Приключения Папы Бобра, который знал много секретов

Работа Папы Бобра.

Долго ли коротко ли, коротко ли это продолжалось, но вдруг наступила тишина, а Папа Бобер во что-то врезался. Это был второй завал.

– Ого-го-го! – воскликнул Папа Бобер, потирая лоб. – Ничего себе катка!

«Катка» на бобрином языке означала гонки во время игры.

А как же происшествия и приключения на его пути?!

Происшествия и приключения, конечно, были, но Папа Бобер так мчал, что проскочил мимо всех неприятностей и бед.

Папа Бобер огляделся и увидел, что вокруг много лягушек. Обычные маленькие лягушки, меньше даже Сестренки Бобренка.

Лягушки сидели на стволах деревьев, на грязных ветках у завала, в воде перед завалом, высунув из воды только глаза. Глаза смотрели на Папу Бобра и неожиданно часто моргали.

Это были незнакомые лягушки. Папа Бобер не стал с мелюзгой разговаривать. И смотреть на них. Он им не улыбнулся. Отвернулся и все. Нахмурился только на всякий случай.

"Может быть, им еще кулак показать?", подумал Папа Бобер.

Это были совсем незнакомые лягушки.

Папа Бобер посмотрел на завал – здоровая куча из сломанных деревьев, веток и всякой травы. С дом высотой, а может с гору. Хорошо, что Папа Бобер врезался в завал. На лбу, конечно, вскочила шишка, но половина завала разлетелась. Не у всякого бобра такая остроумная голова, чтобы сходу пол завала раскидать!

Со стволов деревьев свисали какие-то тряпки. Папа Бобер пригляделся – это свисали обрывки коры. Такого Папа Бобер никогда не видел. Деревья не были подпилены или подгрызены, как это делают бобры, лесорубы или туристы. Деревья сломали, а части стволов с яростью оторвали.

– Кто ж это так? – проговорил заробевший Папа Бобер.

– Да был тут такой, – затрещали лягушки.

– Приходил.

– Медведь.

– Черный.

– Когда снег вдруг пошел.

– Злой.

– Все крушил и вредничал.

– Зевал.

– Обзывался.

– И зевал. Все обзевал нам тут.

– Не снег, а град.

– Здоровый, как гора.

– Мы ему: "Давай, до свиданья".

Но Папа Бобер уже не слушал. Он обхватил ближайший ствол и потянул его завала. Не получилось! Ни обхватить ствол, ни вытащить его из завала.

И со вторым бревном не получилось.

И с третьим не получилось.

И когда Папа Бобер устал считать попытки – не получилось.

"Может придумать еще раз что-нибудь остроумное?", подумал Папа Бобер, потирая шишку.

И тут Папа Бобер услышал еле слышный и знакомый треск. Так потрескивала его плотина под натиском вод Предлинной реки: капельки за капельками плечом к плечу давили и давили на завал. Папа Бобер захлопал хвостом по воде. Вот кто ему поможет.

– Мы давно готовы, – закричали лягушки, как будто это им постучал Папа Бобер.

– Давай поможем.

– Поможем, поможем.

– Бобер, начинай справа.

– Вот за это бревно.

– Чего не начинаешь.?!

Папа Бобер их опять не слушал. Он вспомнил старинную бобриную поговорку «Если забыл про рычаг и клин – ты не бобер, блин!». Рычаг и клин – вот кто ему поможет. Рычаг и клин – вот кто ему помогал построить плотину и хатку.

Рычаг – это те же качели. Когда один конец доски идет вниз, другой идет вверх. Клином может быть любая щепка, забитая в бревно. Три или четыре клина расколют самое толстое бревно.

Папа Бобер устраивал рычаги так, что на конец жерди давила Предлинная Река, капля за каплей плечом к плечу. Надо только приготовить для воды первый проход, дырочку. А тот конец, на который поток упирается, надо на половину стесать, чтобы как весло было.

Папа Бобер начал работать. Он оттаскивал, переворачивал, сдвигал бревна, давая воде давить на рычаги. Раскалывал стволы и ветки на доски, жердочки и дрова. Вязал из освободившихся бревен плоты. Складывал на плоты доски, жердочки и дрова. Если этого не сделать, и просто отправить стволы и ветки вниз по течению, то рано или поздно они снова собьются в завал или начнут гнить вдоль берегов.

– Давай, поможем, – все это время кричали лягушки. – Дада-давай поможем, да. Помо-поможем, да. Давай – давай.

– Бобер, бери вон то бревно.

– Бери вон это бревно.

– Хватай вот так.

– Вот так и так.

Были еще лягушки, которые начали петь:

– Работай живей.