Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом

Как мало искренних шалав!..»

***

После падения в обморок, а также дальнейшего падения вообще, Тонька уже готова была – на всё…

Но, вишь ты, у него, якобы, не вставало нигде, кроме как у Кремля.

***

«Державный восторг, однако! Или фаллический символ?.. Кремль! Башни, башни, башни торчком! Как тут не встать Самому?..»

За это менты (спецменты кремлёвские) и простили. За «Державный восторг». Потоптали, правда…

***

«Щучка не захочет, карась не вскочет…»

***

Первый удар тяжкого глянцевого сапога по голой жопе Великий ощутил на склоне травянистого кремлёвского холма, в Александровском саду. Прямо под Кремлёвской стеной. Ощутил, освобождаясь, наконец, в соитии от длительного застоя в простате. Крик счастья и – одновременно – боли вознёсся выше кремлёвских башен. Но не был услышан свыше. Снизу услышан был.…

Битие Великого менты, изумлённые кощунственной картиной совокупления в ясный день прямо у Главной Святыни Державы, продолжили уже в спецузилище. Могли и насмерть забить, но неслыханная дерзость пучеглазого болвана, а также «Державный восторг», про который избиваемый продолжал вопить, смягчили сердца глянцевых спецментов.

И потом даже налили ему стакан чистой, и похвалили девочку Длиннюк за молчание и благоразумно опущенный взор во время истязания распластанного на бетоне голого, белого, но уже синеющего червяка.

***

«…и окажешься под мнозими нозями…» – воздевая палец нравоучительно, многозначительно потом возвещал Великий.

***

Быль и небыль. Пыль и непыль.

***
…а ведь и то, без стыда рожи не износишь.

***

Из «фразок» Великого:

«В женщине всё должно быть прекрасно и членораздельно…»

***
«Не красна изба углами,
А прекрасными полами…»

***
Добрых — больше

Женщина. Сосуд ненасыщаемый

***

«Женщины, женщины…

Зубы исскрежещены!..»

***

Супруги – годяи. Просто возлюбленные – ещё не-годяи. А супруги – годяи.

Женщины… женщины…

***

Хорошо, что молчала Тонька. Но ещё лучше, что Великий удержался и не прочёл ментам под водочку гадкие стишки:

«Кто в Кремле живёт,

Тот не наш народ…»

Стишки были длинные и глумливые. Когда я посоветовал уничтожить их напрочь и не читать никому, нигде, никогда, ни при какой власти, он, кажется, послушался. Во всяком случае, в архиве продолжение покудова не найдено.

Жаль. Стишки были смешные…

***

Бормотун-дурачок

Смешные стишки посочинивал Великий. А уж какие смешные, а то и гадкие в смешной нелепости поступочки совершал – не пересказать!… и ведь почти все не по своей воле! Одолевали врождённые недуги: клептомания, перемежающаяся глухота и слепота к очевидному миру, Фантазии, брызжущие помимо воли и разумения, тиски обстоятельств, из которых человеку не вырваться…

***

Решился после долгого расставания с Тонькой, уплывшей с родителями в другую страну, покончить со всем этим. То есть, отважился, наконец, после отказов (девичьих, в основном, отказов) зарезать сам себя…

***

Но вначале продекламировал приговор. Самому себе:

Совсем колдунчик,

Бормотун-дурачок,

Сел на чемодан

Добивать бычок.

Божественною высью