Взгляд сквозь солнце

Судя по свежим следам, стажеры, выскочив на крыльцо, ретировались в сторону правого угла избушки. Дверь же пострадала от автоматной очереди, направленной в ее верхнюю левую часть. То есть в ребят пули попасть не могли при всем желании. Я продемонстрировал напарнику, как двигались, убегая, наши сотрудники, и заодно обошел домик вокруг. Задняя стена была свободна от каких бы то ни было пристроек. К тому же она оставалась обычной, довольно плотной бревенчатой преградой. Пройти сквозь нее без предварительного выстрела из гранатомета было бы проблематично. Вернувшись в дом, я сообщил о своих открытиях Красавчику, а он торжественно вручил мне несколько стреляных гильз. На этот раз и калибр и маркировка вещественных доказательств оказались вполне обычными. Однако напарник продолжил изыскания и нашел отпечатки ботинок, которые существенно отличались от следов стажеров и рисунком протектора, и размером. Красавчик старательно обвел мелом несколько грязных пятен, а затем пометил места, где валялись гильзы.

– Все, как один, – пятками к стене, – выпрямляясь, заметил он. – И гильзы справа, как и положено. То есть они вошли в стерильно чистой обуви, замарали ее уже в доме и вышли…

– Вот именно, – торжественно ответил я и оглянулся в поисках еще каких-нибудь улик.

Меня заинтересовал маленький продолговатый цилиндрик. Сначала я принял его за нарушившую предположения Красавчика гильзу, так как лежал он не у правой стены, а у левой, под самым окном, но потом я наклонился и понял, что это окурок. Его бросили, не затушив, и он погас сам, упав в небольшую лужицу талой воды. Осторожно выудив улику, я внимательно осмотрел все имеющиеся на ней надписи и положил окурок в пакетик.

– Я могу тебе и целую сигарету предложить, – разглядывая мою находку, сказал Красавчик, – не надо будет «бычки» подбирать…

– Скажи мне, «юноша», откуда в деревне, в доме, где никто не бывает, свежий окурок сигареты с фильтром, да еще подписанный арабской вязью? – поднимая пакетик с уликой на уровень глаз, спросил я.

– Да, – согласился Красавчик. – И табак в ней какой-то зеленый, будто невысушенный… Но мелко порубленный…

– Гильза десяти миллиметров? – гордо спросил я, пряча улику в карман.

– Пожалуй, – не стал спорить напарник. – Единый почерк почти налицо.

– Почему почти?

– Потому, что все это отрывки из обрывков, – ответил Красавчик. – Что мы имеем конкретно?

– Гильзу и окурок неизвестного происхождения. И то и другое почему-то оставлено на месте происшествия после тщательного заметания прочих следов. Плюс – предупредительная стрельба поверх голов, – перечислил я.

– Но нет никаких доказательств, что это дело одних и тех же рук, – возразил напарник. – То происшествие было в городе, а это в деревне. К тому же там дело взяли под контроль мы, а здесь наши стажеры. Откуда неизвестные знали, если они действительно умышленно подсовывают нам улики, что мы приедем сюда и найдем «бычок»?

– Стажеры все равно привезли бы его нам, – возразил я.

– Ага. – Напарник скептически скривился. – Привезли… если бы нашли. Ладно, я предлагаю отдать находки в лабораторию и потом, когда они проведут тщательную экспертизу, уже строить версии.

– Нехарактерно разумное предложение, – оценил я. – Но я хочу его дополнить. Надо бы оставить здесь пост.

Красавчик молча вынул из сумки походный набор различных «жучков» и закрепил над дверью небольшую телекамеру. Ее объектив он направил на середину пресловутой стены. Теперь все изменения можно было увидеть не проникая в дом. Однако радиус действия передатчика этого прибора был невелик, и потому нашим стажерам предстояло остаться в опасном районе на неопределенное время в качестве операторов шпионской аппаратуры. Возражений со стороны стажеров не последовало, хотя мне показалось, что Ира вздохнула. Какие бы отношения нас ни связывали вне рабочего времени, сейчас я был к ее недовольству настроен равнодушно и даже отрицательно. Чаще всего мы работали только вдвоем с Красавчиком, но раз к делу пришлось привлечь стажеров, то и требования к ним мы предъявляли, как к самим себе. Это означало полную боевую готовность до самого окончания расследования, и тут уж было не до вздохов. Для городской девицы остаться на неопределенное время в необустроенной деревушке было как нож по сердцу, это я понимал, однако ничего поделать не мог. Или не хотел? Не знаю…

Мы неторопливо вернулись к планерам и проверили, как работает аппаратура слежения в машине стажеров. Чувствительная камера выдавала достаточно разборчивую картинку бревенчатой стены на дисплей компьютера, а датчик движения был готов включить запись в ту же секунду, как в фокусе появится нечто новенькое. Таким образом, у наших юных друзей была всего лишь одна простая задача – удрать по получении записи незаметно и быстро. Трудной работу я бы не назвал, хотя оттенок нервозности в ней, безусловно, был.

Или я так думал потому, что здесь оставалась Ира? Я, конечно, предпочел бы остаться сам, но для дела было полезнее, чтобы я вернулся в город. Вот, пожалуй, это противоречие между желаниями и интересами дела меня и угнетало, а порой даже заставляло сомневаться в собственной правоте. Ведь романтическая часть души звала меня в уединенное бунгало на Карибском острове в компании Иры, а преданность делу – которая тоже была частью моей души, причем большей, – требовала оставить все как есть и забыть о нежностях, во всяком случае, на ближайшее время. Не зная, как решить дилемму, я терзал себя сомнениями и… уверенно шел по второму пути. Тысячу раз был прав мистер Холмс, когда втолковывал своему приятелю, что холодный ум сыщика несовместим с сердечными делами. Тысячу раз…

Пока я боролся с эмоциями, Красавчик успел настроить всю наличную аппаратуру на постоянную связь, проинструктировать стажеров и даже пропустить «на посошок» стопку самогона, помирившись таким образом с дедом Григорием. Моему напарнику сомнения были неведомы, и это было к лучшему…

К окружающей действительности я вернулся уже на полпути к шоссе. Здесь дорога ныряла в обширную, хотя и неглубокую (судя по тому, что машина пропавшей девушки ее успешно преодолела) лужу, а деревья подбирались к грязному проселку почти вплотную. У меня мелькнула неоформленная мысль о том, что для засады это место самое подходящее и что если бы злодеи хотели подкараулить наших стажеров, то лучшей позиции им было не найти.

То, что эта мысль родилась не как гипотеза, а как предчувствие, выяснилось очень скоро…

7

– Справа! – крикнул Красавчик, нажимая педаль ускорения.

Как в моей руке оказался заветный «глок», я не понял, но одновременно с выкриком напарника я пригнулся и выставил руку с пистолетом в окошко, быстро открывшееся на нужные сантиметры. Выстрелы противника были бесшумными, а как пули вспарывали корпус планера, я не услышал из-за хлопков собственного оружия. Стрелял я по каким-то неясным теням между деревьями и потому вовсе не рассчитывал на успех, однако второй очереди, теперь уже нам вслед, не последовало. В чем было дело, я не понимал. Возможно, мне удалось подстрелить нападавшего или наше уничтожение в его планы не входило – как в случае со стажерами – и он просто решил нас лишний раз припугнуть? Одно теперь можно было сказать с полной уверенностью: «бункер» в деревне был.

– Сволочи! – озлобленно высказался Красавчик. – Никакого уважения к чужому имуществу!

– И к его противопульной броне, – поддержал я напарника, указывая на две сквозные дырки в задней дверце.

Пули застряли где-то в районе стеклоподъемного механизма дверцы противоположной. Я переместился на средний ряд сидений и принялся увлеченно ковырять внутреннюю обшивку складным ножом.

– Да брось ты, – посоветовал напарник, – приедем в лабораторию, там и разберемся…

– Любопытство гложет, – пояснил я, продолжая работу. – Странно.

– Что? – Красавчик обернулся.

– Пуля девятимиллиметровая, но бронебойная, – демонстрируя находку, ответил я, – прошила корпус, как фольгу.

– Патрон «СП-6», – мельком взглянув на улику, сказал Красавчик, – и шума не было. Спецоружие?

– Выходит, что так, – согласился я. – Что-нибудь вроде АС «Вал»…

– А почему нас не сбили из «Мухи», например? – пустился в рассуждения напарник.

– Во-первых, еще не вечер, – ответил я. – А во-вторых, они нас просто припугнули… Как и стажеров.

– Сто второе последнее китайское предупреждение? – Красавчик ухмыльнулся. – Так враги в конце концов могут потерять терпение, и тогда нам придется отбиваться по-настоящему.

– Я думаю, что еще пару раз они нас предупредят, – оптимистично предположил я.

– А мне кажется, что уже следующая их попытка будет более удачной, – возразил напарник, – если мы не бросим это дело.

Он хитро посмотрел на меня, прекрасно зная, что отступать я не намерен хотя бы потому, что до сих пор так и не обзавелся подобной привычкой. Видимо, выбор того, кто вовлек нас в текущую игру, был обусловлен именно фактом нашего с Красавчиком исключительного упрямства. Я еще раз повертел перед глазами деформированную пулю и вдруг понял, что в комбинации не хватает какого-то важного звена. Факты никак не желали стыковаться с артефактами: гильза десяти с пулями девяти миллиметров, а наваждения Сюртукова с необычным окурком. Может быть, между этими вещами действительно не было никакой связи? А я от избытка опыта в расследовании необъяснимых происшествий пытался притянуть одно к другому за уши? Частично ответ на эти вопросы должны были дать эксперты криминалистической лаборатории, а вот более полную картину не смог бы нарисовать никто. Доказательств было маловато.

Пока чародеи от науки колдовали над привезенными нами уликами, мы с Красавчиком решили навестить товарища майора Сидорова. Лично у меня к нему был один, но весьма важный вопрос: откуда он узнал о сигнале от деда Григория, если областные происшествия лежали далеко за пределами его сугубо городской компетенции?

Майор сопротивлялся нашему любознательному натиску отчаянно, но недолго. В конце концов, он запер дверь в кабинет и вынул из металлического шкафа, который почему-то именовал сейфом, бутылку коньяка, стопку пластиковых стаканчиков и слегка пожухший лимон. Он долго вскрывал заветный сосуд, потом очень неспешно разлил напиток по стаканчикам и принялся пилить тупым столовым ножом цитрусовую закуску. Все его телодвижения говорили о том, что Сидоров из последних сил пытается придумать как можно более убедительную отговорку или легенду. Выдавать своего информатора ему почему-то очень не хотелось.

После первой рюмки, слегка лизнув истерзанную дольку лимона, майор оставил все свои творческие потуги и признался:

– О звонке жена сообщила. Григорий мне домой звонил.

– Вот как? – Красавчик забросил в рот целую дольку и, тщательно прожевав лимон, уставился на майора с укором. – Так ты еще и деревенский?

– Я в этой Севостьяновке два месяца безвылазно просидел, – пояснил Сидоров. – Давно это было, лет двадцать, нет, года двадцать два назад. Я практику тогда проходил… Участковый меня к деду Григорию поселил, а начальство приказало без результата не возвращаться. Вот я и провел там расследование. Сколько мы с дедом самогона выпили – страшно вспомнить… С тех пор он из милиционеров никого, кроме меня, не признает. Редко мы с ним после того встречались, но бывало. Вот он мне и позвонил по старой дружбе. А я, когда узнал, что в деле опять Матренина изба фигурирует, так сразу и решил, что это как раз для вашей конторы дельце. Моим ребятам и без чертовщины есть чем заняться…

– А нам, значит, заняться нечем? – обиженно спросил Красавчик.

– Ну, вы же скучными делами не занимаетесь, – Сидоров ехидно прищурился и разлил коньяк снова, – пьяные убийцы с кухонными ножами для вас рутина…

– Сидоров, не заводи меня, – с ухмылкой потребовал Красавчик.

– Как можно? – продолжая язвить, откликнулся майор. – Кто я такой, чтобы задираться на крупнейших частных сыщиков века?