От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

«24 мая, как раз в день торжественного обеда, мы доложили все это Сталину, – продолжал Штеменко. – Наши предложения он принял, но со сроками подготовки не согласился.

– Парад провести ровно через месяц – двадцать четвертого июня, – распорядился Верховный и дальше продолжил примерно так:

– Война еще не кончилась, а Генштаб уже на мирный лад перестроился. Потрудитесь управиться в указанное время. И вот что еще – на парад надо вынести гитлеровские знамена и с позором повергнуть их к ногам победителей. Подумайте, как это сделать… А кто будет командовать парадом и принимать его?

Мы промолчали, зная наверняка, что он уже решил этот вопрос и спрашивает нас так, для проформы. К тому времени мы уже до тонкостей изучили порядки в Ставке и редко ошибались в своих предположениях. Не ошиблись и на сей раз. После паузы Верховный объявил:

– Принимать парад будет Жуков, а командовать – Рокоссовский».

Днем 24 мая состоялось вручение маршалам Коневу, Малиновскому, Толбухину, Рокоссовскому орденов «Победа», а Георгию Константиновичу Жукову второго ордена «Победа».

Ну а потом был государственный прием.

Авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев рассказывал: «Сплошной вереницей проезжали под аркой Боровицких ворот машины с приглашенными на правительственный прием. Мне часто приходилось бывать в Кремле, но на этот раз я ехал туда как будто впервые. Последний прием был здесь как раз перед войной – 2 мая 1941 года. И вот мы вновь, после четырехлетнего перерыва, собрались – в парадной форме, счастливые, гордые нашей победой».

Полный состав участников приема восстановить не удалось. «Это кажется немыслимым, но на сегодняшний день мы даже не имеем полного списка приглашенных, – утверждает Сергей Девятов, профессиональный историк, много лет проработавший в ФСО и облазивший там все архивы. – Известно, что позвали на прием всех командующих фронтами, а также особо отличившихся военачальников в ранге генералов. Плюс высшее партийное руководство. По моим подсчетам, всего было человек триста. Кого-то на прием звал лично Сталин. Приглашения печатались только для членов Государственного комитета обороны, но ни одно из них не сохранилось. Остальные проходили просто по спискам, которые тоже… не сохранились. Это какая-то мистика!»

Прием состоялся в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Даже трудно себе представить тот дух, который витал в прославленном зале, где впервые собрались командиры Великой Победы.

Столов было много, местами они стояли почти вплотную друг к другу. Гости расселись на красных креслах и на стульях в белых чехлах, которые по случаю приема принесли изо всех залов Большого Кремлевского дворца. Начала торжества с волнением ждали и полководцы, и артисты.

«В Георгиевском зале накрыты столы, украшенные цветами, – заметил Яковлев. – Ровно в восемь вечера в зале появились руководители партии и правительства. Как взрыв, потрясли своды древнего Кремлевского дворца оглушительные овации и крики „ура!“. Они, кажется, длились бы бесконечно». За столом президиума разместились Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов, Хрущев, Каганович, Андреев, Микоян, Шверник, Берия, Маленков, Булганин и Вознесенский. «Когда постепенно зал утих, Маршалы Советского Союза были приглашены за стол президиума. Они поднялись со своих мест в разных концах зала и один за другим под аплодисменты прошли к столу, за которым сидели руководители партии и государства. Все с восхищением смотрели на полководцев».

Вечер открыл и продолжал вести Молотов. Он традиционно был тамадой на довоенных застольях и на всех приемах в ходе союзнических конференций военных лет. За главный стол Молотов пригласил маршалов Жукова, Конева, Буденного, Тимошенко, Рокоссовского, Малиновского, Толбухина, Говорова, адмирала флота Кузнецова, главного маршала артиллерии Воронова, главного маршала авиации Новикова.

Фотографий и звукозаписи не было, но велась стенограмма. Она была сильно обработана для газетной публикации, в первую очередь Молотовым, а затем и самим Сталиным. Но сохранился и оригинал стенограммы. И не запрещалось рисовать. Наиболее известной стала картина «За великий русский народ!» кисти заслуженного деятеля искусств УССР Михаила Ивановича Хмелько, за которую он в 1948 году получит Сталинскую премию 2-й степени.

Отмечали интенсивно. Стенографическая запись зафиксировала 31 тост (из них пять принадлежали Верховному Главнокомандующему), в которых речь шла о 45 человеках. В газетном отчете осталось 28 здравиц (из них только две – сталинские) с упоминанием 31 человека.

«Раздался звонок председательствовавшего В. М. Молотова, – запомнил Яковлев, – и в наступившей на какой-то миг тишине он провозгласил тост».

– Первый тост я предлагаю в честь бойцов и командиров, красноармейцев и краснофлотцев, офицеров, генералов и славных маршалов, но прежде всего в честь того, кто руководил всей борьбой советского народа и привел к Великой победе, невиданной в истории, – любимого вождя товарища Сталина.

Второй бокал Молотов поднял «за великую партию Ленина – Сталина» и за ее штаб – Центральный комитет.

Затем тамада переключил внимание на гостей из Польши. За четыре дня до этого в Москву прибыл эшелон с углем – подарок от польских горняков. Его доставила делегация, возглавляемая председателем профсоюза польских горняков Щесняком. Молотов предложил выпить «за демократическую, дружественную Советскому Союзу Польшу», выразив надежду, что советско-польская дружба станет примером и для других славянских народов. Члены польской делегации – «в живописных костюмах» (Штеменко) – подошли к столу президиума и хором спели какую-то польскую заздравную песню.

Сталин выслушал и произнес (в газетном отчете этого нет):

– За настоящую рабочую дружбу, которая сильнее всякой другой дружбы! За горняков наших и ваших!

Далее Молотов заметил, что среди участников торжества не было Михаила Ивановича Калинина, «который должен теперь особенно заботиться о своем здоровье». «Всесоюзный староста», который приближался к своему 70-летию, был действительно серьезно болен. В конце апреля Политбюро предоставило ему отпуск для лечения, и он отбыл отдыхать на юг.

– Предлагаю выпить за здоровье одного из славных представителей русского народа, старейшего члена Центрального комитета большевистской партии, Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Здесь Сталин позволил себе вновь вмешаться:

– За нашего Президента, за Михаила Ивановича Калинина!

Не успели сесть, как слово взял Сталин:

– Разрешите поднять бокал за здоровье нашего Вячеслава, за руководителя нашей внешней политики. Имейте в виду, что хорошая внешняя политика иногда весит больше, чем две-три армии на фронте. За Вячеслава Михайловича Молотова, за руководителя нашей внешней политики! За нашего Вячеслава!

Тамада оказался единственным, кого на приеме 24 мая назвали без отчества. После этого Молотов вновь взял бразды правления в свои руки.

– Разрешите мне быть кратким, когда я буду касаться заслуг командующих войсками Красной армии. Все вы понимаете, что я должен начать с командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова. Мы помним Жукова в защите Москвы, мы помним Жукова в защите Ленинграда. Все знают маршала Жукова как освободителя Варшавы. Все помнят о том, что под руководством маршала Жукова наши войска ворвались в фашистское логово – Берлин – и водрузили над ним Знамя победы. За здоровье маршала Жукова!

Гости откликнулись на здравицу горячей овацией.

Сталин подхватил:

– Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует Берлин жуковский!

Эти слова вызвали смех и аплодисменты в зале. В газетном отчете слов о «Берлине жуковском» не будет. После этого Молотов продолжил тосты за других командующих фронтами. За командующего 1-м Украинским фронтом Конева:

– Он громил немцев на Украине, освободил своими войсками чехословацкую столицу Прагу. Его войска вместе с войсками маршала Жукова брали Берлин.

За командующего 2-м Белорусским фронтом Рокоссовского:

– За маршала, которого мы знаем по битвам под Сталинградом, сделавшим исторический поворот в нашей войне. Который освободил от немецких фашистов Данциг и взял город Штеттин – один из крупнейших городов северной Германии.

Затем – за маршала Говорова, «сломившего немецко-фашистскую блокаду Ленинграда и разгромившего немцев под Ленинградом, освободившего столицу Эстонии Таллин и вернувшего Советскому Союзу город Выборг».

За Малиновского:

– Он прошел с боями по нашему Югу, докончил освобождение многострадального Ростова и освободил столицу Венгрии Будапешт.

За маршала Толбухина:

– Со своими войсками дальше всех прошел по Югу, освободив Болгарию. Взял Вену.

– Маршал Василевский сегодня отсутствует по болезни, – Молотов сделал паузу и добавил. – Он своими войсками взял одну из цитаделей германского фашизма – Кёнигсберг.

Молотов слукавил, сказав, что Василевский отсутствует на приеме по болезни. Сделал он это в целях конспирации: Василевский отбыл готовить войска к войне с Японией, привлекать к этому внимание было нельзя.

Потом были тосты за маршала Мерецкова, за генералов армии Баграмяна и Еременко.

Нельзя сказать, что тосты следовали один за другим. «Довольно длительные промежутки, отделявшие один тост от другого, заполняла программа превосходного концерта», – замечал Штеменко. Перед собравшимися выступали тоже взволнованные торжественностью происходившего прославленные солисты Большого театра: Ирина Масленникова, Алексей Иванов, Галина Уланова и Ольга Лепешинская, Максим Михайлов, Марк Рейзен, Валерия Барсова, Наталья Шпиллер, Вера Давыдова. Оживляли обстановку также хор Пятницкого, ансамбль Моисеева и, конечно, Краснознаменный ансамбль песни и пляски под руководством Александрова.

Пище духовной ничем не уступала и пища, расставленная на столах. С меню постарались. Полагаю, собравшиеся за столами это заслужили.

После командующих фронтами Молотов не оставил без внимания заслуженных военачальников Красной армии – Ворошилова, Буденного и Тимошенко.

А затем тамада попросил присутствующих «налить бокалы полнее», поскольку намеревался чествовать моряков. Он предложил здравицы за народного комиссара Военно-морского флота Кузнецова, адмирала флота Исакова и за командующих флотами: Балтийского – адмирала Трибуца, Черноморского – адмирала Октябрьского, Северного – адмирала Головко, Тихоокеанского – адмирала Юмашева. Сталин дополнил эту здравицу, пожелав адмиралу Юмашеву «успеха в возможной войне!» И эта реплика, естественно, не вошла в газетный отчет – по той же причине соблюдения секретности в отношении предстоявшей войны с Японией.

Затем настал черед маршалов родов войск. В газетах были упомянуты три фамилии – главного маршала артиллерии Воронова, главных маршалов авиации Новикова и Голованова. Но из стенограммы явствует, что Молотов назвал также маршалов авиации Фалалеева, Ворожейкина, Астахова, Жаворонкова, Худякова; маршалов бронетанковых войск Федоренко и Ротмистрова; маршала артиллерии Яковлева; маршала инженерных войск Воробьева и маршала войск связи Пересыпкина.

Молотов особо выделил Генеральный штаб Красной армии, подняв бокал за его начальника генерала армии Антонова и начальника оперативного управления Штеменко. В газетном отчете Штеменко не упомянут.