Провокатор

– Император, я вам рассказывал, Пётр Великий-то водным путём сюда наведывался, на кораблях, под парусами! Спешил к открытию Успенского собора, колокольный звон услышать, а вам судьба уготовила другую планиду.

– Вы, Ер-ремей Тимофеевич, – поморщился, но улыбнулся Шнейдер, – большими категор-риями… Большими…

– Так что же…

– Нар-род этот вр-ряд ли оценит.

– Поймут, поймут, Яков Самуилович, – толстячок захихикал. – Может, кто и с опозданием. Но это уж их дело. А я шучу. Я, так сказать, про императора-то в качестве аллегории.

– Я им устр-рою аллегор-рию.

– А вон и встречающие. Похоже, сам Ахапкин. Я его уже подзабыл. Виделись один раз, при его назначении. Забегал ко мне в кабинет. Знакомился… Да, да. Он. Сам прикатил.

– Тепер-рь познакомимся ближе…

– Вы не спешите, Яков Самуилович, они сейчас сами поспеют. Там и наш человечек, гляжу.

Обух-Ветрянский стащил с головы фуражку, упёрся лбом в мутное стекло, разглядывая встречающих:

– Там, там. Сейчас будут. Вы не спешите.

Поезд, заскрежетав колёсами, прихваченными резким тормозом, остановился. В пустом коридоре вагона застучали, заторопились сапоги.

– Здравия желаю, товарищи офицеры! – полковник Ахапкин, сияя улыбкой и погонами, при полном параде вскинул руку к околышку. – С приездом, товарищ подполковник!

Шнейдер сухо откозырял в ответ, а из-под руки Ахапкина уже проскользнул Квасницкий, подхватил чемодан и сумку приехавших и также мигом нырнул за спину Ахапкина, загремел сапожищами на выход.

– Как доехали?

– Тер-рпимо, – Шнейдер пригладил волосы на голове, проверил пальчиком струнку усов. – К вам ещё не добр-рались наши мор-розы? Гляжу, у вас осень в р-разгар-ре.

– Бабье лето, бабье лето, – пропуская вперёд подполковника, Ахапкин заулыбался как старому знакомому толстячку. – Ваше самочувствие, Еремей Тимофеевич?

– Живы, живы, – кивал тот. – Наши ребята там ещё, сзади в купе.

– Их ждут, не беспокойтесь.

– Ну и ладненько.

– Как? – Ахапкин всё же улучил момент и совсем приник лицом к лицу Обух-Ветрянского, на Шнейдера незаметно покосился.

– Так я же говорю, доехали благополучно, – не поддавался тот, нейтрально ухмыльнувшись.

– Вы нас куда опр-ределили? – Шнейдер, спустившись с последней ступеньки лестницы, фуражку снял, опять за усы принялся. – Нам бы с Ер-ремеем Тимофеевичем вместе.

– А у меня, – Ахапкин даже расцвёл. – Хоромы! Мы с дочкой вдвоём. И кухня домашняя. И, так сказать, четыре комнаты. Я вам две отведу. Мы будем счастливы с Натальей. Она уже ждёт.

– Как?

– Ко мне. А чего по гостиницам?

– Номер вот, – откуда-то выскочил Квасницкий, сверкнул очками на Обух-Ветрянского. – На всякий случай заказан. Полный комфорт.

– Но это запасной вариант, товарищ подполковник? – развёл руки Ахапкин. – Не обижайте.

– Как, Ер-ремей Тимофеевич? – Шнейдер огляделся, достал портсигар, затянулся «герцеговиной».

– Ну чего ж нам хозяев стеснять, – толстячок засуетился, поискал глазами свою сумку.

– В машине! – коротко доложил подскочивший к нему Квасницкий.

– Тем более там молодая прелестная девушка, – толстячок мило улыбнулся. – И мы в сапогах. Да со своими проблемами.

– Вот, – отставил мизинчик в сторону Шнейдер. – Р-резонно подмечено. Нет нужды загр-ружать дамочку. Давайте-ка в гостиницу.

– А в обком не зайдёте? – Ахапкин помрачнел.

– Всему своё вр-ремя. Всему. – Шнейдер слегка рукой взмахнул. – Машины далеко?

– Да у нас тут всё рядом, – бросился вперёд указывать путь Квасницкий.

XIII

Всю дорогу до гостиницы Шнейдер молчал, сосредоточенно дымя «герцеговиной» и изредка косо поглядывал на неумолкавшего Ахапкина. Тот расписывал местные достопримечательности, узнав, что подполковник никогда не бывал в низовьях Волги.

– Вы р-разве не местный? – словно вороном прокаркав, спросил вдруг Шнейдер, и Ахапкин вздрогнул.

– Нет. Я из-за Урала.

– Сибир-ряк?

– Из Томска. Я в Чека ещё с Яковом Михайловичем Юровским начинал в Екатеринбурге.

– С Юр-ровским? – Шнейдер впервые с интересом глянул на полковника.

В машине они были вдвоём, шофёр с глухонемым видом гнал автомобиль.

– Это котор-рый под великую чистку попал?.. Котор-рого Ежов шлёпнул как вр-рага нар-рода?

– Ежов за свои «ножницы» вредительские сам головой поплатился, – будто допытываясь до чего-то своего, потянулся Ахапкин к проверяющему. – И за предательство своё хлебнул сполна.

Шнейдер не ответил, скривился, словно от зубной боли.

– А Василий Васильевич как там поживает в столицах?

– Василий Васильевич?

– Чернышов.