История Тевтонского ордена

1) войско князя Александра понесло немалые потери при штурме Копорья, Изборска и Пскова;

2) был конец зимы, когда продовольствие заканчивается вообще (а в разоренных войной землях тем более), следовательно, прокормить многочисленное войско (даже такое традиционно неприхотливое в пище, как русское) не представлялось возможным;

3) начиналась весенняя распутица, которая затормозила бы продвижение многочисленного войска, да еще отягощенного большим обозом;

4) одержав победу в Ледовом побоище, Александр не продолжил войну с орденом (что свидетельствует об отсутствии у него необходимых для этого сил).

Заметим в скобках, что князь Александр Невский, женатый на Вассе – дочери князя Брячислава Полоцкого, имел в Ливонии и личный интерес.

5 апреля 1242 г. на льду (хотя целый ряд историков, вопреки устоявшейся традиции, и отрицает, что «на льду») Чудского озера (озера Пейпус) сошлись сотни тяжеловооруженных всадников. Одни из них – под началом князя Александра Невского, другие – под началом ливонского ландмейстера Тевтонского ордена Дитриха фон Грюнингена (хотя его личное участие в побоище также отрицается целым рядом историков). Вместо Грюнингена (Гренингена) часто называется Андреас фон Вельве (упоминаемый в Житии Александра Невского – хотя и без прямой связи с битвой на Чудском озере – как «Андреаш», прибывший познакомиться с князем Александром с Запада, от «тех, что именуют себя слугами Божьими»). В действительности Ледовое побоище происходило совсем не так, как описано в привычных нам учебниках (и уж тем более не так, как оно показано в фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский»). Из красочной картины сражения, в котором Александр Невский (уже носивший это прозвище в честь своей победы над шведами на реке Неве двумя годами ранее) окружил ливонских тевтонов фланговой атакой кавалерии, а тевтоны проломили своей тяжестью лед, верно лишь то, что тевтоны во второй раз атаковали «свиньей». «Свиньей» («кабаньей головой») именовался плотный строй с тяжеловооруженными всадниками в «челе» (первых рядах, выстроенных «клином») и по бокам и пешими ратниками (кнехтами) в середине. Этот боевой порядок был необычен для светских рыцарей Европы. Большинство из них из соображений личной и фамильной гордости просто не могло допустить, чтобы чье-то знамя находилось впереди. Рыцари с оруженосцами и челядью атаковали каждый сам по себе, образуя неправильную цепь. Новгородский летописец, писавший по горячим следам событий, воздал должное необычайно высокой дисциплине ливонских тевтонов, которые «прошиблись свиньею сквозь полк» русских.

В первоисточнике – Новгородской Первой летописи – говорится просто: на восходе солнца в субботу немцы и чудь (эсты-эстонцы) атаковали русских «на Чудском озере на Узмени у Вороньего камня… и прошиблись свиньей сквозь полк, и была тут сеча велика немцам и чуди… и не было видно льда, покрылось все кровью… и немцы тут пали, а чудь дала плечи (бежала), и гоня били их на 7-ми верстах по льду до Суболичького берега, и пало чуди без числа, а немец 400, а иных 50 руками взяли и привели в Новгород».

Согласно тевтонской «Рифмованной хронике» конца XIII в., «у русских было много стрелков, они отразили первую атаку, мужественно выстроившись перед войском короля (князя Александра. – В. А.). Видно было, что отряд братьев (баннер – хоругвь, или знамя, отряд численностью 30-35 рыцарей, а всего – до 400 всадников. – В. А.) строй стрелков прорвал, был слышен звон мечей и видно, как раскалывались шлемы. С обеих сторон убитые падали на землю (или на траву, но не на лед! – В. А.). Те, кто был в войске братьев, оказались в окружении… братья упорно сражались, все же их одолели. Часть… вышла из боя, чтобы спастись… двадцать братьев остались убитыми и шестеро попали в плен». Цифры вполне соответствуют Новгородской Первой летописи: 20 рыцарей сопровождало более 400 кнехтов, но в плен их всегда брали меньше (из в общей сложности 50 немцев всего 6 рыцарей). Впрочем, скорее всего, под «братьями» в «Рифмованной хронике» подразумеваются не только орденские братья-рыцари, но и братья-сарианты.

В отличие от фильма Эйзенштейна, «братьям» ливонского филиала Тевтонского ордена в этой сече противостоял вовсе не пеший строй новгородского ополчения (участие которого в битве представлялось крайне важным для советской кинематографии и историографии, дабы лишний раз подчеркнуть «исторически прогрессивный», «народный» и «классовый» характер Ледового побоища – ведь и сам князь Александр, по версии Эйзенштейна – в которой он, кстати, ни разу лба не перекрестит, предоставив тевтонским «врагам народа» в изобилии пользоваться всевозможной христианской символикой! – выступает как своеобразный «вождь народных масс», разгром которыми тевтонской походной часовни, с последующим бегством епископа со Святыми Дарами под мышкой, особенно смакуется тов. Эйзенштейном! – в борьбе не только с «феодальной агрессией» коварного латинского Запада, но и с «собственными эксплуататорами» – новгородскими и псковскими богатеями, среди которых присутствует, между прочим, и некий православный изменник-монах). Никаких сведений об участии новгородского ополчения в Ледовом побоище (в отличие, скажем, от битвы с ливонскими тевтонами и их союзниками при Раковоре в 1268 г.) до нас не дошло. Кстати, даже если бы в Ледовом побоище и участвовало «народное» новгородское ополчение, оно было бы отлично вооруженным и выглядело бы совсем не так убого, как в кино – мужики-лапотники с дубинами, ослопами, оглоблями, в «кольчужках» явно не по росту – «да не (классовый. – В. А.) враг дал, сам ковал»! Но дело-то совсем в другом. Ливонским тевтонам пришлось «пробиваться свиньей» через Передовой полк отборной владимиро-суздальской княжеской «кованой рати» братьев Александра и Андрея Ярославичей, превосходившей мариан (войско которых, как мы знаем, состояло в основном из легко вооруженных чудинов-эстов) тяжестью вооружения.

О подавляющей мощи русских дружинников в двойных кольчугах и блистающих шлемах сообщают все тевтонские источники, начиная с «Рифмованной хроники» XIII в. В немецком описании Чудской битвы подчеркнуто еще, что суздальская конная рать «короля Александра» в изобилии имела луки, обладавшие огромной убойной силой. Именно градом стрел, выпущенных из этих луков, русский Передовой полк отразил первую атаку ливонских тевтонов. Но те повторили атаку, прорвали боевые порядки Передового полка и врубились в основную рать – Большой полк.

Расстановка русских войск была стандартной: князь во главе Большого полка в центре, впереди – Передовой полк, на флангах – полки Правой и Левой руки. Возможно, имелся еще и резервный, Засадный полк (как в фильме Эйзенштейна), однако обрывистый восточный берег Чудского озера в районе Вороньего камня делал его необязательным. Маневра для окружения ливонских тевтонов Александру Невскому не требовалось – ведь они сами буквально рвались в окружение, в котором и погибли. В самубийственной второй атаке участвовало более 400 конных воинов, в том числе около 35 братьев-рыцарей. Менее десятка смогло прорваться назад и бежать по примеру чудинов-эстов, составлявших «тело» железной тевтонской «свиньи». 20 братьев-рыцарей полегло в жаркой сече, шесть было взято в плен. В этом тевтонская хроника точно совпадает с русской (вместе с кнехтами – 50 пленных немцев и 400 убитых, усеявших своими телами окровавленный лед Чудского озера).

Скорее всего, никакой лед под ливонскими тевтонами 5 апреля 1242 г. не проламывался, и под лед они не уходили (да и как в таком случае они смогли бы «усеять лед своими телами на протяжении нескольких верст»). Ведь место для битвы выбирал сам князь Александр, который уж точно не стал бы выстраивать свою собственную тяжеловооруженную отборную конницу на тонком, подтаявшем льду (именно на этом основании ряд историков вообще ставит под сомнение самый факт, что сражение произошло «на льду» Чудского озера, а не «при» Чудском озере)! А вот в другом, уже упоминавшемся нами выше, сражении с русскими, восемью годами ранее, в 1234 г., когда отец Александра Невского – князь Ярослав Всеволодович – потопил братьев Ливонского ордена меченосцев (не влившегося еще в более крупный и сильный Тевтонский орден) в реке Эмбах, под хрупкий лед которой некоторые из них действительно провалились. Весьма красочный и леденящий душу мотив потопления немецких рыцарей, проваливающихся под лед, присутствует не только в фильме Эйзенштейна, но и почти на каждой картине, посвященной Ледовому побоищу. Но история его происхождения уходит в прошлое не далее, чем до XV в., когда он был впервые внесен в описание Чудской битвы, включенное в Софийскую Первую летопись.

Укажем, кстати, вес защитного вооружения рыцаря первой половины XIII в.:

1) кольчуга с длинными рукавами – около 14 кг;

2) кольчужные чулки (около 8 кг пара);

3) щит (около 4 кг);

4) шлем (около 4 кг).

Таким образом, общий вес защитного вооружения составляет около 30 кг, при этом весьма равномерно распределенных по телу и нисколько не сковывающих движений (так что представление о «неповоротливых», «тяжеловесных», «неуклюжих» западных рыцарях на поверку оказывается не более чем мифом – во всяком случае, в отношении рыцарей XIII в.). Для сравнения: полная выкладка современного пехотинца составляет более 40 кг. Но это так, к слову.

А если даже кто-то из тевтонов и провалился под лед, то это могли быть только те «слуги Божии», которых воины князя Александра оттеснили на так называемые «сиговицы» – подтаявший лед, не выдержавший тяжести дерущихся и действительно проломившийся под ними. Видимо, среди этих немногочисленных провалившихся были не только тевтоны, но и дружинники князей Александра и Андрея. Судя по иконографическим источникам описываемого времени, вооружение и доспехи русских дружинников практически не отличались от вооружения и доспехов западноевропейских рыцарей и, соответственно, весили не меньше. Не зря в «Слове о полку Игореве», описывающем события конца предыдущего, XII в., упоминаются «латынские» (латинские, то есть западноевропейские) шлемы русских князей.

Новгородская летопись так и говорит: «…иних (некоторых, нескольких, кое-кого) вода потопи…» Впрочем, довольно об этом.

Судя по немецкой хронике, ливонские тевтоны и их союзники бросились в бой от страха перед могучей ратью, с которой «король Александр» отвоевал у них Псков и новгородские владения, захваченные ненадолго «марианами», а теперь шел на Дерпт. Именно дерптский епископ Герман фон Буксгевден взывал к ордену о спасении. И тевтоны спасли его – хотя и ценой собственных жизней.

Впрочем, князь Александр не собирался осаждать и штурмовать Дерпт, претендуя лишь на дань, которую дерптский епископ был обязан платить новгородскому князю за право владения эстами.

Сразу же после битвы Господин Великий Новгород заключил мир, причем не с ливонским филиалом Тевтонского ордена, а с епископами Риги и Дерпта. Епископы прислали в Новгород посольство с извинениями за вторжение и предложением примириться на границах, существовавших до 1240 г., произведя размен пленных. Как сказано в Новгородской Первой летописи, «в том же (1242) году прислали немцы с поклоном» в отсутствие князя, что мы заняли Водь, Лугу, Псков, Латыголу (Латгалию) мечом, того мы все отступаем, а что мы взяли мужей ваших, теми разменяемся, мы ваших отпустим, а вы наших пустите, и заложников псковских отпустили и умирились». Стороны заключили мир, причем о возобновлении выплаты дерптским епископом «юрьевской дани» новгородскому князю и речи не было (хотя именно из-за невыплаты этой дани дело и дошло до Ледового побоища)! Не ясно, участвовал ли князь Александр в подписании мирного договора. Во всяком случае, в 1243 г. он уже замещал на владимирском столе (великокняжеском престоле) своего отца великого князя Ярослава Всеволодовича, вызванного татаро-монгольским ханом в Орду.

Воодушевленные разгромом тевтонов в Ледовом побоище, в 1242 г. против власти ордена восстали пруссы. Непосредственной причиной восстания послужила, однако, не победа князя Александра, а нарушение Тевтонским орденом договора, по которому представителям прусской родоплеменной знати предоставлялось право участвовать в управлении делами земель. Восставшие опустошили Хелминскую землю (Кульмерланд), но большинство орденских замков устояло перед их натиском.

1 октября 1243 г. был подписан договор о взаимной защите и помощи между епископами Риги, Дерпта, острова Эзель и Тевтонским орденом.

В 1244 г. в битве при Газе в далекой Святой земле войско крестоносцев было разгромлено объединенной армией хорезмийских и египетских мусульман. После поражения Христовых воинов при Газе у Тевтонского ордена осталось в Святой земле всего три брата-рыцаря (397 тевтонов были убиты или попали в сарацинский плен).

В 1247 г. в Пруссию прибыло пополнение, состоявшее в основном из братьев других военно-монашеских орденов, и тевтоны перешли в наступление на прусских повстанцев.

23 ноября 1249 г. в битве при Крюкене пруссам удалось разгромить многочисленный отряд тевтонов. В схватке пало 54 орденских брата. Редко когда пруссам удавалось добиваться такого успеха в полевом сражении.

О высшем руководстве Тевтонского ордена

Тевтонский орден имел строгий устав и четкую иерархическую структуру. Во главе ордена стоял Совет (Конвент) высших должностных лиц, называвшихся по-немецки (гросс) гебитигеры, в переводе на русский – (великие) повелители, и, в свою очередь, возглавлявшихся орденсгебитигером, избиравшимся пожизненно Генеральным Капитулом (административным советом) и носившим титул верховного магистра – «Супремус магистер» (supremus magister) или «Магистер генералис» (magister generalis) по-латыни и «гохмейстер» (Hochmeister) по-немецки (старонем. homeyster).

Данное обстоятельство следует особо подчеркнуть, поскольку глава Тевтонского ордена в русскоязычной литературе почему-то (вероятно, в подражание главам других военно-монашеских орденов – например, храмовников или госпитальеров) упорно именуется не «верховным», а «великим» магистром. Латинское слово «магистер» (нам более привычна русифицированная форма «магистр»), равно как и его немецкий эквивалент «мейстер» («майстер»), означает «мастер» в антично-средневековом значении этого слова («начальник», «учитель», «наставник» или, как тогда говорили, «ректор» – сравните наше современное «мэтр» в значении «авторитет», «величина в своей области»). Например, в немецком переводе Евангелия ученики Иисусовы именуют своего Божественного Учителя «Мейстер» (буквально «мастер», «магистр»).

Гохмейстер ордена, осуществлявший в соответствии со своим титулом верховную духовную и светскую власть и подчиненный непосредственно римскому папе, избирался пожизненно, хотя иногда рыцари его смещали (например, Гергарда фон Мальберга или Генриха фон Плауэна), а порой – даже убивали (как Вернера фон Орзельна). Гохмейстер Карл фон Трир (Каролус де Тревери), смещенный своим окружением в 1317 г., покинул свою мариенбургскую резиденцию, был в 1318 г. восстановлен в должности на орденском Конвенте в городе Эрфурте, но в Мариенбург больше не вернулся, продолжая управлять орденом Приснодевы Марии из своего родного немецкого города Трира. Гохмейстер Буркхард фон Швенден (Бургардус де Сванден), выходец из Швейцарии, перед самым отбытием в Святую землю неожиданно вышел из Тевтонского ордена и вступил в орден госпиталариев (госпитальеров), членом которого оставался до самой смерти (хотя и пытался впоследствии вернуться в орден Девы Марии). Но подобные случаи были крайне редки.

По своему достоинству верховный магистр как духовное лицо считался равным епископу Римско-католической церкви, в знак чего носил полученный от папы епископский перстень («кольцо верховного магистра») и посох. До наших дней сохранился перстень, датируемый первой половиной XIII в., якобы подаренный (анти)папой Гонорием III четвертому гохмейстеру тевтонов Герману фон Зальца. Это массивное литое кольцо из червонного золота, украшенное большим, неправильной формы кроваво-красным рубином, обрамленным по бокам двумя крупными алмазами.

Первоначально верховные магистры тевтонов носили такое же белое, с черным крестом на левом плече, облачение, что и все братья-рыцари своего ордена, независимо от занимаемой должности.

Единственным внешним отличием гохмейстера от остальных рыцарей ордена Девы Марии в описываемый ранний период орденской истории являлся нашитый на груди его белого кафтана (котты) или полукафтанья (сюрко) черный крест с серебряной окантовкой – первоначально прямой, но со временем превратившийся в лапчатый. К концу XV в. серебряную окантовку, судя по дошедшим до нас иллюстрациям и гравюрам, получили и черные лапчатые кресты на белых плащах рыцарей и священников Тевтонского ордена. Именно этот черный, прошитый серебром тевтонский крест впоследствии, в начале XIX в., вдохновил прусских художников на создание знака Железного Креста, а в годы Первой мировой войны – эмблем для боевых машин и самолетов германской армии.

Избрание верховного магистра мариан

Весьма любопытной представляется, на наш взгляд, процедура выборов гохмейстера тевтонов.

Сначала на заседании Генерального Капитула зачитывался вслух устав Тевтонского ордена. Затем служили обедню, во время который каждый член капитула пятнадцать раз читал молитву «Pater noster» («Отче наш»). После этого торжественного богослужения устраивалась традиционная даровая трапеза для 13 убогих. Затем великий комтур (заместитель верховного магистра) назначал первого электора (выборщика), тот, в свою очередь – второго, потом первый и второй выборщики вместе назначали третьего выборщика, и так далее, пока общее число всех выборщиков не достигало тринадцати. Это число считалось священным – в память Христа и 12 его апостолов – и складывалось из одного брата-священника, 8 братьев-рыцарей и 4 услужающих братьев, представлявших различные комменды (комтурии, командорства) Тевтонского ордена. Выборщики присягали на Святом Евангелии честно исполнить свой долг, после чего приступали к процедуре выборов нового гохмейстера.

Как правило, выборы протекали спокойно, без особых разногласий, и завершались пением «Te Deum laudamus» («Тебя Бога хвалим…»). Затем заместитель главы ордена торжественно вручал вновь избранному верховному магистру большую орденскую печать и перстень, символизировавший высшую власть над орденом. Под колокольный звон гохмейстер, его заместитель и отправлявший торжественное богослужение брат-священник обменивались так называемым «поцелуем мира», после чего верховный магистр, с согласия Генерального Капитула, назначал на высшие должности ордена новых «гебитигеров» (или оставлял в должности прежних).

Состояние орденской казны держалось в строжайшей тайне. Большая печать ордена хранилась в потайном шкафу с тремя замками. Ключ от первого замка хранился у самого верховного магистра, ключ от второго замка – у великого комтура, ключ от третьего замка – у «тресслера» (казначея). Поэтому открыть этот шкаф они могли только втроем. Таким образом, власть гохмейстера, хотя и была, по сути дела, самодержавной, тем не менее, ограничивалась Генеральным Капитулом – например, в столь важных финансовых вопросах.

О должностном гербе верховного магистра

Прямой черный крест верховного магистра Тевтонского ордена на белом поле был украшен в центре черным одноглавым орлом Священной Римской империи германской нации на золотом щите. На черный крест был наложен более узкий золотой крест королевства Иерусалимского, основанного крестоносцами в Земле обетованной (так называемый «Крест императора Констанция» – по древней легенде, римскому императору Констанцию, сыну первого христианского императора – святого равноапостольного царя Константина Великого, – в небе над Иерусалимом привиделся крест именно такой формы), чаще всего имевший форму, именующуюся в геральдике «костыльной» или «усиленной» (с поперечными перекладинами на концах лучей креста), оканчивающийся на концах золотыми геральдическими лилиями.

Черный одноглавый имперский орел на гербе гохмейстера мариан связан с буллой римско-германского императора Фридриха II Гогенштауфена 1226 г., даровавшего тевтонскому верховному магистру наследственные права суверенного владетельного государя в завоеванной Пруссии (не входившей в состав Священной Римской империи) и титул князя (по-немецки «фюрста», по-латыни «принцепса») Священной Римской империи германской нации (во входивших в состав империи орденских владениях тевтонов).

Золотой иерусалимский крест был дарован гохмейстерам ордена королем Иерусалимским Гвидо(ном) Лузиньяном вместе с рядом привилегий за заслуги тевтонских рыцарей в борьбе против сарацин в Святой земле. Золотые же лилии на концах креста в гербе верховного магистра Тевтонский орден за аналогичные заслуги получил от французского короля-крестоносца Людовика IX Святого. К середине XIV в., в эпоху расцвета Тевтонского ордена в Пруссии, этот уже далекий от первоначальной монашеской простоты, пышный герб украшал белое облачение, доспехи, щит, конскую попону, Большую и Малую хоругвь верховного магистра (а с середины XV в. и по сей день – богато украшенный шейный крест на черной ленте и металлический крест, который гохмейстеры носят слева на груди в качестве своеобразного эквивалента орденской звезды).

Все ли тевтонские рыцари были дворянского происхождения?

В качестве полноправных членов в Тевтонский орден в первые столетия его существования принимались главным образом отпрыски дворянских родов (как правило, младшие сыновья мелкопоместных рыцарей, не получавшие доли в отцовском наследстве), но наряду с ними также и не принадлежавшие в рыцарскому сословию (лат. ordo equester, буквально: «всадническому сословию» – термин, заимствованный из терминологии Древнего Рима, где всадниками – эквитами – именовалось второе по знатности, богатству и значению сословие после патрициев-сенаторов) бюргеры (горожане) – главным образом, граждане торговых ганзейских городов Бремена и Любека (как дань уважения первым тевтонским странноприимцам, происходившим из этих двух городов) – и хорошо зарекомендовавшие себя незнатные воины-крестоносцы.

Последние за особые заслуги, пройдя период послушничества и после принесения необходимых обетов и принятия монашеского пострига, возводились в сан брата-рыцаря (лат. «фратер милес» или «фратер милитариус», буквально брата-воина) Тевтонского ордена лично гохмейстером (который сам обычно был выходцем из нетитулованного рыцарского сословия, и лишь в редких случаях – из аристократических родов Священной Римской империи германской нации). Подниматься по служебной лестнице до высших административных должностей могли, как правило, лишь братья-рыцари, хотя бывали и исключения. Так, например, вышеупомянутый верховный магистр Карл фон Трир был сыном горожанина (бюргера) из немецкого города Трира на Рейне. Братья-рыцари, братья-сарианты и братья-священники приносили обет пожизненного служения Тевтонскому ордену.

Братья, вступившие в орден Девы Марии, передавали ему всю свою движимость и недвижимость (если таковая имелась), навечно вешали щиты со своими фамильными гербами (если обладали таковыми) на стены орденской церкви и отныне украшали свой щит только черным на белом поле крестом Тевтонского ордена. Кстати, почему, собственно говоря, Тевтонского и какое отношение тевтоны, или тевтонцы, имеют к немцам и Германии?

О происхождении слова «тевтоны»

Первые упоминания о тевтонах (лат. teutoni) относятся к 350-320 гг. до Р. Х., когда древнегреческий мореплаватель Пифей (который, кстати, впервые поведал миру о существовании за полярным кругом таинственной земли «Крайняя Туле», или «Крайняя Фула» (лат. Ultima Thule) из Массилии (Марселя) достиг северо-западного побережья современной Германии и обнаружил обитавшее там племя тевтонов. Согласно Пифею, эти тевтоны вели с греками меновую торговлю электроном (то есть солнечным камнем янтарем), который собирали на каком-то острове Абал (Абалон, Авалон – возможно, «Остров Яблок», связанный в позднейших легендах с феей Морганой и королем Британии Артуром Пендрагоном?), лежащем в одном дне пути от побережья (некоторые историки пытались локализовать Абал в районе современного немецкого острова Гельголанд). Во второй раз греко-римский мир столкнулся с тевтонами в 104-101 гг. до Р. Х., когда они в союзе с племенем кимвров чуть было не завоевали Италию.