Сокрытая летопись Потомков. Змеиный клубок

– Благодарю. Как я понимаю, Ольга, не знаю как Вас по батюшке, Вы теперь с… – он так же, как и она на мгновение прервался, – …Вашим братом? Или Вас подвезти, может, обоих?

– Да, с ним. Не стоит, мы сами. Спасибо Вам за весьма интересный вечер, и я ещё не сдаюсь в своём стремлении всё же закончить наше интервью!

Парень хитро прищурился и достал из кармана визитную карточку.

– Не сомневаюсь, а раз так, то вот моя визитка. Только очень Вас прошу, не выкладывайте номер в интернет. – Он усмехнулся. – Не люблю менять симки чаще обычного.

– Конфиденциальность источников – наше всё! – улыбнулась в ответ девушка, принимая строгого вида карту серебристого цвета, на которой кроме цифр телефона затейливым вензелем была выведена тройная «В». – Тогда до встречи, Виктор… Владимирович. И Вам доброй ночи, господа следователи.

И Красновы отправились в сторону дороги, причём на удалении у некоторых присутствующий получилось разобрать приглушённое: Виктор? Тот самый?..

– Вечно я именно тот самый, – иронично выдал парень, кивнул служителям закона и направился вместе с охраной к машине.

Если бы кто-то наблюдал во время разговора у оврага за оставленным позади кортежем, то он бы увидел, как за минут пять до прихода хозяина, один из охранников, стоявший у спортивной красавицы Уайры, с совершенно невозмутимым видом открыл дверь машины со стороны пассажира, куда тут же запрыгнул неприметный серый кот…

Интерлюдия 2

О волках, овцах и овечьих шкурах

Кто взял мой хрустальный шар, не спросив меня?

Кто мне яду подмешал среди бела дня?

Стой где очерчен мелом круг.

Как мне приятен твой испуг…

    (с) Ария «Отшельник»

Анапа. Северный пригород. Пустырь.

16 июня 2019 года. 19:25 UTC +3

«Тум-м-тум-м» – тяжёлое дыхание отдавалось в висках, будто гигантский бубен бил под сводами огромного каменного подземелья. Птаху пришлось в очередной раз остановиться, прислонившись рукой к деревянному забору, но медлить было нельзя!

«Нет! Это уже слишком!» – билось в его голове набатом, вторя ударам тяжёлого дыхания. Сегодня до жирафа наконец-то дошло то, что грызло его в последние месяцы. Да и если быть честным, то с самого начала этой чудовищной эпопеи с сектами и чёрной магией.

«Ну разумеется, ты думал, что там будут цветочки рвать да на арфах играть!» – ехидно поддевали его собственные мысли, подстёгнутые, поздно проснувшейся, логикой.

«Тебя и всех остальных же к подобному всё это время и готовили!» ? продолжали бесноваться мысли в голове, но это была чистейшая правда.

Та ритуальная практика с кошачьими сердцами – это были ещё цветочки. Можно сказать, рутина их тяжёлых рабочих будней, как глумливо называл всё это Черныш. Обещали силу и власть, но пока что не было даже и проблеска этой самой власти и силы. Ладно, допустим, что то, что было им обещано и вообще всё то, что они делали того стоило, даже жёсткие меры конспирации были, вроде как, оправданы. Но Птаху с каждым днём всё больше казалось, что они всего лишь пешки, разменные монеты в руках Старших, хотя он сам приближался к этому статусу. В пользу этого говорило отношение к конфликтам внутри секты. Если такого рода проблемы среди круга младших адептов даже поощрялись, как дополнительный элемент естественного отбора и выявления кандидатов на повышение, то «неуставные проявления» по отношению к Старшим жестоко карались. Адепт, нарушивший субординацию или ослушавшийся приказа адепта выше себя по рангу, тут же получал не только физическое наказание, но и просто втаптывался в грязь морально. Делалось всё это настолько жестоко, что хватало нескольких недель, чтобы дисциплина среди младших культистов заставляла казарменную нервно курить в сторонке. Причём делалось это максимально публично – в назидание остальным.

После памятного мастер-класса и внушения о халтуре от Ментора, вся их компания стала прямо-таки образцом прилежания. Особенно после того, как Игорька, вечного лентяя, живущего по принципу «Коси и забивай!», всё-таки поймали на злостной халтуре. Ментор тогда прочёл целую лекцию об одном, знаете ли, очень полезном армейском приёме древних римлян – децимации. И, как всегда, теорией он не ограничился…

В общем, пришлось всей компанией трижды огреть висящего на цепях парня по спине весьма зловещего вида плетью. Мало того, перед этим Ментор елейно-замогильным голосом пообещал, что если кто-нибудь будет бить жалея, то сам окажется рядом с приговорённым в том же качестве. Не сказать, что Игорь был Птаху настолько уж другом, но всё же было нечто переламывающее изнутри в том, чтобы наносить ему удары, оставляющие кровавые полосы, и слышать его отчаянные завывания. Да, большинство тренировок и ритуалов, так или иначе, были связаны с насилием, и многим это очень даже нравилось, вот только не Егору. И не Алохе. Но если Егору до сих пор удавалось умело скрывать подобную слабость, как тут это именовалось, то Алоха уже был у Ментора на карандаше… Птах его даже в некотором роде взял на поруки, шёпотом втирая тому в свободные минуты, как он должен шифровать своё отношение к местным благодеяниям. Тот, вроде как, всё понимал и старался как мог, но при их доморощенной децимации чуть не разделил судьбу Игорька. Лишь вмешательство Птаха с наигранно пафосной речью в духе:

– Ну чё, так слабо?! Давай сильнее! Избранный ты или где?! ? И ментальный посыл глаза в глаза: «Давай, не пались, а то тебя самого сейчас растянут рядом! СТЕГАЙ!» спасли ситуацию.

Алоха зыркнул в угол, в котором изваянием застыл Ментор и оставшиеся два раза хлестнул со всей доступной ему силы. Учитель одобрительно хмыкнул, а потом даже подошёл и хлопнул по плечу сначала Алоху, а затем и Птаха.

– Так держать. Сострадание и прочие глупости для рабов! Сильный всегда должен быть безжалостен к подводящим его!

– Птах… – Он чуть помедлил, пристально глядя тому в глаза. – Хвалю! – Это было сродни удару грома в совершенно ясную погоду. Так, серьёзно и без иронии, он на их памяти никого ещё не поощрял.

За тот месяц, что разделял два вышеописанных события, Егор значительно продвинулся в улучшении своего интуитического чутья и менталистики, причём упор делал на защиту сознания и сокрытие всего приватного, что можно прочесть по ауре и по глазам. Вообще, он очень надеялся, что рассказанное Ментором о том, что такое понятие как «чтение мыслей» изначально придумка и страшилка, и никто, кроме Высших сущностей, и то не факт, не может делать ничего подобного – правда. Так было спокойнее. Но парень старался утаить свои сомнения и нарастающее противление от Ментора.

И вот настал этот злосчастный день. Полнолуние. И всё было готово к тому, к чему они готовились, как оказалось, почти с самого начала их обучения. Ритуал Вечной Молодости. Да, ни много ни мало! Как сказал им ещё в самом начале Наставник: «Надо же иметь какую-то Высшую цель. Что такое все богатства, удовольствия и вся власть мира, если ими нельзя наслаждаться вечно, не так ли?»

Исходя из туманных намёков, которые дозировано и будто сквозь чайное ситечко сливал им Ментор после особенно трудных вех в обучении, выходило, что в Сокрытом мире, куда им была открыта дверь, спасибо Чернышу, существует множество группировок и даже международных организаций. И далеко не все они исповедуют те же истины, что и их секта (или Великий Круг, как «официально» величали её Ментор и Старшие, хотя Птах про себя продолжал называть вещи своими именами без напускного пафоса), даже наоборот, большинство враждебно ей. Как это объяснил сам Ментор, мало кто любит тех, кто пытается стать сильнее большинства, а ещё меньше любят тех, кто став сильнее, будут иметь власть над этим самым большинством. Поэтому все их дела, как и сама секта, были оплетены изощрённой сетью многоуровневой конспирации. Убежище охраняла от посторонних глаз и желания поискать в нём приключений или поживы не только приснопамятная Завеса страха, но и многослойный, мастерски наложенный и постоянно поддерживаемый морок. Как им рассказывали наставники, это нечто вроде излучающего поля, с помощью которого можно было обманывать зрение и даже записывающие приборы, ведь и наше зрение и большинство этих самых приборов действуют по одному принципу: воспринимают и ощущают свет и его отражение от различных поверхностей. Вот, скажем, летучих мышей мороком не обмануть: для сонарного зрения иллюзорных предметов просто не существует. Как и осязания, так что на случай особо настырных и длинноруких посетителей было предусмотрено множество ловушек и прочих весьма неприятных сюрпризов. Так же в Убежище существовала целая система скрытых проходов, подвижных стен и тупиковых коридоров. Всё это впечатляло, но если задуматься, то и сильно пугало, ведь всё это указывало, а позже и прямым текстом было сказано, что выйти из секты можно было только одним способом… Так сказать, посмертно, а если грубо – ногами вперёд!

Пару недель назад из их группы выбрали людей по двум категориям. В первую вошли самые успешные в обучении и проверенные в лояльности, к которым отнесли Алю, самого Егора и, к неудовольствию последнего, Дена-хамелеона, который не имел никаких особенных дарований или успехов, за исключением образцовой жестокости. Гадёныш полностью оправдывал устоявшееся клише неудачника, дорвавшегося до возможности пакостить открыто, и наслаждался этим.

Во вторую же угодили «штрафники»: Игорь, зашуганный и совсем павший духом после децимации, и Алоха, в лояльности и благонадёжности которого всё ещё сомневались, как ни старался помочь ему Птах. Первым объяснили, в чём будет суть подготовительного этапа Великого Ритуала и что им-то и предстоит быть в главных его ролях вместе с Чернышом, ещё одним парнем из другой ячейки секты и самим Ментором, что, разумеется, было величайшей честью и знаком высочайшего к ним доверия. Вторым же, как сообщили только первым, предстояла роль скорее инструмента, нежели участников действа. Собственно, сам подготовительный Ритуал и заключался в том, что Старшие вкупе со счастливчиками из первой группы обратят проштрафившихся из второй в волколаков, да не простых, а в Капканы Душ, как выразился Ментор. Дело было в том, что, как оказалось, с душами и их силой, которую способны были забирать маги Круга, всё было не так просто, как могло показаться. После смерти тел души не пропадали, а, спустя какое-то время, уходили дальше. Куда, даже Старшим, как понял Птах, это было неизвестно, но факт оставался фактом – души обладали колоссальной защитой и даже сильнейшие маги их секты, а по туманным намёкам Ментора выходило, что и не только их, были не способны пленить их навсегда, лишь временно. И даже для этого попотеть приходилось изрядно.

– Таков порядок вещей! – выдал Ментор, объясняя эту хитрость впервые, и от чего-то передёрнулся. А для завершения Великого Ритуала как раз требовалось огромное количество силы душ, да и, вроде как, сами пленённые души являлись некоей «частью конструкции» для действа.

Три квартала были уже позади, но парень всё ещё ощущал себя загоняемым раненным зверем, что, говоря откровенно, было очень похоже на правду. В который уже раз выдохнувшись от неистовой гонки, он прислонился к дереву на обочине, и перед глазами в очередной раз встал так потрясший его образ. Молодой и нескладный доходяга с охотничьим ружьём, толкающий себе за спину окровавленную, но всё ещё живую восьмилетнюю девочку, которая даже не кричит, она не может. Лишь в ужасе пятится и ни в какую не хочет отпускать руку парня, на которого наседают три существа мерзкого вида с мордами, напоминающими волчьи, голыми сгорбленными телами, когтями и пучками окровавленной сивой шерсти, вылезшей на теле где попало. Что могла противопоставить зубастым пастям слабая рука, отчаянно машущая прикладом винтовки, в которой уже не было пуль. Да и те, что там недавно были, пропали даром.

Нет, конечно, всё вышеперечисленное мало трогало Птаха после этих семи месяцев обучения и грамотной эмоционально-мозговой обработки. На визжащих женщин и детей, которых рвали на части монстры, он смотрел лишь с лёгкой брезгливостью и вниманием, корректируя вверенного ему Игоря, чтобы тот не повредил в процессе вырывания сердце жертвы и сожрал его быстро, за один присест. Что тут такого, ведь они слабые, а Круг – сильные. Естественный отбор и необходимость, ничего личного. Осталось только поправить полы шляпы Аль Капоне, но неожиданно вывалившийся из противоположных кустов «спаситель» поколебал его накрученную уверенность. Он был один, жертвы явно не были ему знакомы, а жутких чудовищ было аж шестеро, но герой, навскидку шибанув одного из волков сразу двумя пулями, ринулся к ближайшей жертве – девочке, которую волколак успел только цапнуть по ручке когтями, чем чуть отбросил её в сторону новоприбывшего. Мучился храбрец недолго, да и девочке он выиграл всего одну лишнюю минуту жизни, ведь одна из их зверюшек тактично была заведёна своим погонщиком в тыл. Птаху на тот момент вдруг стало так мерзко и страшно, ведь вся психологическая накачка о жестокости к слабым и безвольным овцам рухнула в одночасье, и истинно сильным вышел не он и даже не Старшие, а этот несчастный парень с фанатичной решимостью в глазах идущий на верную смерть ради незнакомого ребёнка. Да ещё и нежданный инцидент довершил откровение – волка, который только что вырвал и сожрал сердце заступника-самоубийцы, неожиданно скрутило пополам, и тот, еле слышно взвизгнув, задёргался на земле во всполохах холодного голубоватого пламени. Ментор грязно выругался и пробормотал Старшему из другой ячейки что-то, из чего Птаху удалось услышать лишь «кара» и «заслужил, герой, мать его!».

Пока старшие накладывали морок на ритуальный круг за кустами, а погонщики уводили своих зверей по заранее подготовленной тропке в совсем уж глухие буераки, Егор чуть отстал и резко снял с Игорька заклятие подчинения, предварительно внушив тому дикую ярость. Тот, грозно взрыкнув, набросился на оставшихся погонщиков, а сам Птах юркнул за ближайший угол ветхого забора.

И вот теперь он бежит – куда? А ляд его знает! Домой, к сестре. Надо предупредить её и драть когти подальше, ведь на ней же отыграются, он в этом ничуть не сомневался!

– «Ложь! Всё ложь!» – думал он, собравшись с силами и пускаясь дальше. ? «Нет ни Добра, ни Зла. Есть только сила и слабость!» – так им вдалбливали наставники, вытравляя любую мораль и сантименты. И главным аргументом было то, что если «Высшее Добро» есть, то отчего же оно не защищает невинных, к примеру, детей? Не защищает – значит, его и нет! А мы можем их убивать и использовать в своих целях – значит, имеем на это право! Право сильного. «Сильного, ну-ну! Скажите это тому сгоревшему заживо адепту! Хорошо он Игорька опередил… Да пошли они все к… к их Господину! С меня хватит!»

Добравшись до автострады, он, на своё счастье быстро, поймал попутку в сторону центра, и уже спустя каких-то полчаса копался в замке своей квартиры. Здесь, на втором этаже, знававшего лучшие времена дома, они с сестрой жили уже лет десять. Их с Валей мать редко к ним наведывалась, проживая со своим новым мужем, во вновь обретённом Крыму, а точнее, в Севастополе, где они несколько лет назад купили квартиру. Отца своего Егор практически не знал, а то, что знал, не добавляло к тому ничего положительного. Зато старшая сестра Валентина была для него всей семьёй разом! Мудрой, чуткой, заботливой матерью и духовным наставником, отцом и верным другом. Так было всегда, сколько себя помнил Птах. Вот только последние пару лет их отношения как-то неуловимо потеряли столь редкую душевность, хотя ничего существенно и не изменилось. Но всё же… Сам он связывал это с отъездом и долгим отсутствием с ними матери, хотя первый год сестра держалась, как ни в чём не бывало и даже старалась больше поддерживать брата. Но выходит, что и для неё произошедшее даром не прошло. Последние полгода, благодаря секте, их общение ещё больше оскудело и значительно сократилось. Он часто не ночевал дома, да и днём редко приходил, ссылаясь на некую мифическую работу курьером. Сама Валя работала секретарём-референтом в небольшой частной фирме и потому тоже дома не сидела, но Птаху было немного удивительно то, что его частые исчезновения по делам секты хоть и вызывали привычные расспросы и волнения, но всё же не как раньше – с шпионажем и выяснением всех явок и паролей на местах и доставанием его бренной тушки из-под земли, камня и других стройматериалов. Впрочем, дело могло быть и в том, что они уже не дети, и всё течёт, всё меняется…

– А вот и ты! И где, скажи на милость, тебя черти носили почти неделю, а?! – пылающий праведным гневом, взор карих глаз сестры пронзил его прямо на пороге.

– Э-э-эм, и тебе привет! А ты чего это не на рабо… Аааа, уже поздно, – проблеял парень, подходя к девушке для привычного братского поцелуя в щёку.

– Само собой поздно! Вот и я про то же! – продолжила гневную атаку та, едва не оттолкнув его, чего всё же в последний момент не сделала, а с чуть изменившимся лицом стала придирчиво его оглядывать.

– Ты чего такой? – задала она по-женски гениальный вопрос, который всегда вызывал у мужчин законный переспрос.

– Какой?

– Бледный, как Тимошенко, только косы не хватает… ? ну, задевают её все эти политические дрязги с клоунадами у соседей, что поделать. ? И будто боишься чего-то. Что с тобой? У тебя проблемы? – проявила она проницательность, вполне ей свойственную, ведь она знала всю подноготную своего братца, как таблицу умножения.

– Не выспался просто. И ничего я не боюсь… – буркнул парень, понимая всю нелепость отрицания столь точной оценки. – Просто, – он направился в свою комнату, – друзья пригласили в Новороссийск на недельку. Соберу вещи и поеду.

– Ну да, как же! В Новороссийск. Друзья. На ночь глядя… – Фигура сестры тут же нарисовалась в дверном проёме.

– Колись давай, во что на этот раз вляпался со своей компашкой? До чего доигрался с узорчатыми ножичками и мешочками тошнотворного содержания, а?

Последняя реплика заставила парня, к тому времени уже доставшего старую спортивную сумку из-под кровати и пихавшего в неё большую часть своего отнюдь не большого гардероба, удивлённо оглянуться и уставиться на сестру.