Жил отважный генерал

Игорушкин грозно глянул на подчинённую и уже готов был грянуть громом, но что-то его остановило.

Секретарша, опережая его, сама добежала до аппарата, стоявшего на столе прокурора области и вмиг доставила его по назначению, протянув трубку.

– Спасибо, – буркнул Игорушкин и приник к телефону.

Ему что-то возбуждённо кричали с другого конца провода. Игорушкин слушал, не перебивая, наконец положил трубку на аппарат.

– Борис Васильевич, – нагнулся он к прокурору республики. – Моих срочно в КГБ требуют. По этому делу. Вы разрешите?

– Ну вот и зашевелились в подземелье, – поднял глаза на Ковшова и Шаламова Кравцов.

В подземелье

Игнашка с выпрыгивающим из груди сердцем и перекошенным от боли и страха лицом, задыхаясь, едва поспевал за Кирьяном. Рожин то и дело специально или ненароком резко дёргал поводок, натёрший уже до крови тонкую шею подростка, и Игнашка тыкался головой вперёд, как ягнёнок, изо всех сил стараясь удержаться на ногах и не свалиться. Один раз он уже испытал, чем это грозит, и теперь страшился до смерти повторения. Однако ему опять не повезло – споткнулся, не сориентировавшись в темноте, неловко упал от жестокого внезапного рывка верёвки; Кирьян, не заметив, проволок мальчугана несколько метров по узкому туннелю подземелья и остановился, только услышав сдавленный хрип за спиной. Кричать подросток не мог, поводок сжал ему горло. Кирьян заматерился, привалился огромной спиной к каменному своду, сел на корточки и забренчал в колокольчик, который ему загодя дал Мунехин для особых случаев.

Цепочка людей, медленно продвигающихся в подземелье, остановилась.

– Что там у вас? – донёсся спереди глухой голос Мунехина, ведущего кладоискателей.

– Твой поганец что-то артачится, – ответил ему, сплюнув тягучую слюну Кирьян. – Или задохся совсем.

– Сынок! Ты как там? – крикнул в туннель Мисюрь, развернул фонарик и зашарил им в глуби подземного лабиринта, лучом света отыскивая мальчугана в кромешной тьме.

Первым попалась в свет фонаря перекошенная от частого дыхания серая рожа Хряща, он задыхался и ловил воздух часто, как рыба, с выпученными глазами. Пользуясь вынужденной остановкой, Хрящ тут же сел на пол, упал на спину и раскинул в изнеможении руки. Следующим был Ядца, жирная морда толстяка обливалась крупными каплями пота, заливающими рубаху на груди и спине. Он то ли по-поросячьи хрюкал, то ли так дышал со скрипом, но вида не подавал, лишь присел на корточки, чтобы не заслонять свет фонарику. Рожин ещё чуть отступил к стене, но мальчугана увидеть не удалось. Тёмная неподвижная масса-кучка пласталась на полу. Возле неё бегали, пищали тёмные зверьки.

– Сынок! – снова громко позвал Мунехин и дёрнулся вперёд всем телом. – Игнашка!

– Стоять! – заорал Кирьян. – Стой, тебе говорят!

Мунехин привалился к стене, замер.

– Здесь твой змеёныш. Отлёживается. – Рожин ткнул в тёмную кучку металлическим крюком, она зашевелилась; тем же крюком он отогнал зверьков.

– Сволочи! Если что случится с пацаном, заведу вас в такие углы, сдохнете все!

– Ты полегче там.

– Богом клянусь! Крысам достанетесь!

– Никто твоего сосунка не трогал. Сам хилый такой. Дышит на ладан. Кормить лучше надо.

– Игнашка! Сынок!

– Здесь я, папа, – подал наконец слабый голос мальчуган.

– Ты не потерял свисток, что я тебе оставил?

– Нет.

– Когда устанешь или плохо что, свисти! Я же тебя просил?

– Хорошо.

– Слушай, Кирьян, – позвал Мунехин. – Мы же с тобой договорились.

– Чего это?

– Ты за пацана моего в ответе.

– Сказал тебе, жить будет.

– Ты поводок-то сними с него.

– А сбежит?

– Куда ему тут деться? Он ничего не знает. Тут сунься куда, враз или яма, или ловушка. Вилы даже встречаются. Я сыну не враг.

– За поводок не проси.

– Повяжь верёвку ему на пояс. Задохнётся – вам не жить!

– Ты мне не грози.

– Освободи шею пацану, Богом прошу.

– Ладно. Успокойся. Я его за ногу… Иди сюда, сопляк.

Рожин ощупал подползшего к нему мальчугана, затянул верёвку двойным узлом на ноге, зло хмыкнул:

– Теперь ты у меня, как тот юнга у Сильвера.

Игнашка зыркнул на бандита глазами, готовый укусить.

– Весь в отца пошёл, гадёныш, – толкнул Кирьян его ладонью в лицо, крикнул Мунехину:

– Передохнём минут пять.

– Некогда. Идти ещё да идти.

– Куда спешить-то? Ты же сказал, дорогу с закрытыми глазами найдёшь?

– Найду. Только путь длинный. И здесь не лес да поле.

– А мы не торопимся.

– Задохнутся твои помощнички. Подохнут, не добравшись до кладов.

– Это кто сказал? – поднял голову Хрящ. – Ты на кого, падла, катишь?