Хамсин

– Слушай меня. Прежде всего – успокойся, – примирительно сказал О’Коннор, делая жест официанту. – Предоставь думать мне. К утру у меня все будет готово, даже резервный вариант. Клянусь тебе!.. Кстати, как ты устроился?

– Нормально.

– Из номера не выходи. Если захочешь есть, попроси, чтобы еду принесли наверх. И будь готов к отъезду. Скажем, часов в семь утра.

Хамсин кивнул.

– Да, вот еще что: я привез тебе каталог яхт, предлагаемых фирмой «Альмейда». Посмотри на досуге. Скоро пригодится. Тебе и мне. Когда купим яхт-клуб, – О’Коннор вынул из кармана и бросил на стол толстую брошюру. – Чертовски интересная штука!

Хамсин взял брошюру и начал машинально ее пере листывать. О’Коннор расплатился с официантом и встал.

– Ты посиди еще несколько минут. Выпей на дорожку. И выбрось из головы ненужные мысли. Помни – я с тобой. Пока!

Хамсин проводил его глазами. Оказывается, О’Коннор далеко не размазня. Это просто маска, которую он надевает время от времени. Хитрый лис!

Хамсин вышел на улицу. Ему предстояло пройти до гостиницы три квартала. На углу он купил пачку сигарет и спички и закурил, прислонившись к афишной тумбе. Голова закружилась с непривычки. Он редко позволял себе выкурить сигарету.

Секундная остановка позволила ему быстро обвести взглядом улицу. Его учитель, бывший офицер германского абвера, всегда говорил своим подопечным: «Не пытайтесь отыскать в толпе врага или даже узнать его в приближающемся к вам человеке. Это почти всегда бесполезно. Старайтесь выделить на общем фоне улицы те элементы, которые сразу покажутся вам несуразными или необъяснимыми. И тогда все становится на свои места. Появляются слепец, обходящий стороной черную кошку, стыдливо прячущаяся от взора прохожих проститутка, пара влюбленных, прогуливающаяся под руку с такой холодностью друг к другу, будто они прожили вместе полстолетия. Вот тогда и надо решать, как поступать дальше…»

Хамсин никогда не забывал этот совет. И много раз убеждался, насколько верны были слова старого мэтра.

Так и сейчас – он сразу выделил в ряду стоящих вдоль тротуара машин одну, на вид самую неприметную. В ней единственной сидели двое мужчин, все остальные были пусты либо заняты целующимися парочками.

Он был уверен, что, стоит ему тронуться с места, как серенький «фиат» последует за ним. Хамсин взглянул мимоходом на отражение в витрине. Он не ошибся. Сзади, на почтительном расстоянии от него, медленно плыли огни.

Это не Интерпол, успокоил себя Хамсин. Его прикрывают ребята из «Центр-Альфа». О’Коннор держит свое слово.

Хамсин поднялся в номер. Скинул пиджак и, не зажигая света, улегся на диван. По потолку сновали блики – окна номера выходили на улицу. Хамсин лежал и курил, силясь подавить все нарастающее чувство тревоги.

Но не удавалось. И он решил прибегнуть к испытанному средству. Потянувшись к тумбочке, снял телефонную трубку и, услышав голос портье, сказал:

– Пришлите в тридцать пятый виски. Немного льда. И вечерние газеты. Прямо сейчас.

– Какие газеты, мистер Маккол?

– Любые, лишь бы на английском языке! – Он бросил трубку.

Почему так тревожно было на душе, Хамсин понять не мог. Вероятно, успокоительные речи О’Коннора мало подействовали. И он чуял опасность, как чует ее одинокий волк.

Выбора, впрочем, не было. Он сказал себе, что надо ждать утра.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть.

Хамсин встал, зажег свет и повернул ручку замка. Он не впустил портье в номер – сам взял с подноса стеклянную фляжку с виски, ведерко со льдом и пухлую пачку газет.

Вернувшись на диван, он налил себе виски, бросил в стакан два кубика льда и вытащил наугад из пачки газету.

На первой полосе он увидел фотографию Абдель Керима.

16

«…Представьте себе полицейского чиновника в арабской стране, со всеми условностями и ограничениями, которые налагает на него окружение. И вам сразу станет понятно, почему мы так восхищаемся филигранной работой инспектора Салима ан-Нумана, раскрывшего на днях чрезвычайно запутанное дело.

Итак, инспектор берется за работу, когда обнаружены два трупа и уже арестован подозреваемый в убийстве. Все факты подтверждают вину арестованного. Но инспектор отказывается верить фактам, а верит лишь своей интуиции. Очень скоро все убеждаются в его правоте. Он доказывает наличие заговора, цель которого – послать на эшафот невиновного и тем самым скрыть подлинные мотивы преступления…»

Хамсин читал и думал: сенсация. Скандальное дело. Может дать сто очков форы любой выдуманной детективной истории. В другое время и при других обстоятельствах – если бы речь шла о событиях, не касающихся его самого, – Хамсин с удовольствием бы прочел эту занятную заметку от начала до конца. Сейчас же взгляд его прыгал через строчки, выискивая самое важное, самое существенное.

«…Обратил внимание на идентичность пулевых ранений – и у мужчины, и у женщины были поражены сердце и мозг. Инспектор убежден, что так мог стрелять только профессионал, и предложил проверить…»

К черту!

Хамсин отшвырнул газету, откинулся на спинку дивана. Значит, его подвел автоматизм, отработанная годами привычка стрелять только в цель и действовать только наверняка. Вот где психологический просчет, о котором говорил О’Коннор. Хамсин знал, что в подкинутом им пистолете обойма пуста и, следовательно, не важно, сколько он сделает выстрелов. В инструкции это не оговорили. А так как он всегда убивал двумя выстрелами, он сделал то же самое и на этот раз.

Будь он менее метким стрелком, пали беспорядочно и много, забрызгай кровью весь аз-Загазик, никому не пришло бы в голову, что убивал не Абдель Карим.

«…Египетский Пинкертон делает удачный ход: объезжает все большие каирские отели и всюду показывает фотографию подозреваемого в убийстве человека. И находит следы его двойника – настоящего преступника!

Полиция начинает охоту, но убийца уже успел покинуть Египет. Следы его теряются в Риме. К делу подключен Интерпол. Энергичные розыски…»

– Бумеранг, – вслух сказал Хамсин. Игра с двойником обернулась против Компании.

Он еще больше встревожился, когда вычитал в лондонской «Ивнинг ревью», что почти одновременно с преступлением в аз-Загазике произошли налеты на квартиры друзей Надии ас-Сафир в Касабланке и Женеве. Похищены документы, переданные Надией им на хранение и предназначенные для публикации в случае ее насильственной смерти.

Все говорило о том, что убийство было лишь частью операции довольно крупного масштаба. И, наверное, неудачной. Он сделал такой вывод, потому что в трех-четырех газетах была одна и та же лаконичная корреспонденция: «В Брюсселе состоялась пресс-конференция представителей банка „Комисьон Этранжер Бельжик“, в ходе которой журналистам огласили завещание убитого в аз-Загазике Халеда Мурси. Как следует из завещания, Халед Мурси был опальным агентом ЦРУ в Ливане, за которым, по его словам, шла настоящая охота. Таким образом, становится ясно, что убийство в аз-Загазике – дело рук американской разведки, а непосредственный исполнитель акции – загадочный мистер Одду, ныне скрывающийся в Риме».

Один из настырных газетчиков даже ухитрился проинтервьюировать Ван Хеертума. Хамсин не без любопытства прочел его мнение о себе.

«Я познакомился с Одду во время путешествия по Ближнему Востоку. Поистине незаурядная личность! Если он действительно шпион, то наверняка не разменивается на мелочи. Мне кажется, он вполне может быть убийцей».

Хамсин был взбешен. Нечего сказать, удружил! Подлил масла в огонь. Черт бы побрал этого голландца!

Особое внимание Хамсина привлекла статья в бульварном листке «Юропиен», подписанная несколько претенциозным псевдонимом: «М. Ольтобене». «Мольто бене» – «очень хорошо» по-итальянски.

Читая ее, Хамсин понял, что автор смотрит в самый корень.

«…Заметьте, что Одду прибыл в Каир из Тель-Авива. Значит, он с таким же успехом может оказаться агентом израильской разведки Моссад, как и сотрудником ЦРУ. Ведь убитый им Халед Мурси работал в Ливане, а Ливан давно стал центром приложения усилий Моссад. Да и вообще не исключено, что так называемое признание Халеда Мурси – фабрикация, призванная ввести в заблуждение общественное мнение и свалить ответственность за преступление на американскую разведку. Как бы то ни было, остается лишь верить в эффективность Интерпола и надеяться, что убийце не удастся так же легко покинуть Рим, как он покинул Каир. Ибо от его поимки зависит ответ на чрезвычайно важный вопрос: правда ли все то, о чем говорится в завещании Халеда Мурси?»

Хамсин скомкал газету и с яростью швырнул ее в угол номера. Трудно было точнее сформулировать ситуацию. Он понял – это конец. Его звезда закатилась.

И это не просто конец карьеры. Это катастрофа. Причем неминуемая. Потому что в нынешней ситуации он становится ненужным свидетелем, вдобавок свидетелем ключевым. В таких случаях – он это великолепно знал – Компания способна перейти любую черту. Компания не оставит его в живых.

И вполне возможно, что О’Коннор намеренно законопатил его в гостинице. Клятвы и советы этого типа, даже принесенный им каталог яхт – все должно было усыпить бдительность Хамсина.

Но то было лишь прелюдией к развязке. А теперь надо ждать визита кого-нибудь из парней О’Коннора. Хамсин безоружен, и О’Коннор об этом знает.

А почему его не убрали до сих пор? Почему он еще жив, если так опасен для Компании?

На этот вопрос ответа пока не найти. Может быть, он вообще никогда не узнает, почему Компания подарила ему несколько лишних часов жизни.