Вверх по Причуди и обратно. Удивительные приключения трех гномов

Гномам понадобилось некоторое время, чтобы собрать достаточно подходящей древесины, и ещё больше времени, чтобы притащить её к корням дуба. Наконец, эта работа была закончена, и они начали стучать молотками, пилить и строгать, не жалея сил. Они стучали, словно дятлы, и работали так усердно, что, когда Вьюнок вернулся, по-прежнему мрачный и насупившийся, шагая со сложенными за спиной руками и не отрывая глаз от земли, лодка уже начала приобретать форму.

Увидев, чем заняты его друзья, Вьюнок ничего не сказал; он сразу ушёл в пещеру. Гномы трудились до самой темноты. Весь следующий день и ещё один день после этого они работали не покладая рук, делая перерывы только на еду. К концу месяца лодка была почти закончена и выглядела примерно так:

В качестве вёсел гномы использовали доски, ловко вклиненные в деревянные ступицы, а две рукоятки для вращения этих ступиц изготовили из гнутой проволоки, которую сняли с изгороди. Согнуть проволоку было самым сложным делом, и им понадобились совместные усилия, чтобы молотком придать конструкции правильную форму; на излучине ручья звон стоял как в кузнице.

Слух о готовящемся путешествии дошёл до всех зверей и птиц, обитавших на берегах ручья выше и ниже по течению, так как вести быстро передавались из клюва в клюв и из уст в уста. Все приходили посмотреть на новую лодку, ведь это была лучшая лодка из когда-либо построенных гномами.

Когда лодка была почти готова, её поставили под корягой, лежавшей на берегу среди молодой крапивы, чтоб каждый мог ею полюбоваться. Меум и Тысячелист страшно гордились творением своих рук, ведь, как вы можете видеть, это была превосходная лодка, сделанная весьма изобретательно. Она произвела впечатление даже на Вьюнка, хотя он и виду не показывал, что восхищён ею. Он приходил взглянуть на лодку тогда, когда, как он думал, другие его не видели. Но он по-прежнему отказывался говорить и не отрывал глаз от земли. Бедный маленький гном! В глубине души он очень хотел отправиться в путешествие вместе со своими собратьями, ведь за всю свою жизнь он никогда не оставался один и не мог вынести даже мысли о том, что ему придётся провести долгие летние месяцы в одиночестве. Но по натуре своей он был очень упрямым, а уж если гном что-то вбил себе в голову, изменить его решение бывает крайне сложно.

К началу мая лодка была готова. Её покрыли смолой из ствола ближайшего платана; она выглядела очень изящной и ходкой. Важным событием был спуск лодки на воду. Гномы никогда не тратят время попусту. Строительство лодки было завершено во второй день мая в пять часов вечера, а в семь часов было решено спустить её в заводь. Гномы подложили под лодку деревянные валики, а к носу привязали канат, свитый из травы. Они изо всех сил тянули канат, но не могли даже сдвинуть лодку с места. Ноги Меума всё время скользили на перекатывающейся гальке. Дело не шло, а Вьюнка, естественно, нигде не было видно – он продолжал дуться, сидя дома. Сомневаюсь, что гномам удалось бы спустить лодку на воду тем вечером, если бы не жаба, случайно оказавшаяся неподалёку. Гномы накинули ей на шею петлю травяного каната и теперь тянули лодку уже втроём.

– Пошла! – с восторгом крикнул Меум. – Тянем, друзья, тянем!

Действительно, тяжёлая маленькая лодка начала рывками двигаться в сторону ручья, приближаясь к воде, и, наконец, после финального рывка соскользнула в воду со слабым всплеском. Вы не поверите, с каким трудом гномам удалось снять петлю с жабы – она так и норовила уплыть прочь. Изрядно потрудившись, гномы наконец-то смогли подвести лодку обратно к берегу и привязали её к стволу боярышника. Затем, поблагодарив жабу, они отправились уговаривать Вьюнка.

Гномы застали его в пещере, у входа в кладовую, и Меум заметил, что у Вьюнка заплаканное лицо. Глаза у Вьюнка были очень красные, но он сказал, что всё дело в дыме от очага.

– Пойдём, Вьюнок, мы собираемся испытать лодку. Жаба помогла нам спустить её на воду, и лодка выглядит превосходно. Мы собираемся пройти на вёслах вверх по Причуди до Переката. Пожалуйста, пойдём с нами, Вьюнок!

Они убеждали и упрашивали, но Вьюнок не проронил ни слова и лишь отмахнулся. С этим они оставили его одного и вышли опробовать лодку.

Было уже поздно, и возле ручья, мелькая над водой то тут, то там, летала Вжух. Оба гнома, не скрывая своего волнения, забрались в лодку. Тысячелист оттолкнулся от берега ивовой палкой, и маленькая лодочка плавно вошла в течение, устремившись к глубокой заводи.

Взглянув вперёд, вверх по течению ручья, гномы увидели водную гладь, уходящую за поворот, к Перекату; в ней отражались прибрежные кусты и ивы, тёмные и таинственные.

Певчий дрозд, выводивший трели в кусте белого цветущего тёрна, замолк, увидев, как от берега отчалила лодка, и с любопытством наблюдал за гномами. Два чёрных дрозда, дравшихся друг с другом из-за дамы (с распушёнными хвостами и прижав хохолки), тоже увидели отчалившую лодку и, забыв о ревности и гневе, полетели к дубу посмотреть на гномов.

Меум взялся за одну рукоятку, Тысячелист – за другую, и начали вращать их. Поначалу лёгкое течение несло лодку вниз по ручью, но когда заработали вёсла, лодка остановилась, а затем – ура, ура! – медленно стала двигаться против течения!

Когда гномы приноровились вращать вёсла согласованно, с одинаковой скоростью, лодка набрала ход и, разрезая воду, направилась к центру заводи.

Оба гнома молчали. Увлёкшись плаванием, они не заметили, как из-за корней дуба выглянул Вьюнок, украдкой наблюдавший за ними. Бедный маленький гном не удержался и вышел посмотреть на испытания лодки. Когда Меум на какое-то мгновение перестал грести, чтобы смахнуть пот со лба, Вьюнок тут же скрылся в тени под корнями – он не хотел, чтобы друзья заметили его. Краем глаза Тысячелист видел, как мимо медленно проплывали и оставались позади крепкие зелёные побеги и поросли молодой крапивы на противоположном берегу. Он изо всех сил налегал на вёсла, радуясь тому, что затея с лодкой удалась и что лодка так легко скользила по воде, а шла она гораздо лучше, чем любой из их кораклов.

Но настоящее испытание было впереди. По мере приближения к Перекату течение усиливалось, тихий плеск воды под носом лодки превратился в громкий гул, из-за брызг в лодку набралась вода, и ноги у гномов промокли. Но они продолжали упорно грести и постепенно, сантиметр за сантиметром, продвигались по стремнине вверх, против течения, и в конце концов вышли в заводь со спокойной водой в излучине реки.

Здесь гномы повернули к берегу и причалили у зарослей дикого ириса.

– Уф, – выдохнул Тысячелист, – тяжёлая работёнка. Плыть мы можем, но на порогах нам понадобится помощь Водокрыса; и если за Вороньим лесом мы не повстречаем препятствия покрупнее, то поднимемся вверх по течению без особых хлопот.

Меум сидел на носу лодки, утирая лоб.

– Теперь никто не посмеет сказать мне, что я не умею строить лодки, Тысячелист; да на такой лодке дойдёшь куда угодно!

Меум выбрался на сушу и с гордостью осмотрел судно. У противоположного берега раздался плеск, и через мгновение они увидели водяную крысу, переплывающую ручей с камышовым стеблем в зубах.

– Привет, Водокрыс! – окликнул Меум водяную крысу. – Нам надо с тобой поговорить.

Крыса поменяла направление движения и поплыла к гномам против течения с виртуозной лёгкостью, которой гномы могли только позавидовать. Она взобралась на кучу гнилого тростника и почистила усы.

– Хорошая у вас лодка, гномы!

– Да, это наша новая лодка, только что закончили, – с гордостью сказал Тысячелист, – и мы хотим попросить тебя об одолжении, Водокрыс. Мы собираемся пройти вверх по Причуди, чтобы найти Морошика, и хотим, чтобы ты нам помог. Есть ли ещё пороги или стремнины по пути к Мшистой мельнице?

– Стремнины? Да уж, сдаётся мне, есть, – ответил Водокрыс. – До Мшистой Мельницы вам лодку ни за что не довести; даже у меня уходит уйма времени, чтобы добраться туда.

– Как раз об этом мы и хотели с тобой поговорить, – в один голос воскликнули Меум и Тысячелист. – Мы хотим, чтобы ты взял нас на буксир на порогах и стремнинах; на спокойной воде мы справимся сами, но пройти стремнины против течения сможем только с твоей помощью.

– Разумеется, я помогу вам, гномы, – уверил их добросердечный Водокрыс, – как и другие крысы за мельницей. Я дам им знать – если они ещё не знают, конечно, – я имею в виду, не знают о вашем путешествии. Я сам узнал о нём два дня назад. Мне рассказала Попрыг?ша; наверняка все обитатели берегов ручья уже знают об этом. Но послушайте мой совет: отложите путешествие на день или два. Причудь немного обмельчает, и тогда пройти стремнины будет легче. Отправляйтесь в путь, когда начнёт открываться первый бутон дикого ириса, не раньше.

Водокрыс взял кусок зелёного корня и, зажав его в передних лапах, начал деловито жевать. Благодарные гномы готовы были плясать от радости.

– А когда именно это произойдёт? – с нетерпением спросил Тысячелист. – Когда мы сможем отправиться в путь, Водокрыс?

– Хм, – ответил тот, прожёвывая очередной кусок, – думаю, в ближайшие два дня. Судя по тому, как выглядит сейчас ручей, лето будет сухим, и вам надо опасаться только гроз, ну и, разумеется, великана Громобоя. Мне будет гораздо спокойнее, когда вы минуете Вороний лес. Конечно, я не знаю, какова Причудь за Мшистой мельницей, потому что там я никогда не бывал, но чем дальше идёшь вверх по течению, тем меньше воды в ручье. На вашем месте я бы по дороге рисовал карту – она пригодится вам позже, а заодно и отметите на ней хорошие места для рыбалки. Гольяны в ручье за мельницей просто огромные.

– А ты когда-нибудь видел великана Громобоя? – робко спросил Тысячелист.

– Нет, сам я его не встречал, но слава о нём идёт ужасная. Он вас убьёт, если поймает. Вороний лес – страшное место. Я провожу вас до Мшистой мельницы, но после этого мне придётся вернуться назад. Я зверёк семейный, жена будет волноваться. По правде говоря, я вообще не скажу ей, что иду с вами: она взяла с меня обещание не ходить даже до Мшистой мельницы. Видите ли, её мать однажды отправилась в Вороний лес и не вернулась, как и бедный Морошик. Думаю, что он тоже попался в лапы великану Громобою.

– Большое спасибо, Водокрыс, мы отправимся в путь, когда откроется первый бутон дикого ириса. До свидания, и не забудь о своём обещании.

Гномы вновь сели в лодку и вышли на стремнину. Теперь вёсла им были не нужны. Они медленно плыли по течению. Хорошо было сидеть, наслаждаясь передышкой, и наблюдать, как мимо проплывают знакомые виды; остроконечный тростник уже становился похож на настоящий лес, длинные травинки свешивались над краем берега, тут и там перемежаясь с зарослями аронника и дикой вишни, цветы которой были просто великолепны.

Когда гномы достигли Переката, почти стемнело. Лодка набрала скорость, и гномы оцепенели, наполовину от страха, наполовину от восторга, вцепившись в лодку мёртвой хваткой. Вода здесь бурлила, лодку болтало из стороны в сторону, но она продолжала уверенно идти вниз по течению, пока ручей не вынес её в тихие воды Дубовой заводи.

Привязав лодку под кустом шиповника, гномы прошли немного назад по галечной отмели к своему дому в корнях дерева, уставшие, но счастливые. Вьюнок, свернувшись калачиком, лежал в спальном мешке из кротового меха, притворяясь, что крепко спит, хотя на самом деле он не сомкнул глаз, прислушиваясь изо всех сил.

– Спит, – прошептал Тысячелист, – не разбуди его.

Наскоро перекусив, они забрались в свои спальные мешки и улеглись возле потухшего очага. Тысячелист быстро уснул, но Меуму не спалось. Мысль о предстоящем большом приключении взволновала его, а воображение рисовало картины будущего путешествия. О столь многом нужно было ещё подумать – например, о съестных припасах. Им придётся наведаться в кладовую и забрать оттуда кое-что, и тогда скандала не миновать. И почему этот гном доставляет им столько хлопот? А ещё нужно захватить рыболовные снасти и смену одежды на случай, если они промокнут. Гномы ненавидят сырость, особенно в преклонном возрасте. Напомню вам, что наши гномы жили у ручья с тех самых пор, как он появился в этих краях, и было это очень-очень давно, задолго до появления человека.

Ох! Столько всего ещё нужно было обдумать, столько всего предусмотреть, и всем этим должен был заниматься он, Меум. Всегда так – именно ему приходилось думать за других, в отличие от Вьюнка, который привык только распоряжаться.

Наконец, донельзя утомлённый, Меум уснул и начал похрапывать, и Вьюнок, который тихонько плакал, пока не уснул (его спальный мешок промок от слез), тоже засопел в унисон.

Глава 3

Путешествие начинается

Весь следующий день Меум и Тысячелист провели, лихорадочно готовясь к путешествию и время от времени наведываясь к зарослям дикого ириса, чтобы посмотреть, не начал ли раскрываться какой-нибудь из его бутонов.

Вьюнок запретил им притрагиваться к его припасам. Он сел на трёхногий табурет перед входом в кладовую, бледный и решительный, сжимая в руках посох. Меум и Тысячелист умоляли и упрашивали его, и Вьюнок в конце концов уступил им, но всё время молча стоял рядом, пока два других гнома собирали и укладывали провизию. Меум отобрал десять связок копчёной рыбы, горшочек дикого мёда, три пшеничных лепёшки, две банки желудёвой пасты и мешок крупных грибов. Больше ничего Вьюнок не позволил им взять. Меум и Тысячелист перетащили провизию к выходу из пещеры и сложили её возле входной двери.

Затем началось мучительное ожидание. Вьюнок понимал, что до отплытия остаются считанные часы, и ходил словно с камнем на сердце. Он не осмеливался даже думать о том ужасном моменте, когда он – впервые в жизни – останется в одиночестве.

В тот вечер Тысячелист сидел и наматывал новую леску из конского волоса на палочку, полученную в подарок от Цвирка. Вдруг он вскочил на ноги.

– Что случилось, Тысячелист? – удивлённо воскликнул Меум.