Собранный

Собранный
Вячеслав Грозный

Для подтверждения теории о существовании потусторонних сил британский профессор с напарником отправляется в изнурительное приключение в испанские пустыню. Он не мог и представить, как это путешествие отразится на нём, на его соратниках и на его потомках.

Вячеслав Грозный

Собранный

Весна 1918 года. До окончания Мировой войны оставалось уже немного. Но профессора Рэймонд Роттенхауса это не сильно интересовало, хоть он и был подданным Великобритании. Причиной равнодушия к войне являлось двухнедельное нахождение учёного на землях нейтральной Испании. Но он не отдыхал на побережье Мурсии и даже не вел лекцию по религиоведению, а бродил северо-западнее, по покрытым песком скалам, в местах, где из людей есть лишь двое – сам профессор и его аспирант.

В какой-то момент нужное место было найдено. Хоть Роттенхаус и прятался от палящего солнца в тени палатки, но его рыжие усы прилипли к щекам от пота, а новая белая рубашка сразу же приобрела серо-коричневые оттенки.

Его коллега – аспирант Герберт Харланд имел противоположный взгляд на то, какого цвета одежду нужно носить. Но его черная рубашка в таком климате была подобна раскаленному металлу, потому чернобородый мужчина копал яму в указанном профессором в одной зеленой майке.

Мистер Роттенхаус наблюдал, как его напарник спускается все глубже в яму, окруженную колышками. Когда лопата стукнула об что-то твердое – профессор приказал копать вширь, на предложение Герберта присоединиться к работе Рэймонд указал на свое слабое здоровье.

– Ну тогда получается, что я один делаю всю работу. – С обидой ответил аспирант.

– Да, было бы намного легче, если бы с нами был Хант. Странно он поступил, неделями напрашивался в экспедицию, а когда ты за ним пришел, то он пропал – ответил профессор, будто варианта, что он может сам взять в руки лопату отсутствует. На что его коллега хотел что-то высказать, но замялся и продолжил трудиться.

На закате яма превратилась в могилу со скелетом скелет, у которого между рёбер воткнутый диагонально в землю золотой узорчатым крест. Профессор стоял на коленях и одной рукой причесывал свои последние волосы, которые лезли в глаза, а другой счищал грязь с костей с помощью кисточки.

– Интересная картина – сказал Роттенхаус разглядывая кости

– Что именно? –спросил его напарник, нагнувшийся над ямой, при этом продолжая вычесывать глину из бороды гребешком.

– У него большая часть костей не родные, видно, что они из разного времени, хранились в разных условиях и у их…прежних владельцев были разные болезни. Даже вот, левая плечевая кость расколота на двое и видно, что верхняя часть белее. А ещё тут не все кости.

– Значит это то, что мы искали? Вам бы в археологию идти.

– Да, будь я археологом, тогда может было бы устроить официальные раскопки. А так мы почти не отличаемся от чёрных археологов.

– То есть мы чем-то от них отличаемся? То есть мы не пробрались в глушь, чтобы раскопать религиозный артефакт из драгоценного металла? – решил подловить Герберт своего старшего коллегу.

– Ну как бы это… – в этот момент Роттенхаус вылез из углубления и потирая руки встал напротив собеседника, после чего начал новое предложение:

– Это ты всю дорогу об этом кресте упоминаешь. Меня же интересует этот индивид – профессор указал пальцем на скелет – вот представь…

– Если вы хотите погрузиться в размышления, то давайте вернемся в палатку. – перебил его Герберт надевая измятую чёрную рубашку.

Рэймонд согласился с предложением, ведь он действительно собирался погрузиться в размышления. После того как оба мужчины уселись в палатке под светом лампы, Роттенхаус полушепотом продолжил свою мысль, жестикулируя руками, то и дело задевая лампу, создавая мерцания:

– Представь, какое это открытие. Это же сам Хосе Федерико Рамос. – профессор кивнул в сторону скелета – Безумец, был влиятельным еретиком на Пиренейском полуострове в самом конце XV века! Его поймали и сожгли, но его кости выкрали его последователи, а через полгода что? Он вернулся и стал ещё наглее. Его снова поймали и сожгли, а его кости разбросали по земле и морям. И он снова вернулся, но уже через год и не такой самоуверенный. Рамоса с паствой почти окружили. Последователей поймали, а он побежал, бежал и бежал по этим самым землям, но его нагнали. И прямо на том месте, где эта личность сейчас покоится, там его и умертвили, и воткнули в него освященный артефакт, созданный специально для этого, что бы он с этого места не сдвинулся.

– Да да. Вы мне эту историю уже раза три рассказывали и всё так же эмоционально – ответил Харланд поправляя лампу на земле. – а дальше вы…

Тут профессор снова взял на себя инициативу говорить:

– А дальше я всем докажу. Что это не просто миф, созданный сектантами, а реальность. Я покажу всему научному сообществу того, существование которого они не верили! Я докажу, что я был прав все эти годы изучения сектологии и …

– А вы скажете, кто помогал вам в этом историческом открытии или предпочтете оставить все лавры себе? – перебил Роттенхауса Герберт, смотрящий исподлобья.

– Герберт, тебя интересуют не те вопросы. Лучше спроси меня про то, почему этот скелет, так сказать не обычный, а собранный. Ну с начала большую часть костей этого Хосе Федерико кусками и целыми частями растащили…волки или рыси. Кто водится в этих местах?

– Если бы я знал, кто водится в этих местах я бы вряд ли согласился на путешествия в этот регион.

– Так вот, звери…а может и люди растащили его кости. Но сейчас скелет практически полностью укомплектован, не считая большого пальца левой руки и правой тазовой кости, или как там её. Как такое возможно? Ну, как я уже отметил, кости явно разные. То есть, кто-то, вероятно его приспешники, доставали откуда-то кости и клали их на месте пропавших. Не двигали они скелет, не применяли они других мер видимо по какому-то завещанию покойного.

Зевающий аспирант заглянул в щель палатки. – Почему так поздно…

Профессор ответил не дожидаясь окончания вопроса – Я пустился по следу как только смог! Мне не хватало некоторых документов для нахождения точного места. Но в результате этой войны мой знакомый, перед поездкой в Америку передал мне бумаги, а ведь гад все эти годы знал, что они мне важны. Ну и ещё русский эмигрант с высоким чином передал мне нужные бумаги. Так картина и сложилась. Мог ли я дождаться окончания этой ужасной войны, прежде чем отправляться сюда? Я потратил на эту историю десяток лет и не мог ждать, с каждым годом шанс на то, что меня опередят возрастал многократно!

Уже лежавший под одеялом Герберт, не открывая глаз уточнил – Я имел ввиду, что поздний час для лекций, профессор.

Роттенхаус согласился с напарником и тоже улегся ко сну.

Разбудил профессора отчаянный крик аспиранта посреди ночи. Кромешная тьма, лампа не загоралась, но у исследователя был с собой запасной керосин. После того как была зажжена лампа учёный в секунду огляделся: палатка была приоткрыта, но из открывшегося прохода ничего не было видно. Рэдмонд осторожно выбрался наружу, не видя напарника он продвинулся в сторону раскопок, но вдруг споткнулся. Упавший Роттенхаус огляделся, оказывается он споткнулся об ещё живое тело Герберта. Ничего не оставалось, кроме как наблюдать за последними секундами жизни Харланда, который держался за окровавленный таз двумя руками, отхаркивая красную жижу себе на бороду он шептал:

– Я вытащил…хрк. Артефакт, а потом он в секунду ужался…поблек и высох, а из могилы…кхр кха… – после этих слов Герберт Харланд сделал глубокий вдох, закрыл глаза и расслабив тело замолчал навечно.

Ошеломленный Роттенхаус уложил тело мужчины спиной на землю и забегал глазами в поисках ответов, на ещё не сформулированные вопросы. Причина смерти была ясна – половина тазовой кости бедняги была вырвана вместе со всем, что её прикрывало. В темноте невозможно было определить, какой зверь мог сотворить такое. Побледневший оставшийся в живых ученый чувствовал нутром, что опасность, убившая аспиранта ещё рядом, но не знал, куда от неё деться.

Откуда-то раздался треск и Рэдмонд вскочил. Какое-то неизвестное чувство в сочетании со страхом повело его медленными в сторону могилы. Некоторые ограждающие колышки были вырваны, рядом лежал золотой крест, что раньше был в теле таинственного Хосе, той же формой и с теми же узорами, но даже в темноте было видно, что он выглядит иначе. Если бы металлический посох мог бы мумифицироваться, как человеческое тело, то именно так бы и было описано его состояние: крест стал значительно худее, покрылся какой-то коррозией и потемнел, многовековой артефакт будто прибавил тысячу лет к своему виду.