Бронзовый век

Воскресные дни тоже движутся тяжко…
В дороге ко мне привязалась дворняжка.

Сияющий взгляд, хвост виляющий, узкий.
Доем-ка с ней вместе остатки закуски.

В закуске кусочки есть вкусного мяса,
И мясо отдам я дворняжке все сразу.

Прекрасная ночь, молчаливый попутчик,
И скромный с небес лунный падает лучик.

И как на судьбу свою можно ругаться,
Когда есть что выпить, и с кем прогуляться.

Возвращение

Вы простите, пичужки,
Беспардонностью мою —
Хлеб из вашей кормушки
Я сейчас поклюю.

Голодал больше суток,
Жажда мучает – жуть!
Надо воду у уток
Из реки отхлебнуть.

Никогда безалтынной
Не бродил сиротой,
Но сейчас из пустыни
Возвращаюсь домой.

Осознал на чужбине
Глупость мыслей своих —
Нет, не будет в помине
Мест милее родных.

Дома даже пичужки
Боль помогут убить —
Хлеба дать из кормушки
И водой напоить.

Отражение

Ты улыбаешься – я улыбаюсь,
Ты веселишься – и мне хорошо.
Если работой опять изнуряешься,
Значит, и я буду биться еще.

Ты заболеешь – и я заболею,
Ты ляжешь спать – и я тоже усну.
В прорубь зимой если прыгнуть посмеешь,
В след за тобой без раздумий нырну.

Каждое в жизни твоей изменение,
С нотками холода или огня,
Может увидеть свое отражение
В зеркале сердца в груди у меня.

Если с зарницею раннею встанешь,
Значит, и я буду бодрым к утру.
Буду беспомощным, если устанешь.
Если умрешь – то я тоже умру.

Сорока

Приседая на левый бок
Гордо шествовала сорока.
Я сегодня проснуться смог,
Зная – скоро уйду в дорогу.

За сорокой тянулся след.
След, похожий на россыпь ёлок.
Навсегда ли исчезну? Нет!
И, поверь мне, что не на долго.

Приподняв над землей крыло
Клюв об камень сорока точит.
Я хочу, чтоб тебе ждалось
Без волнений особых очень.

Обещаю – пройдусь без бед.
И вернусь – позабудь тревоги.
Это явно, как четкий след,
Что остался от той сороки.

Как это «ни о чем»?

Как это «ни о чем»?
Что это за «пустяк»?
Встретились мы вдвоем
Вовсе не просто так.

Это все ерунда,
Чистый словесный бред.
Ты ведь сказала – «Нет»,
Явно считая – «Да»!

Каждая фраза – чушь,