Великий князь Николай Николаевич Младший. Книга 1

Понтируй, как понтируешь,

Фланкируй, как фланкируешь;

В мирных днях не унывай

И в боях качай-валяй!

Жизнь летит: не осрамися,

Не проспи ее полет,

Пей, люби да веселися! —

Вот мой дружеский совет.

Начало гвардейского Гусарского полка было положено 19 февраля 1775 года, когда премьер-майору Бахмутского гусарского полка Ивану Христофоровичу Штеричу (1743 – 1787) было поручено набрать из пяти гусарских полков лейб-гусарский эскадрон в количестве 130 кавалеристов для несения конвойной службы при императрице Екатерине II, во время празднования Кучук-Кайнарджийского мира, после победоносной войны с Турцией.

7 ноября 1796 года лейб-гусарский эскадрон, пополненный Гатчинскими гусарами и дворцовыми казачьими отрядами, был преобразован в лейб-гвардии Казачий гусарский полк и через неделю, 14 ноября, получил права и преимущества «старой гвардии».

24 января 1798 года из Гусарского полка выведены казачьи сотни, и полк получил свое наименование гвардейского Гусарского. А 19 февраля 1855 года получил наименование лейб-гвардии Гусарского Его Императорского Величества полка, так как с этого времени полковыми шефами были исключительно императорские особы.

За время своего существования полк прошёл героический боевой путь, отличившись во времена войн с наполеоновской Францией. Гусары отважно бились при Аустерлице в 1804 году, совершив несколько удачных атак. В компанию 1807 года бились при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде. Участвовали во всех сражениях 1812 года и заграничных походов русской армии 1813 —1814 годов. Полк геройски сражался в русско-турецкой войне 1828 – 1829 годов, участвовал в подавлении Польского восстания 1830 – 1831 годов и русско-турецкой войне 1877 – 1878 годов.

Полк состоял из 4-х действующих и 1-го резервного эскадронов и входил в состав 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, именовавшейся «лёгкой». В отличие от 1-й «тяжёлой» гвардейской дивизии, в состав которой входили кирасирские полки, относящиеся к тяжёлой кавалерии.

Помимо Гусарского полка во 2-й дивизии числились: Конно-гренадерский, Уланский Её Величество и Драгунский полки.

Многих аристократов привлекала служба в гусарском полку. У гусар была потрясающе красивая форма, которой в русской армии придавали особое внимание. Офицеры носили шапка из медвежьего меха с султаном из белого волоса и шлыком красного сукна или кивера с красной тульей и околышем. Красный доломан, куртку с низким стоячим воротником, расшитую шерстяными шнурами и белый ментик с высоким воротником, отороченный бобровым мехом, носившийся в накидку на левом плече. Ментик надевался в рукава только в холодное время года, по уставу с 15 сентября до 1 мая.

На ногах расшитые цветными шнурами светло-серые рейтузы-чачкиры и низкие полусапожки-ботики с двойным мыском и кисточкой. В непогоду гусары использовали плащ из серого сукна с застёжкой на шее. Неотъемлемым атрибутом гусар была, расшитая золотыми нитками, ташка, в виде плоского планшета, надеваемая через правое плечё, и висевшая у колена. А так же вальтрап, с острым задним углом, покрывавший седло.

Вместо погон использовались жгуты. Чины различались по галунной обшивке на доломане и ментике.

Гусары были не просто блестящими кавалеристами. Это были люди без страха и упрёка. В обиход русского языка прочно вошли синонимы: «гусарство», «гусарить», что означает вести себя безрассудно, красоваться. Именно так жили гусары, без оглядки на прошлое и без планов на будущее, весело и красиво закрепив за собой славу прожигателей жизни.

Ещё один знаменитый гусар, поэт Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 – 1841) написал такие строки:

Гусар! ты весел и беспечен,

Надев свой красный доломан;

Но знай – покой души не вечен,

И счастье на земле – туман.

В то время полком командовал генерал-майор барон Феофил Егорович Майендорф (1838 – 1919). Он происходил из знатной фамилии курляндских немцев, считавшейся ветвью старинного прибалтийского баронского рода Икскуль, получившей свой наименование от замка, располагавшегося близ Риги на берегу Западной Двины.

Феофил Егорович окончив Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии Конном полку, а в 1874 году стал командиром гвардейского Гусарского полка.

Познакомившийся с Феофилом Егоровичем в 1905 году, будущий военный атташе во Франции, граф Алексей Алексеевич Игнатьев (1877 – 1954) вспоминал: «Высокий худощавый старик, любезный, воспитанный и приятный в обращении, он когда-то отличился в русско-турецкую войну. Но это был недалекий человек. В Петербурге он вызывал к себе симпатию, главным образом как хороший семьянин».

Сходную характеристику барону дал военный министр Александр Фёдорович Редигер (1853 – 1920), указывая, что барон был «честнейший человек, но ограниченных способностей».

Своей карьерой барон Майендорф был во многом обязан супруге графине Елене Павловне Шуваловой (1857 – 1943), семья которой была близка к императорскому Двору.

При бароне Майендорфе, как и вся русская кавалерия, полк находился в заброшенном состоянии. Это было время упадка конницы. Занятые собой и светскими развлечениями офицеры полка смотрели на подчинённых, как на подсобный аппарат, предназначенный исключительно для их обслуживания. Они относились к солдатам, как «добрые помещики к крестьянам», при этом полностью перекладывая военную подготовку на плечи вахмистров и унтер-офицеров.

Типичный гвардейский офицер той поры, это молодой человек занятый исключительно собой, понимавший военную службу, как средство своего утверждения в высшем обществе. Они никогда ничего не делали и в то же время не имели ни минуты свободного времени. В полковых казармах офицеры появлялись редко, с удовольствием проводя время в Английском клубе, в салонах столичных модниц, театре или в офицерском собрании.

Военная жизнь была основана на полковых традициях. Особо чтимые полковые традиции предусматривали известное равенство всех офицеров полка в независимости от их положения и титулов. Надев гусарскую форму, офицер становился членом своеобразного полкового аристократического клуба. Ничем от других офицеров великий князь Николай Николаевич старался не выделяться. Нёс службу наравне с прочими офицерами. Не козырял своим высоким происхождением, чем заслужил всеобщее уважение.

Служба в полку не отнимала у офицеров много времени. Военные учения проводились редко. При этом в строю команды передавались хором, стремясь заглушить топот лошадиных копыт.

Рутинная подготовка была хороша лишь для парадов. Зимой в манеже рысью или укороченным галопом, скоростью равной пехотному шагу. «Обращали внимание только на оттягивания каблука вниз и колена назад». Летом на ровном поле. «Высшим искусством считалось умение произвести учение «на пяточке» а пределом лихости считалось движение карьером, на расстояние, однако не свыше 100 – 150 шагов». Командиры заботились о лошадях. Офицеров в кавалерии привлекали лишь красивая форма. Лошадей они не знали. Интересы к службе были ничтожны. Зато регулярно тренировались в умении выпить десяток бокалов шампанского в офицерском собрании. И неплохо разбирались в тонкостях светской жизни.

Столичные гвардейцы были своеобразной кастой, отличавшейся от армейских офицеров. Они по духу нисколько не отличались от великосветского столичного общества. Их жизнь была духовно чрезвычайно пуста и состояла главным образом из развлечений. Занятия гвардейских офицеров сводились к балам, любительским спектаклям, дружеским пирушкам в офицерском собрании. А пьянство гусар носило легендарный характер.

Все требования гвардейской жизни впитал в себя великий князь Николай Николаевич. Он был гвардейским офицером до мозга костей, со всем блеском и пороками.

По свидетельству гвардейца Виталия Петровича Обнинского (1867 – 1916), практика назначать в гвардию великих князей была порочна, для военной службы. Избалованные великие князья ещё сильнее развращали офицеров своим богатством, плохими привычкам, безответственностью, протекционизмом, вырабатывая у сослуживцев стремление, добиваться карьеры любыми способами.

«Итак, одни пьянствовали, другие развратничали, третьи совмещали и то и другое, а все вообще бездельничали».

Среди выдающихся алкоголиков тогдашней гвардии особое место занимал великий князь Николай Николаевич, «микроцефал по фигуре, охотник по велению и глупец, неисправимый алкоголик».

По свидетельству современников по Санкт-Петербургу ходили «глухие слухи» о пьяных оргиях Николая Николаевича, шокирующие обывателей. Однажды под конец проходившей в великокняжеском дворце попойки Николай Николаевич стал хвастать богатой коллекцией оружия. И чтобы продемонстрировать боевые качества оружия, сняв со стены кавказскую шашку, одним ударом отрубил голову своей борзой собаке.

В.П. Обнинский так описывал времяпровождение гусар: «Пили зачастую целыми днями, допивались к вечеру до галлюцинаций… Так, нередко великому князю и разделявшим с ним компанию гусарам начинало казаться, что они уже не люди, а волки. Все раздевались тогда донага и убегали на улицу,… Там садились они на задние ноги (передние заменялись руками), поднимали к небу свои пьяные головы и начинали громко выть. Старик буфетчик знал уже, что нужно делать. Он выносил на крыльцо большую лохань, наливал её водкой или шампанским, и стая устремлялась на четвереньках к тазу, лакала языком вино, визжала и кусалась».

Случалось, что великого князя в состоянии алкогольного опьянения голого снимали с крыши, где он пел серенады луне.

Гусарские попойки становились достоянием горожан, но к причудам гвардейцев и их великокняжеского вожака относились снисходительно.

Поступив в гвардейский Гусарский полк, Николай Николаевич принял командование над 2-м эскадроном. Конный эскадрон тактическое и административное подразделение, численностью до полутора сотни кавалеристов. Кроме рядового состава в эскадроне числилось пять офицеров, командовавших конными взводами. Командир эскадрона подчиняется непосредственно командиру полка.

Командир полка

Весёлая гусарская жизнь пролетела быстро и в 1884 году, когда барон Ф.Е. Майендорф, выслужив положенное время в полковых командирах, был продвинут на более высокую должность, освободившуюся вакансию занял великий князь Николай Николаевич. Он принял командование над своим родным полком и занимал эту должность до конца 1890 года, то есть 6-ть лет. Это была первая серьёзная должность.

30 августа 1885 года Николай Николаевич стал генералом, заслужив предикатный титул по чину «Ваше превосходительство».

Николай Николаевич подошёл к исполнению обязанностей полкового командира с полной ответственностью. Он в корне изменил систему конной подготовки офицеров полка. Сам великий князь имел прекрасную полковую конюшню. В строй он выезжал на крупных, вывезенных из Англии, «гунтерах». Его белый, обладавший первоклассными скаковыми данными, «гунтер» был известен во всей гвардии, преодолевая любые препятствия.

В 1886 году вышел новый строевой устав. Николай Николаевич знал его в совершенстве и указывал на малейшие ошибки, «беспощадно карал всех без разбора» за отступления от положений устава.

Великий князь требовал порядка даже в мелочах. Мог раздуть пожар из-за пустяшной мелочи. Грязь на фартуке полкового кошевара могла вызвать бурю и долгое разбирательство.

Так после одного из высочайших смотров из-за возникшей путаницы один из эскадронов полка отстал. И хотя из-за образовавшегося в результате движения кавалерии пыльного облака изъян остался незамеченным августейшими особами, великий князь за оплошность посадил старшего офицера на гауптвахту.