Вверх по Причуди и обратно. Удивительные приключения трех гномов

– Меум, я пойду, если пойдёт Вьюнок. Я давно хотел отправиться вверх по ручью на поиски Морошика, очень давно…

Вновь ненадолго воцарилась тишина; ветер гудел в дымоходе и напевал свою песню в ветвях старого дерева.

Вьюнок рассердился:

– Ерунда! Это сущая глупость, и домой мы никогда не вернёмся. Как мы доберёмся до истока ручья? Да нам даже до Мшистой мельницы надо идти много часов!

– Да, я думал об этом, – сказал Меум, – много думал. Почему бы нам не построить лодку, не рыбацкую, а настоящую лодку с вёслами? (Гномы пользовались кораклами[6 - Коракл – небольшая традиционная лодка, используемая в Англии, Ирландии и Шотландии, представлявшая собой каркас из ивовых прутьев, обтянутый кожей. Аналогичные лодки издревле строили и в других странах. – Прим. пер.] – как у индийцев, только на ивовый каркас была натянута лягушачья кожа.)

Вьюнок сердито засопел.

– Неужто ты полагаешь, дорогой мой Меум, что мы сможем на вёслах пройти по Причуди против течения? Да ведь даже с нашими кораклами мы едва управляемся!

– Я думаю, у нас получится – на моей лодке, – заметил Меум. – Я всё продумал. В любом случае мы сможем идти против течения на спокойных участках, а пороги будем обходить по берегу, перенося лодку, как делали дартмурские гномы в старые добрые времена в Краю Бегущих Вод[7 - Дартмур – местность в графстве Девон в Юго-Западной Англии, где болотистые пустоши перемежаются с плоскими гранитными холмами; именно здесь происходит действие романа Артура Конан Дойля «Собака Баскервилей». На холмах Дартмура берут своё начало многочисленные реки и речушки, впадающие затем в Бристольский залив на севере и пролив Ла-Манш на юге, поэтому гномы называют эту местность Краем Бегущих Вод. – Прим. ред.].

– У меня есть идея получше, – вмешался Тысячелист. – Давайте попросим Водокрыса отбуксировать нас через бурные участки. Если он откажется, то, быть может, согласится Выдра.

– Блестящая идея! Выдра и Водокрыс! Отлично! Да они нас до самого Истока Причуди доставят, если мы попросим. Почему нам раньше не пришло это в голову? – мысль о путешествии нравилась Тысячелисту и Меуму всё больше и больше.

Вьюнок фыркнул.

– Что ж, можете отправляться, вы оба, а я останусь и буду продолжать наслаждаться жизнью – ещё хотя бы парочку лет. А вы не забыли о великане Громобое и Вороньем лесе? Вы – глупцы, я не желаю даже думать об этой сумасбродной затее. Можете идти, а я с вами не пойду. Вам-то хорошо, с двумя-то ногами, а у меня всего одна, да и та мне не очень поможет, если придётся убегать от великанов или плыть, если я свалюсь в Причудь.

Гномы продолжали спорить до тех пор, пока не погасли последние угли; наступила полная темнота, и был слышен только шум ветра снаружи. Под конец сморило даже Меума, и в тёмной пещере под старым дубом воцарилась тишина.

На остывшем лугу одна за другой улеглись спать коровы, а где-то вдали, за Чертоговой рощей, тявкала лесная собака (лиса). Через прорехи в рваных облаках поблёскивали звёзды, а под корнями дуба, где пахло дымком и копчёным гольяном, слышен был тихий храп трёх гномов, похожий на гудение эльфийских рожков. Солнце ушло на другую сторону большого круглого мира, и мягкий покров темноты обволакивал теперь всё живое. Не спали только ночные охотники, вроде красных лесных собак, да попрыг?ши (так гномы называли зайцев), а что до филина Бена, то он был за самой Коллинсонской церковью и охотился на свежей пашне.

Глава 2

Лодка спущена на воду

На следующее утро Меум и Тысячелист выяснили, что Вьюнок по-прежнему неколебим в своём решении воздержаться от путешествия вверх по ручью, которое казалось ему безрассудством. Вплоть до этого момента три гнома всегда жили в согласии и никогда не разлучались; сейчас же они впервые всерьёз разошлись во мнениях. Вьюнок был угрюм и даже отказывался разговаривать со своими товарищами; непривычное уныние охватило всю троицу.

Критикуя предложенный план, Вьюнок надеялся, что друзья изменят своё решение. Прежде подобное путешествие обсуждалось много раз, и, как уже бывало, Меум и Тысячелист могли оставить эту затею.

В воздухе запахло весной, стояла солнечная погода, и у гномов было много дел. В пещере нужно было сделать основательную уборку, и для этого маленькие человечки вытащили всю мебель на солнце и сожгли старую тростниковую выстилку. Вьюнок прошёлся по всем кладовым и перебрал их содержимое. Сначала он разобрал груды копчёного гольяна, выловленного осенью. Он обнаружил, что у них оставалось ещё сто шестьдесят связок сушёной рыбы, что вместе с прочей рыбой составляло сто восемьдесят связок. Они так и пролежали в кладовой всю зиму, хорошо сохранившись, потому что зимой гномы много не едят – они впадают в спячку в самые холодные месяцы года, как сони. Затем Вьюнок пересчитал сушёные грибы; осень выдалась неурожайной, и осталась только связка из тридцати грибов. Что до печенья из желудей, то оно почти всё закончилось. А вот запас пшеничных лепёшек был внушительным; к счастью для гномов, фермеру Счастливчиксу взбрело в голову распахать и засеять пшеницей большой луг ниже Мшистой Мельницы – дело доселе неслыханное. Это было очень кстати, ведь собранные зёрна приходилось нести совсем недалеко, и прошлой осенью гномы, воспользовавшись представившейся возможностью, запасли пшеницы с избытком. Они усердно трудились вплоть до октября, каждую лунную ночь отправляясь на сжатое поле и возвращаясь назад с пшеничными зёрнами, которые тащили в кульках из щавелевых листьев. А что со сладостями? Осталось шесть горшочков дикого мёда; гномы большие охотники до мёду. Груды сушёных лесных ягод, шиповник и боярышник, буковый и лесной орех, дикие яблочки и сушёные ягоды тёрна позволят им продержаться до следующего фруктового сезона. Вьюнок был вполне доволен проведённым учётом.

Затем он зашёл в винный погреб. Вино хранилось в раковинах улиток (таких больших, коричневых, которые водятся в садах), закупоренных деревянными пробками. На каждой раковине были сделаны аккуратные надписи с названием и годом урожая; все они располагались рядами за корнем дуба. «Бузина, 1905» (урожайный год), «Тёрн, 1921», «Первоцвет, 1930», «Лютик, 1919» и так далее. Вьюнок всё делал обстоятельно, а вино было его особой гордостью; подавали это угощение в очень редких случаях: когда устраивали званые обеды для зверей (на них приглашали друзей), на Хэллоуин или в канун Праздника летнего солнцестояния. Пили вино прямо из раковин – каждая из них вмещала как раз столько, сколько гном мог выпить во время одной трапезы.

После этого Вьюнок тщательно осмотрел рыболовные снасти и, выбросив весь перегнивший конский волос, служивший леской, восполнил запасы свежими нитями, которые изготавливал долгими тёмными ночами в ноябре и декабре. У Меума и Тысячелиста накопилось больше дюжины костяных рыболовных крючков, сделанных весьма искусно. После многолетней практики гномы могли изготавливать такие крючки за час или два. Эти крючки, длиной около сантиметра, были чрезвычайно остры, а в цевье находилось узенькое отверстие. Кончик сплетённой из конского волоса нити пропускался через это отверстие и крепко завязывался. Лучший из их крючков был сделан из стали. Вьюнок нашёл его во рту гольяна. Очевидно, эта рыбка попалась на удочку одному из сыновей мельника, но каким-то чудом порвала леску и была такова. Вьюнок так дорожил этим крючком, что всегда носил его с собой во внутреннем кармане плаща из кожи летучей мыши.

Тысячелист вытащил на солнце лодки-кораклы и снасти. Он перевернул лодки, обтянутые лягушачьей кожей, днищами вверх, и хорошенько вычистил их. Такие судёнышки легко опрокидывались, но отлично шли по воде и были долговечными – каждое исправно служило гномам несколько сезонов. Спальные мешки из кротового меха были вывернуты мехом наружу и разложены на солнце для просушки, и вскоре вся пещера была вычищена, проветрена и приведена в такое состояние, которое и подобает жилищу, где только что сделали большую весеннюю уборку.

Следующие несколько дней ни один из гномов не возвращался к разговору о путешествии в верховья Причуди – слишком много дел надо было переделать. Но Меум, занимаясь делами, не прекращал планировать путешествие и думать о нём, ведь он твёрдо решил отправиться в путь, и ничто не могло его остановить.

Наконец, наступил апрель. Начались тёплые дожди, на деревьях набухли почки. Вот уже и верхние ветки дуба зазеленели, и целыми днями на них сидели грачи, гнездившиеся за фермой Счастливчикса. Они прилетали к дубу за молодыми побегами, отщипывая их с верхних веток мощными клювами, похожими на мотыги.

Жена филина Бена неотлучно сидела в дупле, высиживая три шероховатых яйца – скоро должны были появиться на свет сипящие лысенькие птенцы. Хотя совы были гномам хорошими друзьями и снабжали их столь необходимыми шкурками, они изрядно досаждали маленьким человечкам. Крылышки жучков и шелуха то и дело сыпались из совиного дупла вниз по дымоходу и засоряли пещеру гномов; бедный Тысячелист тратил уйму времени на то, чтобы вымести весь этот мусор из пещеры. А когда совята подрастали, их сиплые крики не давали гномам спать по ночам. Но в целом совы были полезными соседями, поэтому гномы не жаловались и постепенно привыкли к неудобствам.

Вскарабкавшись вверх по дымоходу внутри дуба, можно было попасть в совиное дупло; Меум и Тысячелист частенько наносили визиты семье Бена, проведывая птенцов. Маленькие птенчики поначалу вели себя очень неучтиво: они тянулись к гномам и щелкали клювами, пытаясь схватить их. Но через некоторое время птенцы становились дружелюбными и радовались, когда гномы приходили в гости.

У гномов была ещё одна соседка – летучая мышь по имени Вжух. Вжух проводила большую часть своей жизни вися вниз головой на одной из ветвей дуба ниже совиного дупла, вцепившись в ветвь своими игольчатыми когтями. Лишь вечером, когда начинало смеркаться, и мошкара плясала над водой, Вжух разжимала свои когти и вспархивала с ветви, словно клочок сгоревшей бумаги. Летучая мышь тоже была полезна гномам, так как следила за приближением самого страшного врага, которого боялись все обитатели берегов ручья, – человека, – и предупреждала о его появлении. Конечно, летучая мышь – не самый приятный сосед, но в том не было её вины – такой уж она уродилась.

Однажды днём, когда гномы сидели у входа в пещеру и наслаждались тёплым солнышком, над лугом промелькнул Король рыбаков. Через мгновение он был уже возле дуба и уселся на свою любимую ветку рядом с чернильными орешками. Он принёс в клюве ровный обломок кости и бросил его на гальку к ногам Вьюнка.

– Вот, держи, Вьюнок! Это отличный крепкий кусок кости для твоей новой ноги. Я нашёл его у норы лесной собаки в Чертоговой роще. Это заячья кость, она должна хорошо подойти.

Вьюнок поднял кость и осмотрел её.

– Спасибо, ваше величество, она прекрасно подойдёт; премного обязан вам, это точно!

– Когда вы отправляетесь в верховья Причуди? – помолчав, спросил Король рыбаков. – Я думал… Простите меня… – тут он издал громкий харкающий звук. – Я думал, что вы уже собрались в дорогу.

Повисла неловкая пауза.

– Ну… Э-э-э… Вообще-то у нас было много дел, – смущённо ответил Меум, – нужно было сделать уборку в доме, а строить лодку я ещё не начал. Но я собираюсь начать, на этой неделе. Я уже всё продумал.

– О, это добрые вести, гномы. Желаю вам удачи! Было бы ошибкой оставаться на одном месте всю свою жизнь. Увидимся в верховьях ручья; дайте мне знать, когда отправитесь в путь, и помните, что я всегда готов помочь вам.

С этими словами зимородок вспорхнул с ветки и полетел вниз по ручью.

После того, как Король рыбаков улетел, гномы не проронили ни слова. Вьюнок тут же начал работать над новой ногой. Он выскоблил кость краем острого кремня (гномы обычно использовали кремни для разжигания костра) и продолжал трудиться, низко склонившись над своим изделием. Ему постоянно мешала борода, и Вьюнку пришлось убрать её под свой плащ из кожи летучей мыши. Он нашёл новую желудёвую чашечку и вставил её острый конец в полость внутри кости – через час получилась очень аккуратная вещица. Вьюнок прикрепил её к ноге, крепко затянув шнурки из мышиной кожи, а затем молча и с мрачным видом проковылял взад-вперёд по галечному берегу. Его друзья тоже молчали.

Тишина и напряжение стали невыносимыми и, наконец, Тысячелист осмелился заговорить и спросил, довольно робко:

– А когда мы собираемся начать строительство лодки, Меум? Сдаётся мне, если начинать, то уж поскорее, потому что скоро настанет лето, а подготовка к путешествию займёт много времени.

– Ну… Э-э-э… Давай сегодня после полудня? Лучшего времени, чем сейчас, не найти. Если Вьюнок не пойдёт с нами, придётся отправиться без него. В конце концов, он может пока готовить запасы на зиму; он любит рыбачить.

Услышав это, Вьюнок, ещё больше помрачнев, ушёл куда-то далеко вдоль берега, и Меум с Тысячелистом остались одни.

– Вьюнок ведёт себя очень глупо, – выпалил Меум, понизив голос. – В одиночестве ему будет несладко. Ну почему он такой упрямый? В любом случае, даже если мы не найдём Морошика, путешествие пойдёт нам на пользу; мы годами никуда не уходили с этого самого места. Каждый из нас время от времени хочет каких-то перемен и новых впечатлений; вот я, например, хочу исследовать ручей, а если получится, то и найти Исток Причуди. Пойдём собирать древесину для лодки; самое главное – найти подходящий материал, а постройка судна не займёт много времени.

Гномы пошли по берегу в противоположную от Вьюнка сторону и начали карабкаться на прибрежный песчаный откос по корням старого боярышника. Неподалёку отсюда находилась небольшая рощица, где гномы часто собирали хворост для костра. Весенняя поросль уже пробивалась тут и там, и вскоре обещала превратиться в джунгли из крапивы, пырея и кипрея.

Повсюду яркими жёлтыми пятнами цвели примулы, а на боярышнике вили гнездо два зяблика – чудесное опрятное жилище из свалянного лишайника. Птички увидели гномов, но были так заняты, что не могли уделить ни одного мгновения для разговора. Однако, в конце концов зяблик заметил, как Меум пытается справиться с крупной веткой, и оторвался от своей работы.

– Привет, Меум! Собираете дрова?

Меум взглянул вверх и вытер пот со лба.

– Нет, мы будем строить лодку, Цвирк (так звали зяблика). Мы собираемся отправиться в путешествие по Причуди, чтобы найти Морошика, нашего пропавшего друга.

– Ого-го! Ну вы и повеселитесь! – воскликнул Цвирк. – Пожалуй, это самые неожиданные вести за последнее время. А я-то думал, вы, гномы, никогда не путешествуете.

Новость так взбудоражила зяблика, что он тут же решил поделиться ею со своей женой. Она, как и любая особа женского пола, была любопытной и любила пикантные новости, и вскоре все птицы, обитавшие на берегах ручья, знали о путешествии, которое задумали гномы.

Зайчиха Попрыг?ша, дружившая с гномами, грелась на солнышке у входа в нору на опушке рощицы. Она услышала, как гномы шуршали в подлеске; хруст ветвей и шелест листьев насторожили её, и сначала она подумала, что это горностай. Она встала на задние лапы, положив передние на белый живот, и навострила уши. Затем она разглядела Тысячелиста и узнала его. Гномы поделились с зайчихой свежими новостями, а поскольку зайчихи тоже были большими сплетницами, вскоре все окрестные животные уже были в курсе готовящегося путешествия по Причуди.