальновидность своего гениального предводителя) пришло бы в голову стремиться к тому, чтобы завоеванный народ чувствовал себя под властью завоевателя более счастливым, чем до завоевания? Или к тому, чтобы обращаться с туземцами, «дикарями», не как с рабами белого человека, но как с подданными покорившего их – как мыслилось ему, для их же блага – государства? В области всех этих идей «просвещенного колониализма» Албукерки был первопроходцем, и когда его место опустело, не нашлось никого, способного и достойного его заменить…

Человек непреклонной воли, Албукерки был вынужден всю свою жизнь преодолевать ожесточенное сопротивление многочисленных противников. И тем не менее, пожалуй, ни один великий завоеватель в истории не оставил по себе такой доброй посмертной памяти у побежденных, испытавших непритворное чувство невосполнимой потери. Когда его железная рука перестала направлять судьбы Индии, Индия горестно возрыдала. Началось настоящее паломничество к его могиле. А все лихие капитаны и фидалгу[15 - Дворяне (португальский аналог испанских идальго).] и отчаянные сорвиголовы незнатного происхождения – солдаты и матросы – лишь со скрежетом зубовным подчинявшиеся введенной им железной дисциплине, внезапно осознали, что «второго такого не будет», и, что служба под командованием другого предводителя не доставляет им ни малейшей радости. Присланный на место завершившего свой путь земной дома Афонсу Албукерки новый губернатор португальской Индии, дом Лопу Суариш, нервный и суетливый человечек, бравшийся за сто дел одновременно и ни одно из них не доводивший толком до конца, вызывал недовольство буквально у всех – как у португальцев, так и у туземцев – пока не убедился в том, что необходимо самому быть не карликом, а гигантом, чтобы стать преемником гиганта.

И еще много лет длиннобородые, испещренные шрамами от боевых ранений ветераны с горестными вздохами вспоминали о правлении Афонсу ди Албукерки как о невозвратных золотых деньках. Эти золотые деньки и вправду больше никогда не возвратились. Ни один из преемников дома Афонсу не был настолько гениальным, чтобы продолжать начатое строительство на возведенном им фундаменте.

Возможно, Албукерки не удалось бы и самому осуществить все свои грандиозные планы и идеи, даже будь ему отпущен Богом более долгий век. Ведь он мечтал о создании грандиозной азиатской колониальной империи, удержать которую не только продолжительное, но и достаточно краткое время под своей властью было бы не по силам небольшой метрополии калибра Португалии. Но, пока он был жив, его планы казались вполне осуществимыми.

Как бы то ни было, Албукерки на протяжении целых шести лет удавалось, испытывая постоянный недостаток в людях, кораблях, деньгах, страдая от необоснованных подозрений своего собственного короля – дома Мануэла I Счастливого – поддерживать влияние Португалии на громадной территории, протиравшейся от Аравии до Китая. Он завладел ключами к Индийскому океану. Персия[16 - Нынешний Иран.], Сиам[17 - Сегодняшний Таиланд.] и Абиссиния[18 - Сегодняшняя Эфиопия.] искали его дружбы, а для дюжины самых могучих индийских владык его слово было законом.

«Дайте мне на три года три тысячи человек (солдат – В.А.), чтобы я мог действовать здесь (в «Индиях» – В.А.), как подобает» – писал Афонсу Албукерки дому Мануэлу. Тщетно. Он их так и не получил. И, тем не менее, на момент его смерти вся Азия боялась Португалии.

Единственной наградой, которую заслужил дом Афонсу ди Албукерки, была черная неблагодарность его короля.

Считаю необходимым уведомить уважаемого читателя о том, что титулы, имена и фамилии действующих лиц настоящей книги португальского происхождения приводятся не в привычной для русского уха, а в их португальской форме: «дом» вместо «дон», «фидалгу» вместо «идальго», «кавалейру» вместо «кабальеро», «Гонсалвиш» вместо «Гонсалес», «Мануэл» вместо «Мануэль», «Вашку» вместо «Васко», «Энрики» вместо «Энрике», «Франсишку» вместо «Франсиско», «Триштан» вместо «Тристан», «Камойанш» вместо «Камоэнс», «Албукерки» вместо «Альбукерки» и т. д. Приводя названия заморских (с португальской точки зрения) – индийских, персидских и прочих городов и других населенных пунктов, а также имен, автор, за некоторыми исключениями, воспроизводит их написание, принятое португальскими хронистами – современниками описанных в книге событий. Вне всякого сомнения, эти хронисты чаще всего безбожно искажали их – нелегко было португальцам передавать графически фонетическое звучание чуждых уху европейца имен и названий. Так, например, «Каликут» на самом деле назывался «Кожикоде», «Арсила», – Асила, «Онур» – Хоннавар, индийский титул правителя Каликута – «самурим» – звучал в действительности несколько иначе – «самутири», «Малик Ияса»[19 - Malik Yaz.] звали в действительности, почти наверняка, Малик Аяз, «Кожиатара»[20 - Cogeatar.] – вероятнее всего, Ходжа Аттар, «Раснорадина»[21 - Rasnoradin.] – видимо, «Рас-Нур-эд-Дин». Но, не будучи знатоком восточных языков, автор настоящей книги не берет на себя смелость вносить от себя корректуры, предпочитая копировать эти экзотические названия и имена так, как они написаны в португальских хрониках времен Великих Географических Открытий.

Глава третья

Долгие годы ожидания

В начале XV века португальский аристократ дом Жуан Гонсалвиш ди Гомиди убил свою супругу дону Леонор из рода Албукерки, заплатив за совершенное преступление собственной жизнью.

При жизни женоубийца был личным секретарем короля Португалии и, в силу занимаемой должности, играл немаловажную роль в жизни страны. А поскольку, с другой стороны, один из предков убитой им сеньоры Леонор вел свой род, по морганатической линии, от португальского правящего дома, разыгравшаяся трагедия стала притчей во языцех. Поэтому не удивительно, что осиротевшие дети, сочтя за благо отказаться от фамилии своего преступного отца, стали впредь именоваться по матери – Албукерки.

Одним из внуков злосчастной доны Леонор и был великий Афонсу, появившийся на свет в 1460 году от Рождества Христова. Он был вторым из четырех сыновей дома Гонсалу ди Албукерки, сеньора Вилла-Верди-душ-Франкуш. Отец и дед его отца служили личными секретарями португальских королей Жуана I и Дуарти I, дед по матери был адмиралом португальского флота. Благодаря своему знатному происхождению и высокому положению отца, приближенного к монаршей особе, Афонсу удостоился чести быть воспитанным при королевском дворе.

В то время в Португалии поистине стоило быть молодым. Франция медленно залечивала раны, нанесенные кровавой Столетней войной с англичанами и бургундцами (которую многие

современники считали карой небесной за расправу Капетингов с тамплиерами и следствием «проклятья Жака де Молэ»), с превеликим трудом собирая воедино свои разбежавшиеся из-под власти французской короны провинции. Англия страдала от тридцатилетней гражданской «войны Алой и Белой Розы». В испанских королевствах, раздираемых внутренними распрями, все, так сказать, кипело и бурлило. Германия была также погружена в хаос. Португалия же, к которой Фортуна оказалась более благосклонной, могла целиком посвятить себя тому, чтобы «дарить миру новые миры».

Эта Португалия XV века, которой было предназначено какое-то время творить мировую историю, была маленькой, но счастливой страной. Ее династия, призванная к власти народом, правила своими подданными благожелательно и милостиво. Хотя наличных денег не было в избытке, благодатный климат, или, выражаясь церковным языком, благорастворение воздухов, и плодородная почва способствовали обильному произрастанию хлеба, фруктов, овощей и винограда, а прибрежные воды кишмя кишели рыбой. Хотя продолжительные войны с Кастилией заметно поубавили населения, их неизменно выгодные для португальцев результаты, в конце концов, убедили воинственного кастильского соседа в твердой решимости и способности Португалии отразить все покушения на ее независимость. Что же до мусульманского фактора, то у врат Кастилии все еще гордо высилась непокоренная Гранада, резиденция мавританского эмира, именовавшего себя халифом, наместником пророка и повелителем правоверных. В то время как Португалия, освободившись еще двести лет тому назад от мавританской угрозы, теперь сама угрожала власти мавров. И где? За морем! Разве мусульманские твердыни Марокко не слагали одна за другой свое оружие к ногам бойцов немногочисленного, но отличавшегося высоким боевым духом португальского войска?

Однако экспансия Португалии не ограничивалась одной только Северной Африкой. Как уже говорилось выше, еще принц-комендант Энрики Навигадор разрабатывал гораздо более перспективные, далеко идущие планы, и крохотные каравеллы, несшие красный тамплиерский крест все дальше на юг, раскрывали все больше тайн и загадок «Моря Мрака». Где- то там, далеко, за неведомой пока что оконечностью материка, которую в один прекрасный день удастся обогнуть паруснику под знаком тамплиерского креста, лежала Индия с ее несметными сокровищами, и оттуда преемники рыцарей Христа и Храма были твердо намерены нанести решающий удар по Исламу. Пока же, приближая этот день, португальцы открывали для себя новые моря, новые острова, новые звезды и новые миры.

Темой повседневных обсуждений была навигационная наука. Корабль в полной оснастке, готовый отплыть на всех парусах в открытое море, привлекал внимание молодежи не меньше, чем сегодня – ракета, готовая к старту, новый «смартфон» или гоночный автомобиль.

Лиссабон превратился в настоящий центр паломничества и пункт притяжения, христианскую Мекку для всех, кто интересовался изучением географии и науки мореплавания. Он уподобился открытому окну, выходившему на мир. Мир, становившийся все больше с каждым днем. В Лиссабоне встречались люди со всех концов света – мореходы, ученые, торговцы, искатели приключений и пленные «дикари» из-за моря. Каждый год возвращавшийся оттуда флот привозил все новые диковинки. Потрепанные бурями, едва державшиеся на плаву, с изорванными парусами, корабли устало приставали к причалам лиссабонской гавани. Сходившие на берег тощие, загорелые до черноты «морские волки», насквозь просоленные океаном, повергали собиравшихся послушать их любопытных «сухопутных крыс» невероятными историями о приключениях в неведомых морях или на выжженных солнцем или утопавших в зелени, кишащих хищниками, гадами и людоедами далеких островах.

В этой насыщенной каждодневным ожиданием все новых, все более невероятных чудес и открытий, атмосфере рос и мужал юный Афонсу Албукерки. Подобно подавляющему большинству младших сыновей знатных дворянских семейств, он посвятил себя военному ремеслу, и долгие годы нес ратную службу в Арсиле[22 - После того, как португальцы, овладев в 1415 году Сеутой (по-арабски – Себтой) и разбив войска берберов-мусульман, надолго закрепились на марокканском побережье, они в 1471 году взяли приступом богатый, сильно укрепленный город североафриканских мавров Асилу (который называли Арсилой). Следует подчеркнуть, что завоевание Сеуты португальцами, венцом которого стало посвящение сыновей короля Жуана I в рыцари, мыслилось как первый шаг к созданию единого христианского королевства, способного победоносно завершить многовековой религиозно-политический конфликт с миром Ислама, выполнив, таким образом, завет «бедных соратников Христа и Храма Соломонова».], чей гарнизон постоянно сражался с тамошними маврами, не оставлявшими попыток силой оружия вернуть себе утраченную крепость. Вероятнее всего, Афонсу принял участие и в нескольких секретных морских экспедициях, целью которых было исследование богатств земель, расположенных в зоне португальского влияния[23 - По Тордесильясскому договору 1494 года объединенные личной униией Кастилия и Арагон (фактически уже слившиеся в Испанию) и Португалия, с санкции папского престола, поделили между собой уже открытый и еще не открытый Новый Свет. Демаркационная линия проходила с севера на юг в трехстах семидесяти лигах (испанских милях) западнее островов Азорского архипелага и Зеленого Мыса (порт. Кабу Верди); все уже открытые и еще не открытые земли западнее этой разграничительной линии, считались принадлежащими личной унии Кастилии и Арагона, все земли, расположенные восточнее – Португалии.], ибо впоследствии он проявил себя как испытанный, опытный моряк (а такой опыт на суше приобрести невозможно).

Этот довольно продолжительный, хотя и относительно незаметный (во всяком случае, для внешнего мира) период жизни молодого Албукерки закончился в 1503 году, через четыре года после триумфального возвращения Вашку да Гамы из-за моря[24 - В ходе своего первого плавания, продолжавшегося с 1497 по 1499 год, Вашку да Гама обогнул Африку и проложил морской путь в Индию.]. В тот год король дом Мануэл вручил двум двоюродным братьям из рода Албукерки – Афонсу и Франсишку – командование «перечным флотом», направлявшимся в Индию.

Афонсу Албукерки, успевший, ко времени нового назначения, уже разменять пятый десяток, отличался яркой, импозантной и запоминающейся внешностью. Судя по сохранившимся портретам и описанием современников, он был тощим, как жердь, с орлиным носом и густой бородой, в которой уже пробивалась седина. В его груди ветерана североафриканских кампаний билось мужественное сердце, душу переполняла энергия тайфуна или смерча. Дом Афонсу, закаленный испытаниями нелегкой воинской службы, не боялся ни опасности ни ответственности. Он был способен управлять кораблем, командовать военным флотом в морском сражении, вести к победам сухопутные войска, штурмовать и строить крепости, управлять завоеванными землями. И при этом всецело отдавал себе отчет в своих незаурядных способностях.

«Вы можете отдать мне в подчинение двенадцать королевств» – писал он впоследствии королю дому Мануэлу – «и я буду управлять ими мудро и хорошо. Не в силу моих особых дарований, но лишь потому, что я достаточно стар, чтобы принимать верные решения». Он действительно вовсе не считал себя выдающейся личностью, превосходящей всех своих современников и соплеменников. Что, впрочем, не мешало ему почитать многих из этих современников и соплеменников глупцами.

Албукерки был добрым и преданным другом. По отношению к врагам он мог проявлять гнев и резкость, но был неизменно чужд злопамятства и мстительности. Вплоть до последних дней своего земного существования дом Афонсу не переставал дивиться злопамятным людям, с непонятным ему наслаждением растравливавшим в себе старые душевные раны, нанесенные им в ходе ссор и споров с Албукерки, который сам эти споры и ссоры давно позабыл…

Возможно, у него было больше врагов, чем друзей. Он отнюдь не был склонен к столь характерной для португальских военачальников и флотоводцев драчливости, однако обладал горячим темпераментом, острым языком, склонностью к сарказму. А также, очевидно, двумя не способствующими карьерному росту свойствами характера, а именно:

1) свойством вызывать в сослуживцах зависть («что ему, больше всех надо?»)

и

2) свойством приводить в смущение и замешательство начальство (нарушая в сознании последнего привычную схему: «Я – начальник, ты – дурак…»).

Будучи убежденным сторонником строжайшей дисциплины, он ни разу не был замечен в непослушании кому-либо из своих начальников, в невыполнении отданного ему кем-либо из начальников приказа… И, тем не менее, начальники, видимо, почему-то всегда подозревали, что он способен на непослушание. Для своих подчиненных (одни из которых его боготворили, а другие – ненавидели) он всегда был справедливым начальником, требовавшим от них, однако, слепого и безоговорочного послушания. Он мог простить личное оскорбление, забыть дерзость и даже самую наглую выходку. А вот непослушание, неподчинение приказу дом Афонсу не прощал принципиально, никому и никогда.

Как истинный сын своего «века-волкодава», полного противоречий, Албукерки сочетал в себе грубость и жестокость с неподдельной, искренней добросердечностью. Современники не уставали восхвалять творимые им дела милосердия, его благотворительность, заботу об убогих и больных. Однако тот же самый человек, всегда чуткий к страданиям ближнего, без малейших угрызений совести и колебаний отдавал приказы о поголовном истреблении населения целых сел и городов.

Полученное им образование ограничивалось, как и у большинства аристократов его поколения, свободным владением латынью и основательным знанием Священного Писания, которое Афонсу постоянно цитировал (одно предполагало другое, ибо католическая Библия существовала в то время лишь в латинском переводе блаженного Иеронима Стридонского). Учтивый и любезный с дамами (сказалось придворное воспитание), Албукерки был красноречивым оратором, интересным собеседником, свободно писал на латинском и на португальском языке (его сохранившиеся письма свидетельствуют о хорошем литературном стиле). Но, кроме писем, Албукерки ничего не написал. Его жизнь была слишком переполнена другими, более насущными и важными, делами, не оставляя ему времени для литературного творчества (в отличие он других героев эпохи Великих Географических Открытий, вроде «португальского Гомера» – автора «Лузиад» Луиша Ваш ди Камойнша, Уолтера Рейли или Филиппа Сидни).

До своего отплытия в Индию дом Афонсу, согласно свидетельству его собственного сына, успел принять участие во всех португальских военных кампаниях и операциях. По свидетельству же самого Албукерки, он честно и верно служил двум португальским королям, не получив, однако же, особого признания. Почему-то его неизменно обходили чинами и наградами, так что почести и повышение по службе, вкупе с соответствующим содержанием, с завидным постоянством доставались соратникам дома Афонсу, но не ему самому.

С учетом всех этих обстоятельств, не приходится сомневаться в том, что Албукерки воспринял полученный им приказ короля возглавить флотилию из трех кораблей, пройти с ними несколько тысяч лиг[25 - Лига (Legua) – 6, 358 километров.] по просторам почти не исследованного моря-океана и вступить в дипломатические переговоры с владыками Востока, как долгожданный поворот в своей судьбе.

К узкому краешку Пиренейского полуострова, именуемому Португалией, его не привязывало ровным счетом ничего. На этом краешке Албукерки владел лишь двумя небольшими поместьями, парочкой сосновых лесов и виноградников, дававших ему крайне скудный доход. К тому же дом Афонсу был холост. Ибо, вступив в духовно-рыцарский Орден Сантьягу (Ordem de Sao Tiago, португальскую ветвь древнего иберийского братства меченосцев святого Иакова), строго (в отличие от иных своих собратьев по Ордену описываемой эпохи) соблюдал принесенный при вступлении в него монашеский обет безбрачия. Что, впрочем, не мешало ему иметь незаконного сына, чья мать осталась неизвестной. Но к своим племянникам Албукерки испытывал более теплые чувства, чем к собственному отпрыску. Тем не менее, он признал маленького бастарда Браса своим сыном и поручил его заботам своей замужней сестры. После чего, однако, на долгое время совсем позабыл о его существовании. Ибо все мысли и стремления дома Афонсу были устремлены к одной-единственной цели: узреть победоносное португальское знамя гордо реющим над покоренным Востоком. И самому быть знаменосцем.