Агасфер. Вынужденная посадка. Том I

– Я все понял, учитель. Спасибо. А сколько времени кислота будет разъедать дно цилиндрика?

– Я не знаю! – развел руками мужчина. – Толщина сигарных футлярчиков разная, они же предназначены совсем не для того, что мы с тобой делаем. Я экспериментировал целую неделю, и узнал, что время разъедания латуни кислотой колеблется от двух до пяти часов. Возможно, больше. Но не меньше! По крайней мере два часа у тебя есть всегда… А ты принес мне еще консервов?

Рока кивнул и торжествующе засмеялся: его война Америке была объявлена! Теперь осталось дождаться удобного случая, чтобы начать военные действия!

Глава первая

01

Саппоро, Япония, 1993 год

Майкл Берг запарковал свой «Сузуки-Эскудо» на привычном месте, показал охраннику у ворот университетского городка бейдж-пропуск, висевший на одном кольце с автомобильными ключами, и не спеша направился по главной дороге Ботанического сада к корпусу Центра славянских исследований Университета Хоккайдо. По дороге он привычно раскланивался с обгоняющими его студентами и персоналом Университета, не уставая любоваться окружающим ландшафтом.

Университетский сад был в идеальном состоянии в любое время года, и поначалу Берг, поражаясь его чистоте и ненавязчивой ухоженности, часто задумывался: какая же армия садовников должна здесь работать? И когда? Однажды ему надоело гадать, и он прямо спросил об этом у менеджера по персоналу.

Менеджер если и удивился вопросу, то вида не подал. Лишь наклонил голову в знак почтительного внимания и выбил короткую дробь на клавиатуре своего компьютера.

– В саду постоянно работают четыре садовника и шестеро их помощников, господин Берг! У вас есть какие-то замечания по их работе, либо предложения по ее улучшению?

– О нет, что вы! Сад в идеальном состоянии, просто я думал, что работников гораздо больше… Извините, пожалуйста!

По-японски Майкл Берг говорил совершенно свободно, правда, на диалекте старой японской интеллигенции «яманотэ», характерном для тех, кто долго прожил за пределами страны. Однако никаких трудностей и непонимания в Саппоро, обитатели которого говорили на диалекте «хоккайдо-бэн», никогда не возникало. Европейская внешность Берга порождала порой в университетском городке забавные ситуации: принимая его за иностранного аспиранта, незнакомые студенты часто пытались заговорить с Бергом по-английски. И откровенно всякий раз поражались, слыша в ответ правильную японскую речь.

Берг поднялся на свой этаж и направился мимо застекленного параллелепипеда, кол-центра, к своему кабинету, предоставленному ему администрацией Университета, согласно его пожеланию, в самом конце длинного коридора «D». Однако одна из девушек-операторов приветливо помахала ему рукой с зажатой бумажкой, и Берг послушно свернул в ближайший проход в стеклянной стене.

– Здравствуйте, Майкл-сан! Как вы поживаете? – затараторила девушка, протягивая узкую полоску бумаги. – Извините, что отвлекла вас – вам сегодня дважды звонили, и просили по возможности быстро связаться с абонентом по этому номеру телефона. Спасибо!

Поклонившись в ответ, Берг продолжил свой путь, на ходу поглядывая на записанный телефонный номер. У него была хорошая память на цифры, но этот номер не вызвал у него никаких ассоциаций. Знакомых в Саппоро у Майкла было не слишком много, да и все они знали номер его мобильного. Кто же это мог быть?

В ближайшем автомате Берг, бросив монету, получил бумажный стаканчик кофе, и через минуту уже оказался за своим рабочим столом. Прежде чем позвонить, он привычно проверил свой электронный почтовый ящик, перебрал несколько конвертов, пришедших обычной почтой – ничего срочного. Не заглядывая в бумажку, он набрал телефонный номер и удивленно поднял брови: ему ответил секретарь неизвестного ему господина Ооти из префектуры Хоккайдо. Узнав имя абонента, секретарь тут же переключил Берга на своего шефа.

– Здравствуйте, господин Берг, мне необходимо переговорить с вами по весьма важному вопросу.

– Мы знакомы? – осторожно поинтересовался Берг.

– К сожалению, нет. Удобно ли вам будет встретиться со мной сегодня, в «красном» баре» отеля «Кеньё», скажем, в час дня? – поинтересовался незнакомец. – Это совсем недалеко от кампуса вашего университета, у Западных ворот Ботанического сада. Но если вы не можете…

– Могу, – кратко ответил Берг. – Однако на два тридцать у меня назначена консультация, и если наш разговор предполагается долгим…

– Я думаю, что основную часть нашего разговора к этому времени мы успеем завершить, господин Берг! В барах отеля в это время мало посетителей, и я не сомневаюсь, что мы узнаем друг друга! Благодарю, что вы согласились на встречу…

– Господин Берг? Вас ожидают в крайней кабинке! – Бармен-европеец только мотнул головой в нужную сторону и вернулся к вековому занятию всех барменов на всем свете – протирке и без того чистых стаканов и бокалов.

– Здравствуйте, господин Берг! – навстречу ему поднялся пожилой японец в строгом деловом костюме. Коротко поклонившись, он протянул гостю свою визитную карточку.

Бросив на квадратик картона взгляд, Берг едва удержался от того, чтобы не поднять в изумлении брови: на карточке было обозначено только имя – ни места службы, ни телефонов там указано не было. Ладно, поживем – узнаем… Берг протянул незнакомцу свою визитку и уселся, выжидательно глядя на него.

– Что я могу предложить вам, господин Берг? Кофе? Сок? Или что-нибудь покрепче?

– Кофе-экспрессо, если можно…

Незнакомец сделал жест бармену, и когда тот неторопливо приблизился, отдал ему короткое распоряжение.

– Я не имею отношения к префектуре Хоккайдо, и специально приехал из Токио, господин Берг… Прошу простить меня за эту неискренность. Дело в том, что я был хорошо знаком с вашим дедом, Ильей. И несколько хуже – с вашим отцом, Андреем Бергом.

– И дед, и отец умерли…

– Да, я знаю. Илья Берг – вскоре после окончания Второй мировой войны. Ваш отец – четырнадцать лет назад. Хорошие люди всегда уходят прежде плохих, господин Берг…

Майкл демонстративно глянул на часы. Загадочная анонимность человека, попросившего о встрече, начала его раздражать.

– Да, мой отец был хорошим человеком – во всяком случае, для меня и его друзей. Я помню большинство из них, господин… Ооти. Но вашего имени, к сожалению, я не припоминаю…

– Ничего удивительного, – коротко улыбнулся незнакомец. – Мое имя – не Ооти. По ряду причин не могу назвать вам пока ни своего настоящего имени, ни места службы. К сожалению. Однако вы не можете не знать характер работы своего деда и истинный род его занятий в Шанхае. Я в некотором роде его коллегой по ремеслу, господин Берг…

– Простите, господин «икс», но я не вижу никакого резона продолжать с вами этот странный разговор, – Берг начал подниматься. – Нет никакой тайны в том, что в молодости мой дед работал на японские спецслужбы за рубежом. Однако эта деятельность была прекращена еще в 1940 году, когда он вернулся в Японию. Он открыл консультационное бюро, выполнял частные поручения клиентов, занимался охраной их коммерческих интересов – и только! В годы Второй мировой войны, в связи с кризисом, работы для деда стало слишком мало, и он вовсе отошел от прежних дел. А что касается отца, то он и вовсе…

– Бывших разведчиков не бывает, господин Берг! – покачал головой незнакомец. – Илья Берг, как и ваш отец, имели японское гражданство, однако вернуться в Японию из прокоммунистического Китая в то сложное время для них было бы весьма проблематичным, если бы дед окончательно порвал отношения с… моим учреждением. Многого вы просто не знаете в силу своего возраста, господин Берг! Ни один разведчик, уверяю вас, не рассказывает своим малышам вместо вечерних сказок историю своих приключений!

– Допустим. И тем не менее я не вижу никаких причин обсуждать с совершенно незнакомым мне человеком прошлые дела моих деда и отца! Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что я-то не имею к этому совсем никакого отношения? Всего доброго!

Берг положил под блюдечко две тысячеиеновые купюры и повернулся к выходу. Однако не успел он сделать и двух шагов, как вслед донеслось:

– Ваш отец, насколько мне известно, вел дневниковые записи. Неужели там нет даже упоминания об истории с исчезновением коллекции фамильных мечей семьи императора? Ваш дед начал заниматься этой историей в 1946 году, господин Берг!

– Да, отец вел дневник, – Берг вернулся к столу, навис над незнакомцем. – Он много рассказывал об этом. Многое в его дневниках было посвящено моему деду. Но я не могу ознакомиться с этими записями раньше, чем… Черт возьми, я мог бы это сделать два месяца назад – как я мог забыть?!

– Но тем не менее вы знаете эту историю? Не отрицайте, господин Берг!

– Да, кое-что слышал, – осторожно подтвердил Майкл, присаживаясь за стол. – Но, насколько я понимаю, эта история тогда кончилась ничем. Кроме того, дед принял данное поручение совершенно частным образом. К нему обратился тогда…

– Я знаю, кто к нему обратился, – перебил незнакомец. – Если вам интересно, именно я порекомендовал этому человеку обратиться к нему.

– И все же, я не совсем понимаю, почему эта история всплыла нынче, – покачал головой Берг. – И почему вы говорите об этом со мной… Я историк и писатель – но не сотрудник секретных служб! Если речь идет об изъятии дневников отца, то я расстанусь с ними только после соответствующего судебного решения, уважаемый господин! И хочу предупредить вас, что приложу все силы к тому, чтобы воспрепятствовать этому решению!

– Успокойтесь, господин Берг! Мы не собираемся затевать с вами судебные тяжбы…

– Тогда чего вы хотите от меня?

– Ничего особенного, – пожал плечами незнакомец. – Мы хотим, чтобы вы в память о своем дедушке и отце попытались закончить начатое ими дело! Разве это не логично?

Берг рассмеялся:

– Вы и ваше ведомство, как бы оно ни именовалось, просто сошли с ума! Прошло пятьдесят лет, и я не имею никаких навыков по вашей… специфике! В память о своем отце и дедушке я готов сделать многое – но не совершать подобных безумств! Всего доброго! И, прошу вас, не звоните мне больше!

– Хорошо. Хоть это и выходит за пределы данным мне полномочий, я скажу вам кое-что. В стародавние времена ваш дед знал меня под именем господина Осаму. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

Осаму… Чувствуя себя совершенно по-дурацки, Берг снова сел. Он много раз слышал от отца это имя: отец отзывался об этом человеке неизменно уважительно. Он было для него символом несгибаемого духа Японии и патриотизма. Он недоверчиво уставился на сидящего напротив человека: мог ли он быть тем самым Осаму? Или просто слышал о нем и решил воспользоваться этим именем для достижения своих целей?