Альянс предателей

– Иван, а вы…ты не женат? – Анна упорно смотрела в пол и говорила тихо, заламывая пальцы от смущения. – То-есть, кольца у тебя нет, и я…

– Я развелся. – Глаза гостя блуждали по комнате.

Хозяйка облегченно выдохнула.

– Давно?

– Почти два года.

– А почему вы развелись?

– Долгая история. – Сухо ответил Иван, давая понять, что не хочет об этом говорить.

– Понимаю.

Гость принялся внимательно разглядывать лицо хозяйки. Глаза ее все также смотрели в пол и часть лица закрывали длинные распущенные волосы.

– Анна. – Еле слышно, как молитву, прошептал он её имя.

Она робко подняла взор и встретила его пылающий взгляд. Искра из его глаз моментально озарила робкие глаза Анны. В следующее мгновение их губы сплелись в страстном поцелуе. Подушка, разделяющая людей, была выброшена этим пламенным потоком на середину комнаты – их тела жаждали друг друга. Рука Ивана потянулась к тоненькому шнурку, опоясывающему ее халат, однако он опоздал, и её дрожащая рука вложила этот шнурок в его крепкую ладонь. Неистовая страсть захватила этих людей, и никакая сила не могла их сейчас остановить.

***

Шел третий час ночи. Они сидели, прижавшись друг к другу, прямо на полу просторного балкона, привалившись спиной к обитой лакированной вагонкой стене. Рядом стояла бутылка вина. Бокалы не доставали и пили прямо из горла. Домашний халат Анны был накинут на плечи с единственной целью защитить ее от холода, хотя Иван, холода не страшившийся и поэтому ничем от него не закрытый, предпочел бы видеть её без этого халата. Её голова лежала на его плече. Они оба наконец обрели то умиротворение, которого не ощущали уже два долгих года.

Анна не отрываясь смотрела на чистое ночное небо. В ее взгляде читалось что-то мечтательное, что-то совсем по-наивному детское и только сейчас Иван осознал, как слаба она была против этого страшного мира. Два года одна растила дочь и для этого стала сильной, сильнее всех видимых и не видимых угроз, но теперь ей больше не нужно было быть сильной. Её силой стал он.

– Представляешь, – вдруг заговорила она мечтательным голосом. – если бы люди могли летать. Если бы можно было подобно птице подняться к небу, не на самолете, нет, а самим. Как птица взлететь в одной точке и приземлиться в другой, в любой, где захочешь, или же не приземляться совсем и парить в воздухе столько, сколько тебе вздумается.

– Тогда все небо было бы заполнено идиотами, не умеющими летать и постоянно врезающимися друг в друга. – Разбил ее мечтательные размышления Иван.

Анна улыбнулась и, выпрямившись, заглянула ему в глаза.

– За что ты ненавидишь людей?

– А за что их любить? – Он сделал большой глоток из бутылки. – Люди идиоты, они воюют, убивают друг друга по любому поводу.

Она взяла бутылку, но пить не стала и на секунду задумалась.

– Есть ли способ прекратить это? Хотя бы утопический?

Иван покачал головой.

– Даже если на всей планете останутся только два человека, они найдут причину для взаимной ненависти и в конце концов друг друга поубивают. Так люди устроены.

Воцарилось молчание. Она сделала движение, как будто хотела еще глубже укрыться в его плече.

– Знаешь, это ведь я испортила трубу на кухне…специально. – Анна опять потупила взгляд, как вечером в комнате.

– Я видел. Сложно не заметить.

– Ты не сердишься?

– Ничуть.

Они еще долго так сидели, смотря в ночное небо и каждый думал о том, что произошло этой ночью и что они приобрели, так долго стесняясь давно зарождающихся чувств.

– Такими темными ночами тяжело оставаться одной. – Вздохнула Анна.

– Не бойся. – Иван еще крепче прижал ее к себе. – Не останешься.

***

Проснулся Иван в теплой постели. Наверное это было первое по истине доброе утро за последние года три. Судя по звукам Анна уже хлопотала на кухне. Иван уселся на кровати и осмотрел своё тело. Видела ли она его изъяны? Или, быть может, в порыве страсти она не заметила изуродованной плоти? На это можно было не надеяться. При утреннем свете Ивану самому было противно смотреть на себя, поэтому он принялся разыскивать футболку. Не стоило портить волшебный момент восхода солнца, видом испещренного шрамами тела. Футболка обнаружилась аккуратно сложенной на краю постели рядом с джинсами. Это открытие не могло не радовать. Одевшись, Иван огляделся. Кожаной куртки нигде не было видно. В этот момент зашла Анна и ему пришлось обхватить себя за плечи, чтобы скрыть от нее свои руки.

– Доброе утро. – Она улыбнулась и летящей походкой подошла к Ивану. В глазах её пылала та же страсть, что и ночью. Чмокнув Ивана в щеку, она немного смутилась.

– Пойдем завтракать. Скоро Лиза с бабушкой придет. – Анна потупила взгляд. – Я…

– Понял. – Кивнул Иван. – Уйду до их прихода.

– Не пойми неправильно. Все хорошо, просто…пока я не хотела бы, чтобы они тебя видели…так.

– Я понял. – Иван приобнял её за талию. – Я надеюсь, что мы еще продолжим?

– Конечно. – Глаза Анны загорелись. – Но не сейчас. Сейчас…нужно все обдумать, да и Лизе пока не надо знать, в общем…

– В общем, идем завтракать. – Заключил Иван, удовлетворившись ответом. – Где моя куртка?

– Там, повесила ее в прихожей. – Анна посмотрела на его руки. – Не надо скрывать. Я все видела. Это ничего не меняет.

Иван заглянул ей в глаза. В его всегда блестящем взгляде читалось какое-то подобие благодарности – чувства, редко им испытываемого.

– Поговорим об этом позже. Лиза скоро придет. – Он посмотрел на часы, было всего шесть утра. День обещал быть долгим.

Глава 8. Отголоски прошлого

Не каждый член команды Дуная отмечал успешное завершение «операции», как лидер группы называл то, чем они занимались, так ярко как Грач или Цербер. Сам Дунай предпочитал посидеть в кругу семьи, которую пока что представляла только недавно обретенная жена, а Ифрит так и вовсе никак не отмечал удачные ограбления. Вместо того, чтобы веселиться, он почти каждый вечер просиживал в одном и том-же баре, потягивая алкоголь в надежде хоть ненадолго забыться. Так получилось, что предыдущий вечер ему не удалось провести в компании молчаливого бармена, поэтому сегодня он твердо намеревался наверстать упущенное. Бар находился практически на окраине города и являлся далеко не самым престижным местом, в том числе благодаря близкому соседству с кварталом дуэлей, как прозвали его местные жители и о котором ходили самые зловещие слухи, но это и было нужно бывшему разведчику. Посетителей здесь почти не наблюдалось, лишь за парой столиков велись вялые разговоры нескольких человек, да еще какой-то бродяга спал у стены прямо на полу. Тусклый свет нескольких ламп не мог полностью рассеять тьму и самые далекие от барной стойки столики находились в полной темноте, с трудом разгоняемую солнечным светом даже в середине дня. Сам бармен, местные в шутку прозвали его Болтуном, за то, что тот по нескольку дней мог совсем не раскрывать рта, а принимая заказы, молча кивал, считал, что тусклый свет как раз то, что нужно для такого места, которому явно не хватает атмосферности, и никак не хотел признаться даже сам себе, что он скупердяй, не желающий вкрутить лампочки помощнее.

Сквозь старые замызганные жалюзи, закрываемые на ночь, так как созерцание мрачных окраин города никому не доставляло удовольствие, лишь изредка пробивался свет проезжавших мимо автомобилей, водители которых стремились как можно скорее проехать эти угрюмые места. На обитых деревом стенах висели несколько безвкусных абстрактных рисунков, которые, как и тусклый свет призваны были добавить уюта, а в действительности же усиливали желание покинуть этот не самый благополучный район.

Железная дверь с силой ударилась о дурацкие трубочки, висевшие на косяке, и оглушающий звон возвестил о приходе новых посетителей. В бар вошли трое здоровенных мужиков. Издали они могли напомнить байкеров, такие-же крупные и бородатые, однако местные знали, что это вышибалы из борделя, находившегося совсем рядом и обстановкой своей, как и сервисом не уступавший убогому заведению Болтуна, не имевшее даже названия.

– Три пива. – Пробасил один из вошедших и все трое плюхнулись за столик где-то во тьме зала.

Ифрит их даже не заметил. Он сидел у барной стойки, уставившись в опустевший граненый стакан для виски и размышлял о своем. Его также часто можно было заметить в этом заведении, как и тройку бугаев, поэтому на него, такого-же общительного, как и Болтун, никогда не обращали внимания, которому удостаиваются все посетители. Никто старался не пересекаться взором с его недобрым исподлобным взглядом глаз, всегда горевших злобным огоньком. Весь прошедший день он шатался по городу, то размышляя о своей жизни, которую рано или поздно, да пришлось бы изменить, к тому же Дунай сказал, что скоро команде придется разойтись, а куда ему расходиться Ифрит не имел ни малейшего понятия, то ни о чем не думая, наблюдая за голубым сентябрьским небом.

Еще раз зазвенел звонок и в зал снова кто-то вошел. Клиент подошел к стойке и недолго думая уселся на соседний с Ифритом стул.