Прокуратура на краю Вечности. Часть Первая

Я кивнул. Пол-литра, так пол-литра. Вместе со следователем мы вышли из кабинета в коридор, где и распрощались. Воцйоб засеменил налево и свернул в одну из малопримечательных дверей, притаившийся в сумрачной зоне коридора. Там его появление было встречено дружными приветствиями и криками с предложением устроить старшему следователю то, чем обычно судья наказывает нарушивших правила футболистов. Воцйоб что-то ответил, но что именно, я не разобрал, после чего прикрыл за собой дверь, чем существенно ограничил громкость долетающих из помещения звуков. Но прикрыл дверь он недостаточно плотно, так что мне удалось уловить тонкий запах костра, и услышать потрескивание разгорающийся поленьев. Я ещё помню, тогда подумал, не слишком рискованно разводить костер прямо в помещении, но поразмыслив, решил, что не моё это дело, и что я в общем-то не сильно огорчусь, если приехав на следующий день в прокуратуру, увижу на её месте догорающее пепелище.

С этими позитивными мыслями я и покинул прокуратуру. Уже на свежем воздухе, отойдя от здания прокуратуры на приличное расстояние, я почему-то решил обернуться. Не скажу, что сделал это я совсем уж без причины. Просто мне показалось, будто кто-то наблюдает за мной, и взгляд, буравящий мой затылок, отнюдь не отличается дружелюбием .

Я никого не увидел. Во всяком случае, никого конкретного. В одном из окон второго этажа вроде бы мелькнуло чьё-то лицо, но чье именно, я так и понял. Я еще раз внимательно оглядел громаду старинного здания (так и хочется сказать – Замка), непроницаемо-темным силуэтом запечатлённый у на фоне вечернего неба. Сейчас дом казался мне не просто мрачным, а скорее зловещим, и я в который раз подумал: кому пришло в голову разместить прокуратуру в столь неподходящем месте, и ещё: а что находится в остальной части здания? По моим наблюдениям, все помещения, выделенные под нужды прокуратуры, занимали едва ли десятую, а, может, и меньшую часть всего строения. Значит, остальная территория этой громады была свободна, если, конечно, кому-нибудь не пришло в голову разместить рядом с прокуратурой ещё что-нибудь, например, похоронное бюро. А что? Очень милое соседство. Опять же, бегать далеко не надо. В общем, все удобства. Но почему-то мне казалось, что остальное часть дома всё же пустует. Слишком запущенно и одиноко она выглядела. Но тогда всё равно оставался нерешенным вопрос, а что там? Неужели просто пустые комнаты? Тогда почему на большинстве окон до сих пор висят портьеры? Забыли снять? Я решил при первом удобном случае выяснить этот вопрос.

Я кинул последний взгляд на одичавшее графское имение и отправился на автобусную остановку. К этому времени, когда автобус подъехал, я уже напрочь забыл о маячившем в окне второго этажа лице, и озаботился более насущной проблемой на тему, чего бы перекусить (продовольственный ларек оказался закрыт по причине отсутствия продавщицы). "Ушла на 5 минут" гласила надпись на табличке, выставленной со стороны окошечка для торговли. Я прождал автобус минут 20 и могу засвидетельствовать: продавщица так и не объявилась. Не найдя необходимых и ингредиентов для своего желудка, я всю дорогу провел в плохом расположении духа и занимался тем, что размышлял о положительных и отрицательных сторонах предстоящей практики. Домой я вернулся убежденный, что со следователем мы поладим, хотя ездить все же придётся.

День второй. Вторник.

На следующее утро я прибыл в прокуратуру равно в половине девятого. Поднялся по уже знакомой лестнице на третий этаж и, поскольку дверь оказалась заперта, постучался. Некоторое время ничего происходило. Я постучался снова, на сей раз значительно громче. С той стороны послышались чьи-то шаги, и через непродолжительное время дверь отворилась. На пороге возникла низенькая, рыжеволосая женщина лет 50 лет, в маленьких очках, слезающих ей на нос, и красном пальто, чем-то напоминающим шинель.

– Чего тебе? – неприветливо спросила она.

– Мне… Мне к следователю… Якову Валерьевичу…– немного растерялся я.

– А, ясно… – протянула женщина. Она отодвинулась вглубь коридора и дала мне пройти. – Яков Валерьевич сейчас занят. Подожди его здесь.

– Хорошо. – я кивнул, и заметив у стены скамейку, присел на неё. Женщина бросила на меня неодобрительный взгляд и скрылась за соседней по отношению к следовательскому кабинету дверью. Я вздохнул с облегчением. Не то, чтобы первая увиденная мной в прокуратуре особь женского пола производила негативное впечатление, но и к разговорам на отвлечённые темы этот индивид женского пола не располагал. Я, помнится еще тогда подумал, кто она такая и какую должность занимает, но так и не определился. На двери, за которой она скрылась, никаких пояснительных табличек не было, поэтому определить, кем она является, не представлялось возможным.

Сидя в коридоре, я прислушался. В прокуратуре царила естественная для этого времени суток тишина. По тому, как пугал меня в прошлое моё посещение следователь, я посчитал, что к моменту моего приезда в прокуратуре будет во всю кипеть бурная деятельность, а выходило совсем наоборот. Большая часть прокуратуры всё ещё была погружена в глубокий сумрак, и оттуда не исходило даже намека на какую-либо активность. Похоже, во всей прокуратуре находились сейчас следователь, да эта, сомнительного вида старушка с неприветливой физиономией. Да ещё я, неизвестно зачем-то приперся в такую рань. Я немного затосковал. Похоже, мне в научные руководители достался ярко выраженный работоголик с замашками диктатора. Что же мне теперь с таким делать?

Мои размышления были неожиданно прерваны серией глухих ударов, перемежаемых с жалобами и причитаниями, суть которых я не уловил. Звуки шли, как мне показалось, из-за дверей следовательского кабинета. Я насторожился. Что-то эти звуки мне напоминали , и мне хотелось знать, что именно. Я постарался услышать еще что-нибудь, но мне этого не удалось. Так же неожиданно, как начались, звуки так же неожиданно и прекратились. И вновь наступила тишина, не прерываемая ничем, кроме звука моего собственного дыхания. «К чему бы всё это?» подумал я, и, как бы в ответ на мой вопрос, дверь кабинета следователя отворилась. Оттуда вышел сам следователь, сопровождаемый или сопровождающий ничем непримечательного сотрудника милиции с погонами лейтенанта и какой-то по-детски расстроенный физиономией. Никаких признаков избиения ни на одном, ни на другом не наблюдалось, если не считать некоторой потрепанности в одежде мента и съехавшей на одно ухо фуражки.

– Ну, значит, мы договорились, да? – произнёс следователь, с самым дружеским видом кладя одну руку на плечо лейтенанта, а другой пытаясь оторвать его руку от папки, которую тот сжимал, словно последнюю надежду. Это ему удалось, но с большим трудом. – Завтра в два.

– Да, да, – закивал лейтенант, неловко пожимая протянутую ему руку. – Обязательно.

– Только не опаздывай, пожалуйста, – предупредил следователь, и в его голосе мне послышалось угроза.

– Яков Валерьевич, да что вы! Как я могу! – принялся бормотать лейтенант.

– Ладно, ладно, – похлопал его по плечу следователь. – Значит, завтра в два я тебя жду. Ну всё, счастливо.

– До свидания, – попрощался мент и ушёл.

Следователь проводил его таким взглядом, словно раздумывал, не дать ли ему пинок под зад. Когда за лейтенантом захлопнулась дверь, следователь обратил внимание на наличие в коридоре моей персоны. Несколько секунд он с недоумением во взгляде рассматривал меня, словно пытаясь вспомнить, кто я такой, потом, видимо, вспомнил и пробормотал:

– Ах да…– Затем уже обращаюсь ко мне: – Заходи! – И сопроводил свои слова с приглашающим жестом.

Я поднялся.

– Здравствуйте! – с некоторым опозданием вспомнил я.

– Привет, – сказал следователь. Не очень приветливо, но для начала сойдёт. Я вошел в кабинет. Со вчерашнего дня в нём мало что изменилось, разве что бумаг на столе стало ещё больше, да окно было зашторено не так основательно и сквозь него пробивался узкий лучик света. Впрочем, следователь исправил это упущение и тут же ликвидировал брешь в глухой обороне занавесок.

– Присаживайся! – предложил он мне затем. Я сел на один из стульев и принялся ждать, что последует дальше. Следователь сел напротив и некоторое время что-то искал на столе, затем перевел взгляд на меня. Выражение его лица при этом оставалось таким, словно моё присутствие портило ему весь окружающий пейзаж. Я, как мог, постарался замаскироваться под мебель, но, видимо, мне это не очень удалось, поскольку выражение лица следователя ничуть не изменилась, разве что в нём появились ещё больше озабоченности.

– М-да, -сказал он вздыхая. Затем: – Ты позавтракал?

– Да, – кивнул я.– Перекусил немного.

На самом деле я успел купить по дороге всего пару гамбургеров, так что вряд ли это можно было считать полноценным завтраком.

– А вот я не успел, – признался следователь. – Ставь чайник!

Я сначала не понял, к кому относится последнее предложение, но по внимательному взгляду следователя догадался, что вероятнее всего ко мне, после чего зашарил взглядом в поисках чего-нибудь похожего на чайник.

– На подоконнике, – подсказал следователь.

Я оглянулся. От подоконника меня отделяло целых три метра, поэтому пришлось подняться и совершить небольшую прогулку. По дороге я успел поразмыслить, что следователь довольно бодро взялся за моё обучение и, возможно, скоро мы придём на новую ступень развития, заключающуюся в том, что мне поручат важное задание по доставке пива для работников прокуратуры. В принципе, это было вовсе неплохо, и я бы не возражал, если бы все мои практикантские обязанности на этом закончились. Все же, носить пиво значительно приятнее, чем торчать в прокуратуре целый день и париться над расследованием дел, имеющих к тебе примерно такое же отношение, как к голодающим китайцам торговля марихуаной. Во всяком случае, мне так казалось.

Чайник оказался старым, допотопный кипятильником, торчащим из емкости, которую с большим трудом можно было назвать кувшином, скорее она напоминала измерительную колбу с горлышком для более удобного слива воды. Я поискал взглядом розетку, и обнаружив ее над соседним столом, перенос кипятильник туда. Потом подумал, стоит ли добавить в импровизированный чайник воды или обойдётся имеющейся в наличии, но в этот момент дверь в кабинет следователя заскрипела и с явной неохотой отворилась. Я замер. Обычно в таких случаях ожидаешь самого худшего, но в данной ситуации я никак не мог сообразить, что же для меня сейчас самое худшее, поэтому просто ждал, что оттуда вынырнет и на кого она первым набросится, на меня или следователя. Следователь, по моим соображениям, был более удобной мишенью. Прошло, наверное, несколько секунд, в течение которых в дверном проеме так никто и не объявился, прежде чем из пустоты коридора материализовалась чья-то рука и, подержавшись несколько секунд за дверную ручку, убралась обратно. Я подумал, к чему бы это, и вопросительно взглянул на следователя. Тот, похоже, был озадачен не меньше моего и просто пожал плечами, давая понять, что сам не совсем понимает, что происходит. Я хотел было посмотреть, кто там в коридоре, но следователь жестом остановил меня. Прошло еще несколько секунд, в течение которых ничего не происходило. Затем рука появилась снова, а вслед за ней в следовательский кабинет протиснулось тело; втянулась словно осьминог, притянутый щупальцем, после чего нашим взорам предстала чрезвычайно потрёпанная физиономия мужика лет тридцати с глазами, активно стремящимися переносице. Несло от мужика перегаром, что наводило на мысли об активном возлиянии не далее, как прошлой ночью. Алкаш, решил я, ожидая, что следователь сейчас выгонит это явление, но произошло совершенно обратное.

– О, Алексей! – радостно воскликнул следователь. – Давай, заходи! Мы как раз собрались кофе пить.

Тот, кого назвали Алексеем, долгим взглядом посмотрел на следователя, сделал шаг назад, потом в его голове, видимо, пошёл какой-то мыслительный процесс, субъект остановился, сделал несколько шагов вперёд, после чего со стоном повалился на стул.

– Как мне плохо! – заявил он, закрывая лицо руками.

– Конечно, плохо, – деловито кивнул следователь, доставая и стала яблоко. – Яблочко хочешь?

Посетитель активно замотал головой. От резких движений голова его, видимо, опять заболела, и новоприбывший застонал.

– О! – простонал он.

– Ладно, – сказал следователь, принимаясь самостоятельно расправляться с яблоком, – сейчас что-нибудь придумаем. А ты, – обратился следователь ко мне, – не стой там, чайник ставь!

Только тут я обнаружил, что до сих пор стою с кипятильником в руках, держа шнур в нескольких сантиметрах от розетки. Я решил, что бывает, после чего простейшим движением руки выполнил возложенную на меня миссию.

Когда я обернулся, следователь уже достал откуда-то, скорее всего из ящика собственного стола, бутылку водки и предложил ее нашему визитеру.

– На, возьми, – сказал он. -Понюхай.

Мучимый похмельем гость приподнял голову и приник своим носом к горлышку бутылки.

– Фу! – с максимальным отвращением сказал он и отвернулся. – Какая гадость! Как такое можно пить?

– Да, я тоже удивляюсь, – невозмутимо поддержал нашего посетителя следователь.

– Хорошо тебе, – прохныкал гость, -можешь не пить…

– Мне здоровье не позволяет, – рассудительно произнёс следователь. – На, еще пару раз нюхни.

И он снова протянул посетителю бутылку с водкой. Тот послушно выполнил указания, скривился ещё больше прежнего и неожиданно вылетел в коридор. Я проводил его удивленным взглядом, и только услышал, как хлопнула где-то дальше по коридору дверь, после чего на некоторое время всё стихло. Когда через некоторое количество времени названный Алексеем посетитель вернулся, чайник уже успел вскипеть, следователь слопал три яблока, и я окончательно убедился в ошибочности своего решения пойти на практику в данную прокуратуру. Убедили меня в этом уголовные дела, переданные мне следователем со словами: " На, читай пока "

– Ну что, полегчало? – осведомился Воцйоб у гостя, едва тот переступил порог кабинета.

– Да вроде…– голосом загнанной лошади ответил Алексей, и бросив на меня мимолетный взгляд (я понял, что новоприбывший заметил меня только сейчас), снова уселся на один из стульев напротив следователя.