Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет

– Будь добр, Раптор, найди где-нибудь водички. А то аж глотку перехватило от этой…

Кадорг сочувственно закивал с явным пониманием. Но тут же с еще большим сочувствием подмигнул заслонкой. Значит, понял меня не так правильно, как показалось. Или еще правильнее, чем я сам себе могу признаться…

После этой пантомимы ответ его меня огорошил.

– Осмелюсь доложить, воды в лагере нет.

– Как нет? Что же там тогда? – я мотнул головой в сторону быстро высыхающей лужи вокруг цистерн.

– Это была вся питьевая вода. Месячный запас. Новую привезут через три недели.

– Как же… – досказать вопрос у меня не получилось.

– Хай-мэм приказать изволили.

Раньше мне казалось, что «нет слов» – книжное выражение. В реальной жизни слова всегда найдутся, даже в некотором избытке. Но тут я впервые столкнулся с положением, когда никаких слов не оказалось нигде. Ни внутри, ни поблизости. Даже «гномы» все попрятались или разбежались в ужасе. Ощущение было, как у рыбы, выдернутой из воды ловчим заклятием. Только рыба хватает ртом воздух в поисках воды, а я – в надежде найти хоть какое-то звукосочетание, пригодное для выражения бешенства, охватившего весь мой организм.

Спасение пришло не со стороны позорно дезертировавших крепких выражений, а из скучноватого лагеря канцеляризмов.

– Впредь до исполнения все инициативы высокородной ау Риер согласовывать со мной! – Похоже, изрекая сие, я сам лязгал почище несмазанного кадавра.

– Так точно, хай-сэр! Есть все придури хай-мэм не исполнять, а вам докладывать! – с явным облегчением отозвался Раптор.

Кадорг, конечно, несколько поменял формулировку приказа, но на его месте я бы тоже не сдержался. Отчего я на своем-то не смог выразиться круче, самому все еще непонятно. А Раптору такую вольность можно списать на побочное действие утраты самоидентификации. Чем он, похоже, весьма успешно пользуется.

Мне же, пока проблема с водой не будет решена, придется утешиться кое-чем покрепче из собственной фляги. Не помешает в любом случае. Тем более что проблему восстановления питьевых запасов, судя по всему, решать придется тоже мне…

Спустя всего полдюжины часов с результатов нашего с кадоргами совместного труда можно было уже снимать пробу. Ржавый дистиллят-первач сошел, и водичка потекла чистая, как слеза дракона. Все-таки сдюжили.

Навыки-то одни – что для самогоноварения, ремесла, весьма уважаемого на тесайрском фронте, что для иной, безопасной возгонки. Разве что масштабы иные – гнать спиртное цистернами здесь никто и в страшном сне не задавался. Никакой браги на то не хватит, даже бамбуковой…

Если принять во внимание ситуацию, опреснитель получился неплохой. Правда, тут из воды потребно удалять не соль, а муть всякую, которую даже фильтры не берут, но технология в общем и целом та же. В самодельном стабилизирующем венце из магосплавной проволоки файрбол тлел три часа. Потом надо было загонять в установку новый туманный шарик и активировать его искрой. А после каждой остановки котла из запасного корпуса кадавра серии «Мем-450» приходилось вычищать наваристый отстой болотной жижи. Ее тут же сливали в самую крупную из луж, подальше от места забора относительно чистой воды.

Зато змеевик под морозометом вел себя идеально. Когда я объяснил, что требуется, капрал Зарецки просто намотал трубу на руку, а затем растянул моток в спираль требуемой длины. Остальное сварили за пару часов, так что к ужину вода у нас снова будет. Даже на вечернюю ванну высокородной ау Риер, место для которой оборудовали между старыми станинами дока, обшитыми гофрированной жестью. Так все-таки обзор более ограничен, и смятение в умах примет меньший масштаб.

После подобных трудовых подвигов завязать разговор, чтобы продвинуться к цели приезда и хоть как-то войти в обстановку, было уже проще.

– Неплохо поработали!

– И то верно… – довольно пророкотал Конрад.

– Каждый день бы так, и сверху бы никаких чистоплюев с инспекциями не присылали! – Похоже, я озвучил его тайные мысли.

– Как-то так… – уже осторожнее согласился капрал.

Хорошо, что разубеждать не стал, лебезить, как положено нижнему чину с вышестоящим. Добрый знак. Может, и наладится разговор.

– Ну от нас с тобой да Раптора, как вижу, меньшего ждать позорно, – словно не замечая, продолжил я. – А как прочие? Сдюжат, если надо будет поднапрячься?

Капрал, похоже, решил быть до конца честен. Раскрыл все карты и ответил, как есть, по существу.

– Из сорока двух на дюжину где-то положиться можно. Их на тройки поставил, пара еще в запасе. У остальных тараканы в голове… И немаленькие.

Ага, насмотрелся я на таких вчера. Видно, действительно от подвинутых кровлей парней толку добиться трудновато.

– Это которые без личностной? – понимающе, как думалось, поддакнул я.

– Да нет, – жутковато усмехнулся Зарецки. – Наоборот по большей части… Кто себя не помнит, тому и с ума сходить особо незачем. Раптор вообще в заместителях у меня ходит. Если бы не безличностность, то и командование потянул бы.

Несколько оторопелое мое молчание кадорг расценил как недоверие к нему самому. Было отчего так подумать: у нынешнего-то исполнителя обязанностей комбригады личность в целости и сохранности.

– Что, прикидываешь, на какую сторону у меня крышку котелка свезло? – Зарецки усмехнулся малость погрустнее. – Не боись, мой пунктик не внутри, а снаружи. Вон он бежит…

За россыпями ящиков замелькал загривок приземистого штурмового шасси Mk.IV. Не первый раз уже его вижу, да все поодаль держится, а тут прямо сюда пожаловал.

Странно. Здесь все на антропоморфных шасси – хоть какое сходство с телом разумного существа. А в шкуре штурмовика бегать – хуже, чем оборотнем перекинуться, с двух ног на четыре. Это уже не пунктик, поднимай выше. Вчерашний «Большой Бу» по сравнению с таким – образец нормы.

В ожидании свободно бегающего безумия капрала Зарецки я бессознательно подобрался, в случае чего готовый по-быстрому сделать ноги. Легкий-то он легкий, этот разведочный кадавр, а все поболее рогача будет. Правда, поменее слона, да что мне в той разнице, если под ноги ему подвернусь. Или в стальную пасть…

Лихорадочно пытаясь поймать взгляд глаз над этой пастью, я окончательно перетрусил. Не человеческие это глаза были. Совсем.

Собачьи глаза. Как у меня самого не так давно. Только оба. И от роду. Не псих – пес это, кадавризированный наподобие остальных бойцов Четвертой Отдельной.

Отлегло. Хотя непонятно, кому понадобилось тратить на собаку драгоценные биомагические снадобья и недешевое шасси штурмового кадавра? Но мое недоумение относительно одного кадавризированного организма поспешил разъяснить другой.

– Капитана нашего пес, Харм. Хотел хозяина из «ведьмина студня» вытащить, да только сам по ноздри вляпался. Верх черепа да хребет остались, остальное в синюю слизь истаяло. На нем военцелители из «Саина» сращивание с кадавром в полевых условиях и проверили. Разумного сразу взять посовестились, тоже ведь под Судьбой ходят… – Зарецки гулко потрепал по загривку четвероногого кадорга. – С тех пор на бронзовых лапах бегает. При мне вот. Один я из его знакомцев остался…

Пес, подобравшись пониже, опустил голову чуть не до земли. И внезапно ткнулся мне в колени своим живым носом. Рассчитал, как разница в высоте с человеком поменялась, умница. Тут-то все металлические, как он сам, к кому приласкаешься?

Машинально я потрепал собаку по бело-рыжему короткошерстному загривку. Харм заскулил довольно и поднял на меня круглые глаза. Не смог я собачий взгляд выдержать, отвернулся. Разумные-то по своему уму под смертью ходят, а пса-то кто же под такую судьбу подвел?

По большому счету не годится собаке шестиногое тело штурмового Mk. IV. Вон, средние лапы как попало болтаются, от левой вообще огрызок остался. Да и длинноват корпус, отсек боевой нагрузки теперь лишний.

Ну-ка… Солнце над горизонтом еще высоко, часа три в запасе есть. Инструменты тоже все наготове. Хоть часть вины полного разума перед неполным снимется. А то не по себе мне как-то от пса недоделанного. Что от моих умений зависит, то поправлю.

Зарецки идея понравилась. Еще и Раптора позвал, чтобы побыстрее дело шло. Болевые шины – цепи обратной связи и силовые приводы – отключили сразу, а то, как бы спокоен ни был пес, не дастся. И мучить попусту животину нечего.

В общем, за пару часов закончили. Секцию корпуса с покалеченной ногой тут же кинули к другому кадавренному хламу, а целую лапу я торжественно вручил Зарецки, как запаску к любимцу. То есть просто хлопнул по ней ладонью: владей, дескать. Своротить бронзовую ножищу у меня сил не хватило бы.

Капрал торжественно принайтовал запчасть в предназначенное для всякого ЗИПа гнездо на корме шасси разведочного кадавра. Опорная площадка ноги торчала сзади, как куцый хвост.

Ну вот, порядок. Теперь пес как пес. Любо-дорого посмотреть. А то прямо свиноматка какая-то получалась перед самой кладкой яиц, долгопузая да корявая!

Приведенный в действие Харм серьезно обнюхал не так давно принадлежавший ему кусок металлической плоти. Фыркнул, повернулся к обломкам задом и демонстративно зарыл их задними лапами. После чего запрыгал, как щенок, – выше колена хозяина с приятелем. Примерно в два моих роста каждый скачок.

О сделанном я не жалел, но оказаться подальше от веселящихся кадоргов – парня и его собаки – захотел явственно. Капрал Зарецки как-то почуял это, а может, и вправду заигрался с псом. В общем, оба, тяжеловесно резвясь, двинулись куда-то за периметр, где попросторнее и места для игр больше. Полноразумный кадорг едва успел напоследок махнуть рукой и пророкотать что-то благодарственное. Так что мы с Раптором довольно быстро остались одни.

– Сегодня день хороший был, – ни к селу ни к городу брякнул кадорг. – Ветреный.