Топор правосудия

– Господи… – просиял Струге. – Он говорит! Он анализирует…

Антон схватил в охапку наркомана и с ним в руках, как со свернутым ковром, вошел в комнату. Усадив тело на хромой табурет, он прислонил его спиной к стене и повторил вопрос, на котором остановился при разговоре с первым наркоманом.

– Семенихин… Семенихин… Это центровой пацан… Бля, менты посадили.

– А потом отпустили, – доложил Струге. – Он пришел сюда, а потом опять исчез. Куда он исчез?

– Не, не отпустили… – Глаза говорившего так и не открывались. Перед судьей сейчас был шаман ханты, обкумаренный трубкой в шалаше вождя манси. – Там судья конченый, Струге… Зинка-червонец, короче… Посадили, короче…

– Где Семениха? – Антон попытался назвать Олега Александровича так, как его могли называть друзья. – Сема где?

– Ты, типа, толпу какую-то тут ищешь, пацан… Их никого здесь сроду не бывало… А вот тебя я узнаю… Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?..

– Город ждет, вафля!! – не выдержал Струге и отвесил лунатику оглушительную оплеуху.

Тот, как тряпочный, мгновенно слетел со стула и шлепнулся на пол. Не ударился, а именно – шлепнулся. Из его носа вылетела сопля и, просвистев по воздуху, улетела куда-то на балкон.

– Тьфу, бля… – не выдержал Антон – его уже давно мучили позывы рвоты. Пошарив повлажневшей рукой в кармане, он извлек непочатую упаковку «дирола», зубами сорвал обертку и высыпал в рот половину содержимого. – Короче… олень северный… я тебя спрашиваю в последний раз. Где Семенихин? Если не ответишь, я вызываю наркологов, и остаток недели ты проведешь в жутчайшем депресняке и ломке. А тебе будут колоть глюкозу, глюкозу, глюкозу, глюкозу, глюкозу…

– Хватит, братан… Остановись, че ты гонишь… Меня сейчас вырвет…

– Глюкозу, урод, и ничего, кроме глюкозы. Где Семенихин?

– Синий с Перцем по делам поехали… Дела…

– Кто такой Перец? Где находятся их дела?

Кажется, наркоман стал понемногу приходить в себя.

– Ты не мусором ли будешь?

– Нет, – честно ответил Струге.

– Поклянись…

– Гадом буду, – заявил Струге и для вящей убедительности добавил: – Век «баяна» не видать.

– А стегаешь как мусор. Больно и без следов…

– Тебе просто повезло. Так кто такой Перец и что за дела?

– Перец на Выставочной живет, в пятом доме. Они туда и поехали. Синий сказал, что покупателя на товар нашел. – Парень пришел в себя и стал водить по Струге мягким, как метелка для пыли, взглядом.

– Героин, что ли?

– Не, барахло. Не знаю с какой делюги, но только его много. Синий хотел микроавтобус заказать, но Перец отговорил – решили сначала посмотреть. Там в трех комнатах шмотья, как в бутике после шмона налоговой полиции. Ширнуться хочешь?

– Не сейчас… – Антон посмотрел на часы.

Время шло, а известий о судьбе дела Цебы по-прежнему не было. Нужно было найти папку, а пока Струге попадались лишь безвольные, растворенные в инъекциях, тела.

Оставив собеседника на полу, Антон еще раз прошел по квартире. Глупо было надеяться на то, что пропавшее уголовное дело будет обнаружено в этом вертепе на видном месте, однако Антон, преодолевая чувство отвращения, бродил и переворачивал податливые тела. В награду получал отборный мат, приглашение лечь рядом, а один из очнувшихся даже попросил подержать на его плече кусок резинового атлетического бинта. Все «товарищи» на мгновение приходили в себя, а потом снова проваливались в забытье.

В зале один из предметов постоянно приковывал к себе внимание Струге, он даже отрывался от поисков, выпрямлялся, снова и снова бросая взгляд в угол комнаты, где этот предмет и располагался. Когда Антон смотрел на него, он успокаивался и снова приступал к поиску, но его душой одолевала сумятица.

«Елка как елка, – думал судья, – что в этом необычного?»

Лесная красавица, когда-то зеленая, пушистая и нарядная, стояла на какой-то совершенно дикой деревяшке, играющей роль крестовины. Автором этого приспособления для равновесия ели был наверняка кто-то из тех, кто сейчас валялся на полу, как позабытый при переезде мишка. На дереве висели, покрытые пылью, несколько игрушек и три чахлые мишуры. Елка как елка, только очень желтая и почти вся осыпавшаяся. Под крестовиной лежал огромный кусок ваты, ставший местом паломничества всех присутствующих. Около сотни маленьких ватных тампончиков, пропитанных кровью, были разбросаны по всей площади квартиры.

«Вот что меня беспокоит, – догадался наконец Струге. – Новогодняя елка двадцать четвертого марта».

Весь осмотр занял не более пяти минут. Более здесь задерживаться не было смысла. Струге прошел в коридор, распахнул входную дверь и нос к носу столкнулся с тремя молодыми людьми.

– Заходите, заходите, – пригласил всех троих Антон и уступил им место в дверном проеме. – Синий с Перцем поехали за «весом». Если я их не найду, то скоро они, наверное, будут. Посидите, подождите. Главное – не скучайте. Полистайте журналы, выпейте кофе…

Подозрительно посмотрев на Антона, они утонули в глубине притона. Струге вынул телефон и стал спускаться по лестнице.

– Марков? Это опять я – Антон Павлович. Слушай, мне тут один знакомый позвонил, что на Малой живет. Говорит, от районных ментов помощи ждать – легче повеситься. В пятнадцатом доме, в восьмой квартире, наркоманов с порошком – целая рота. Предполагает, что и оружие есть. Ты бы послал туда нарядец какой, а? А то позвонит мужик в областную управу, нажалуется за бездействие… Это ты уж сам разбирайся – кому он жаловался и кто не принял меры!

Итак, Выставочная, дом пять. Наверное, худшего названия для адреса найти сложно. «Ты где живешь?» – «На Выставочной». – «А, это где все квартиры выставляют?» Вряд ли Синий и Перец сейчас об этом задумывались. Улица в пяти минутах ходьбы от Малой. Где же искать в этом пятом доме?

Три подъезда, дом еще старше предыдущего. Эдакий образчик переходного периода от сталинского ампира к хрущевской недоношенности.

Самое ужасное в ситуации заключалось в том, что помощи ждать было неоткуда. Глупо оповещать правоохранительные органы о том, что в суде похищен не компьютер, не калькулятор и не норковая шапка. Похищены материалы, на основании рассмотрения которых опасный преступник должен быть предан суду. А такая огласка означала для Струге только одно – позорную отставку. Заканчивать свою карьеру подобным скоропостижным образом Антон не мог. И только это обстоятельство заставляло его, безоружного, заниматься очень странным для судьи делом.

Он перестал раздумывать о точном адресе сразу, едва увидел припаркованную у последнего подъезда новенькую «десятку». В уголовном деле, которое он совсем недавно закончил рассматривать оправданием Семенихина, значилось, что он был задержан на автомобиле «ВАЗ-2110», принадлежащем подозреваемому. Перепутать номер было бы трудно, так как под бампером «Жигулей» значились три цифры – 444. Любимый номер токийской «якудзы». Нахождение у дома номер пять по улице Выставочной такой машины и наркотические показания «оленя» из притона объяснить одним совпадением было нельзя.

Значит, третий подъезд. Но в нем пятнадцать квартир, и рассчитывать на то, что со свободным проникновением в нужную квартиру повезет так же, как на Малой, уже не приходилось. Семенихин и этот неизвестный Перец чувствуют себя довольно уверенно, если способны самостоятельно перемещаться на транспорте. Значит, наркотики они не принимали.

«На работе – ни капли в рот». В сегодняшнем контексте это звучало как – «ни куба в вену». И что там за шмотки, от которых ломится вся полезная площадь квартиры? Рука Антона опять потянулась к телефону, но сейчас он ее отдернул, словно прикоснувшись к оголенному проводу. Как только о цели поиска Струге узнает первый попавшийся милиционер – все пропало. Дальше можно уже не стараться. Возможно, что и дело найдется в пять раз быстрее, но тогда это будет уже неважно.

Проходя мимо машины, Антон стянул перчатку и положил руку на капот. Назвать его теплым было нельзя, однако все говорило о том, что хозяин покинул авто совсем недавно.

«Я опоздал на Малую на самую малость, – заключил Антон, входя в подъезд. – Если они приехали оттуда сразу сюда, то здесь находятся не более трех минут».

На первом же этаже он почти лоб в лоб столкнулся со спускающимся дедком.

– Ты не из милиции? – поинтересовался старик.

«Они что, сговорились сегодня»?

– Смотря по какому поводу, – уклонился от дачи показаний Струге. – Вы вот, по какому случаю ее ждете?

– А тут только один случай может быть! – У старика под курткой виднелся ряд медалей. В последнее время в таком виде пожилые люди обычно ходят платить за квартиру или жаловаться в мэрию. Ну, понятно, еще в милицию. – Если бы вы Витьку из сороковой квартиры посадили год назад, то и людям бы спокойно жилось!

Струге почувствовал такое угрызение совести, словно это он не посадил Витьку.

– А что, опять бузит? – спросил он, применяя глагол, который можно было безошибочно применять для определения любого противоправного поступка.