Стальная бабочка

Хауэр поднял взгляд, но не увидел никого и ничего, кроме скал. Или все же увидел? Да, вроде бы между скалами наверху кто-то был, но кто… этого Макс не рассмотрел.

– Ты опять думаешь о своей проклятой работе, а не обо мне, – обиженно сказала Анна, вырываясь из объятий Хауэра. – Хватит с меня, Макс, мне это надоело! Теперь я точно ушла от тебя! Окончательно! Не ищи меня!

– Нет, постой! – Макс схватил ее за руку, но тут же разжал пальцы.

Он пытался удержать вовсе не Анну. Это была абсолютно незнакомая ему шатенка. Тоже красивая и даже волнующая, но чужая. Более того, на ней была очень странная одежда, похожая на примитивный боевой костюм вильдера, а не на трансформируемую мароманнскую броню, пусть и с левым софтом на борту – многие дамочки-военные грешили любовью к серым прошивкам «от-кутюр».

– Что происходит? – Макс опять обернулся к доктору Бозе. – Борис, ответь! Это сон?

– Неважно, что это. – Голос у доктора по-прежнему был каким-то странным, не своим. – Важно, как этим распорядиться.

– Запомнить, – предложил дактианец.

– Это ничего не даст, – заявила женщина, в которую трансформировался образ Анны. – Надо войти в огонь.

– Ты саламандра? – Дактианец усмехнулся.

– Иногда, чтобы победить, надо умереть!

– Мертвые не побеждают, – вмешался в их короткий спор Бозе и вдруг открыл глаза. – Я увидел все, что нужно. Можно идти.

– Что ты увидел, Бобо? – Хауэр на миг зажмурился и помотал головой. – Чертов сон! Куда идти? Что за бред?!

– Согласен, сон дурацкий, – вставил комментарий дактианец.

– Нормальный, – чуть обиженно, словно оскорбленный автор, сказал Борис Бозе. – Вы просто не готовы, потому и не видите того, что вижу я. Закройте глаза, шагните в огонь. Там есть все, что нужно для понимания. Смелее.

– Нет уж, спасибо. – Дактианец сделал пару шагов назад.

– Выбора все равно нет. – Борис пожал плечами и взглядом указал назад.

Хауэр в очередной раз обернулся и увидел, что огненная стена окружила странную четверку персонажей странного сна. Макс снова воспринимал происходящее как бы со стороны и в то же время видел огненную стену своими глазами. Раздвоение – не самое приятное и довольно непростое для осмысления состояние, но Максу не привыкать. Ведь он неплохо натренировался в подобных делах, общаясь со своим вживленным синтетиком-компаньоном как с отдельной личностью. Нет, там раздвоение восприятия реальности не настолько мощное, но базовую подготовку, если можно так выразиться, Хауэр имел.

Огненный круг сжался до минимума, пламя охватило командора Хауэра с ног до головы, но он не почувствовал жара или боли. Он окончательно понял, что это все кошмарный сон, который вот-вот закончится. Так и вышло. Ярким пламенем полыхнула вся воображаемая картинка и…

Командир Особого штурмового отряда Ударной группы «Север» Макс Хауэр проснулся. Надо заметить, что проснулся в прескверном настроении, поскольку элементарно не выспался. Обычно на восстановление сил, приведение в порядок мыслей и подзарядку энергоемкостей технооболочки ему хватало двух часов. Сегодня он бессовестно продрых все три, но в голове по-прежнему была каша, а в теле не было легкости, ведь спал он условно. Из-за странного сна он больше ворочался, чем спал. Единственное, что восстановилось, как обычно, на сто процентов, – заряд энергии. Нанороботы не вникали в проблемы носителя, делали свое дело при любом настроении хозяина. Положено было подзарядить энергетическую систему электронно-механической части организма, они подзаряжали, а сны и настроение – функции чуждого им порядка. Атавизмы, связанные с человеческой сущностью носителя. Совокупный синтетический разум, составленный из триллионов ячеек – процессоров каждого из наноботов, относился к потребностям живого носителя более уважительно, чем его отдельные составляющие, но суть была примерно та же. Техническая оболочка не вдавалась в психологические нюансы, мешавшие спать биологической основе. Синтетик просто констатировал факт и предлагал решение проблемы.

Например, сейчас техническая составляющая бинарного разума Хауэра предлагала повысить уровень сахара в крови и перераспределить энергию с помощью одной из внутренних колоний наноботов. А затем – подать усиленный импульс на нервные окончания и подстегнуть водитель ритма в сердце. Грубо говоря, пришпорить организм легким разрядом тока, чтобы тот взбодрился.

Все в духе машинного разума, что тут добавишь? Почему носитель пребывает в плохом настроении, что ему приснилось или что расстроило еще накануне – синтетику было плевать. Он смотрел на проблемы с технической точки зрения и решения предлагал такие же, механические, в стиле «против лома нет приема».

Хауэр отклонил предложение синтетика и решил проблему по-своему. Заставил себя подумать о хорошем и выполнил несколько физических упражнений на растяжку и со свободными весами. А затем приказал всем наноботам внешнего базирования собраться в стандартную конфигурацию, чтобы не мешали хозяину наслаждаться утренним душем. Гигиенического значения эта процедура давно не имела, наноботы и без того удаляли с кожи и пот, и грязь, и жир, но традицию принимать душ до сих пор никто не отменил. И почему этого не сделано, не понимали, пожалуй, только синтетики.

По коже побежали мурашки, но длилось это недолго. Секундой позже Макс был готов к водным процедурам. Вместо сформированной из наноботов просторной ночной одежды на нем теперь были только слегка светящиеся узоры, наподобие татуировок, которыми щеголяли древние воины-маори. Именно так выглядела стандартная конфигурация базирования внешних колоний наноботов на теле любого мароманна. Агрессивные хитросплетения узоров покрывали практически все тело, в том числе лицо, но кое-что все же оставалось неприкрытым. Так что Хауэр под душем был скорее голым, чем одетым. Во всяком случае, вода имела приличные шансы попасть именно на кожу.

Душ окончательно привел Макса в чувство. Яркие фрагменты сновидения померкли, отдалились и частично забылись. В памяти остались только самые странные или принципиально важные элементы кошмара: неуютное, двойственное ощущение, что видел все одновременно своими глазами и вроде бы со стороны, причем условными «глазами» неведомого существа, плюс собственное непонятное отношение к заклятым врагам дактианцам.

Ну и, конечно, частично разрешилась проблема с Анной. Если первый и второй элементы сна – вычурные загадки, то присутствие образа Анны легко объяснимо. Ведь с ним связаны самые тяжелые переживания предыдущих суток!

Нет, глодавшая Макса тайная проблема не стерлась, но теперь, при относительно свежей голове, она хотя бы не угнетала и не выбивала из колеи. Хауэр будто взглянул на себя и на эту проблему со стороны. А всего-то – бодрящий душ. Чудеса психологии какие-то.

– А тебе только бы током бить, – проворчал Макс вслух и взглянул в зеркало, но не столько на себя, сколько на свои узоры. – Одно слово – синтетик.

Он часто так делал. Не то чтобы в этом узоре он видел условное «лицо» своего личного синтетика, но все равно обращался к коллективному разуму наноботов именно перед зеркалом. Глядя одновременно на узор и на себя: высокого, широкоплечего, в меру мускулистого, не красавца с рекламной картинки, но зато абсолютно мужественного воина в расцвете сил. К тому же Макс укладывался в идеальные параметры расовой чистоты: был голубоглазым блондином с правильными чертами лица. Эталонный мароманн. Во всех отношениях.

«Вот только грешит привычкой разговаривать со своим синтетиком, – мысленно добавил Хауэр и также мысленно приказал зеркалу исчезнуть. – Обоюдный осмотр окончен. Я насмотрелся, и тебе хватит на меня глазеть».

Разговаривать с синтетиком в режиме диалога считалось довольно сомнительной странностью. Нет, к психиатрам за это не отправляли, но покрутить пальцем у виска вслед могли. Однако Хауэра это не смущало. Человека его положения и профессии вообще мало что смущало. Когда ты на передовой и каждый день может стать последним, начинаешь ко многому относиться проще, а жить – как считаешь нужным. Без оглядки на пустословов, которые будут тебя впоследствии обсуждать.

Да, командор Макс Хауэр говорит со своим синтетиком, когда периферия трансформируется в стандартную конфигурацию. То есть когда Макс раздевается догола. Ну и что? Кто-то под душем поет, кто-то – разговаривает. Нет, Хауэр не спрашивает интимного совета. Когда он раздевается вместе с женщиной, синтетик вообще переходит в спящий режим. Еще версии? Нет? Тогда идите по своим делам. Не мешайте командору думать. Да, стоя в душевой голышом перед зеркалом и беседуя практически с самим собой! Идите уже, идите! Или схлопочете сейчас обвинение в подрыве нацбезопасности с помощью словесного саботажа мыслительной деятельности ответственного лица.

«Сушить! – Сверху ударил поток теплого воздуха, и Макс блаженно сощурился. Воздушное полотенце было таким же пережитком прошлого, как и душ, высушить хозяина за три секунды могли и наноботы. Но ведь душ – это не форсирование водной преграды, после него хочется именно высохнуть. Медленно, как под солнцем и ветерком на курортном пляже, а не поскорее удалить влагу. – Самому додуматься было трудно? Или ты решил, что мне надо подольше оставаться мокрым, раз вода повышает настроение? Бездушный техноразум. Тупой вычислитель. Пусть ты высчитываешь ходы не как твои далекие предки, последовательно, а почти по-человечески, но все равно вычислитель, и только. Что молчишь? Нечем крыть?»

Стенка душевой кабины на секунду вновь сделалась зеркальной, и Хауэр краем глаза оценил конфигурацию и цветовую гамму «татуировок». Узор на теле остался прежним, лишь немного изменил фоновый оттенок, сделался лиловым. Крыть синтетическому разуму было нечем, но просто отмолчаться он не мог. Живой компаньон обращался мысленно и с риторическими вопросами, но ответная реакция даже на такие вопросы была запрограммирована. Хотя бы изменение оттенка узора, но «вынь да положь».

Воздушное полотенце наконец отключилось, и душевая кабина исчезла с запрограммированным Анной спецэффектом – будто бы рассыпалась на мелкие хрустальные кубики. Макс шагнул в прихожую и разрешил наноботам сформировать повседневную униформу с традиционным широким и красивым офицерским поясом, на котором с помощью все тех же затейливых узоров отображались личные данные Хауэра. В командорские линии вплетены понятные личным синтетикам мароманнов и сканерам внешних синтетических разумов коды с именем, фамилией, званием и номером части. А также в узоре зашифрованы биометрические показатели и технические характеристики колоний личных наноботов Хауэра.

Будь Макс не на службе, выставлять все эти сведения напоказ было бы необязательно, но военный есть военный. Требования к внешнему виду едины для всех, от рядового до генерала. И вне зависимости от пола, кстати сказать, что часто огорчало женщин-военнослужащих. Они так и норовили прикрыть рукой ту часть биометрического кода, в которой был указан возраст.

Макс снова помрачнел. Затолкать проблему куда подальше определенно не получалось. Стоило ему подумать о том, что в армии славного Маробода служат лица другого пола, проблема вновь дала о себе знать. И имя этой проблеме – Анна. Вчера около полудня от легендарного, непобедимого и весьма уважаемого практически на всех фронтах командора Хауэра сбежала жена. Подленько так, втихаря, и, что самое обидное, не к маме на Юнгфрау или просто куда-нибудь на цивильное место жительства. Да, так нередко поступали уставшие от походной жизни жены застрявших на передовой офицеров. Понять их было можно. Ведь даже когда Ударная группа базировалась на какой-нибудь планете, жизнь у жен была не сахар. А уж на космической базе и вовсе тоска. Но эти жены бежали от бытовой неустроенности, а не от мужей как таковых. А жена Хауэра смылась именно от него и рванула прямиком в столицу.

Почему особенно обидно, что Анна сбежала именно на Маробод? Да потому, что увез ее туда какой-то придворный хлыщ. Нет, если бы хлыщ увез жену Хауэра на другую планету, было бы тоже обидно, но тут имелся тонкий момент. Макс был уверен, что никуда, кроме Маробода, жена не полетела бы. Все прочие планеты Диктатуры были ей неинтересны. Практически на всех она побывала и ничего подходящего ее запросам не нашла ни на одной. Соблазнить ее можно было только блистательной столичной жизнью. И не просто столичной, а в пределах Семи колец или вовсе внутри Цитадели народного диктатора Зоттана. Вот заезжий хлыщ и надавил на единственную, но настоящую мечту Анны. Да так надавил, что из семейной жизни брызги в стороны полетели. Как из раздавленного помидора. Сволочь столичная!

Хауэр походя закинул в рот пару пищевых таблеток «Кифбур» и направился к выходу из своих командирских апартаментов. Кстати сказать, апартаментов просторных и оснащенных так, что подружки жены лопались от зависти. И чего не жилось?! Направился к выходу он решительно, с твердым намерением оставить хандру в пределах дома.

Синтетик опять предложил какую-то схему с внутренней стимуляцией какого-то там участка коры головного мозга, но Макс даже не стал вникать, просто отмахнулся. У него было достаточно обычных, человеческих схем, которым его любезно обучил доктор Борис Бозе, штатный врач отряда, а заодно один из двух давних, что называется с пеленок, друзей Хауэра.

«Три плюса, – вспомнил Макс простейшую из схем доктора. – Найди три плюса, пусть самых ничтожных, и зафиксируй на них внимание. Через час ты будешь считать, что это именно то, ради чего стоило все изменить, ради чего Вселенная и организовала тебе испытание, ради чего, собственно, только и стоит жить дальше. Итак, пробуем. Плюс первый: зато теперь можно не забивать голову множеством мелочей. Например, завтракать на ходу, как все нормальные офицеры-холостяки. Приходить домой, когда вздумается. И не тратить все жалование на ее капризы, вместо того чтобы купить то, о чем мечтаешь вот уже… сколько мы были женаты… двенадцать циклов? Если говорить по старинке – двенадцать лет!»

Макс представил себе страшно дорогую программу «Раритет-принт» и на миг даже зажмурился от собственной смелости. Купить этот софт, распечатать с его помощью мечту и напичкать ее наноботами специальной версии – приобретаются отдельно, зато вместе с собственными программами – раньше Хауэр не мог и мечтать о таком «подвиге». Анна съела бы за такой поступок живьем. Вместе с наноботами, потрохами и непривлекательным содержимым этих самых потрохов. Зато теперь… автомобиль! Настоящий! Ну, то есть предельно похожий на оригинал! Архаичная гремящая телега, невероятное сочетание железа, пластика и натуральной кожи, чудовищное порождение древней цивилизации, технологически абсурдное, но такое волнующее и, о господи, бензиновое, было практически в кармане. Максимально точная копия! До последней молекулы. И не проблема, что негде взять тот самый, как в древности, бензин – его аутентичный состав почему-то в программу не заложен. Единственное отступление не испортит кайфа. Синтезировать похожий, и вперед! В боевом отсеке базы, где проводятся маневры десантных групп и робокригов, есть отличная трасса с уймой программ трансформации. Облачная имитация сформирует любые объемные пейзажи вокруг объектов на трассе, а силовые генераторы создадут иллюзию нужной гравитации, давления, капризов атмосферы и всего прочего. Можно будет мчаться в полной уверенности, что едешь по горному серпантину где-нибудь на Геликоне, а затем вдруг вылететь на знаменитый поднебесный мост вечно дождливой Хрустальной Чаши и вжарить наперегонки с молниями. Или, наоборот, нырнуть в прозрачную трубу и зажечь по дну Великого моря на Аквариусе, соревнуясь с уродливыми рыбинами. Масса положительных впечатлений гарантирована.

Поможет ли такой всплеск эмоций забыть Анну? Нет, наверное. Забыть не получится, но пережить ее предательство поможет наверняка. Если, конечно, свято верить в квалификацию доктора Бозе, придумавшего всю эту психотерапию.

Что ж, с этим все было в порядке. Советы доктора работали всегда, с самого сопливого детства. Борис уже тогда был не по годам мудрым, и друзья частенько просили у него совета. Даже мечту, если честно, Макс выдумал с его подачи. Это ведь Бозе был большим любителем истории и всяких древних фетишей. Еще в детстве стал таким сам, а затем подсадил в большей или меньшей степени на все эти глупости своих друзей. Но Хауэр был благодарен за это Борису. Мечта у человека быть должна. И желательно несбыточная. Иначе он затоскует, оттого что не к чему стремиться, и станет одним целым со своим синтетиком, фактически превратится в биоробота. А оно человеку надо?

Хауэр шагнул за порог и тут же, как и собирался, отбросил личные переживания. Для всего мира Макс Хауэр был брутальным громилой. Суровым, бесстрашным, сильным и уверенным в своей правоте. Короче говоря, он был идеальным мароманном. Эталонным во всех отношениях. В то, что творится у него сейчас на душе, не поверил бы никто. Ну, кроме доктора Бозе и второго старого друга со звучной фамилией Герцог.

Кстати, начальник разведки Ударной группы «Север» Руперт Герцог как раз вчера прилетел на передовую космическую базу «Бронированная звезда» и пожелал видеть старого друга у себя в кабинете. Вот к нему с утра пораньше и направился командор Хауэр.

* * *

В далекие времена, когда космические базы были только форпостами, которые защищали и снабжали энергией большие межзвездные порталы, их конфигурацию подгоняли исключительно под главные задачи. То есть целесообразность, уровень защиты и сферический сектор обстрела были куда важнее эстетичного внешнего вида. Со стороны такие монстры выглядели как нагромождение модулей разного назначения, прикрытое в нужных местах щитами. Этакий бронированный ком, от которого тянулся условный хвост разгонно-тормозного трека. Юмористы, которых всегда хватало среди космических бродяг, называли эти базы головастиками, а то и сперматозоидами.

Со временем порталы стали строить как самостоятельные объекты и по двойной схеме, с раздельными треками, чтобы можно было одновременно и принимать, и отправлять корабли. К тому же у них появились собственные силовые установки, поэтому роль и конфигурация космических форпостов также изменились. Они по-прежнему несли защитную функцию, да и собственные резервные порталы никуда не делись, но их треки тоже разделили. Хвосты разгонных и тормозных треков теперь торчали в противоположные стороны, а модули стали стыковать более упорядоченно, иногда даже с намеком на архитектурную фантазию. Но самое главное, базы постепенно превратились из бронированных консервных банок в настоящие космические города, довольно просторные и разнообразные по внутреннему наполнению и конфигурации.

И речь идет не только о базах разных цивилизаций. Понятно, что гуманоиды фортаны строили космические станции по своим понятиям и принципам, зачастую абсолютно чуждым для тех, кто считал своими предками землян. Но даже базы дактианцев принципиально отличались от форпостов мароманнов. Ведь уроженцы Аррадакта не строили космические станции, а выращивали их, как и все в своем «зеленом» мире, используя непостижимые для технических цивилизаций генные технологии.

Но в этих двух случаях отличие чужих космобаз от форпостов Маробода с теми же функциями было предопределено. А вот факт, что внутри мароманнской архитектурной школы существовали достаточно разные направления, был необычен. Ведь принято считать, что крайне милитаризованное общество должно любить унификацию. Общие лекала облегчают снабжение и вооружение войск, обеспечивают отличную взаимозаменяемость чего угодно и так далее. И этот принцип соблюдался! Но архитекторы, честь им и хвала, умудрялись даже в таких жестких рамках строить уникальные космические базы.