Восход Водолея

– Он самый, – сотрудник враждебно взглянул на упрямого пассажира. – Никакой лояльности... одни понты...

– Что? – удивился Владимир.

Одеты эти люди были хорошо, для сотрудников секретных государственных органов даже чересчур. А вот речь начинала их выдавать. Слишком вольная. Кто были эти люди, запросто конфликтующие с чекистами, одетые как бизнесмены средней руки, но выражающиеся как бандитская шпана?

– Что, что, – угрюмо буркнул Буер. – Препятствуете работе правоохранительных органов, гражданин.

– А разрешите поинтересоваться, каких конкретно органов? – Лавров обращался больше к Ивлеву, чем к его подчиненному.

– Специальное Агентурное Управление, – старший оперативник показал удостоверение гособразца.

– Странно, раньше не слышал, – Владимир внимательно изучил «корочки». – Это взамен чего?

– Это само по себе, – ответил Ивлев. – В дополнение ко всему.

– Не многовато будет? ФСБ, милиция, служба охраны, полиция, минюст, спецназы всякие... Куда больше-то?

– Вопрос не ко мне, – Ивлев, нависая, оперся о стол, за которым сидели Буер и Лавров. – Так где пленка, Владимир Николаевич? Вы намерены предпринять действия, направленные на подрыв государственной безопасности? Тянет на измену Родине. Это знаете сколько лет строгого режима?

– Не было никакой пленки, – Лавров нахмурился. – И вообще... ни слова больше не скажу без адвоката и внятного обвинения.

– Надо же! – фыркнул Буер. – Насмотрелись америкосовских фильмов и думают, у нас теперь то же самое. Демократы хреновы.

– Буер, погуляй, – Ивлев уселся за стол.

Буер еще раз фыркнул и отошел к группе сотрудников, тщательно роющихся в багаже.

– Я требую адвоката! – предупредил Лавров.

– Я хочу просто поговорить...

– Нет смысла, – отрезал Владимир. – Либо вы соблюдаете закон, либо действуете, как террористы, и тогда нам тем более не о чем говорить.

– Я готов соблюдать закон, но и вы будьте законопослушны, господин Лавров.

– Я не совершал ничего противоправного, – Лавров сложил руки на груди. – Разговор окончен.

– А если мы докажем, что вы были в сговоре с террористами и фотографировали по их заказу?

– Вы рехнулись? – Владимир выкатил глаза, но быстро что-то сообразил и махнул рукой. – Все равно у вас нет пленки!

– Мы ее найдем, – заверил Ивлев. – Но если это произойдет без вашей помощи, ждите обвинения в пособничестве террористам.

– Пленка ничего не доказывает, – хладнокровно парировал Лавров. (Но чего ему стоило это хладнокровие!)

– А если мы подкрепим улику признательными показаниями?

– Моими? – Владимир усмехнулся. – Я ни в чем не признаюсь.

– А показания свидетелей?

– Любой пассажир скажет, что я не имел с бандитами никаких контактов!

– А я уверен, что трое или четверо скажут обратное.

– Бред! – выдержка Лаврову наконец изменила. – Это... наглое давление! Вы ведете себя, как... как... душегуб из сталинского НКВД! Вы меня не запугаете!

– Подумайте, Лавров, – продолжил наседать Ивлев. – Вспомните запечатленные вами кадры. Кто дал террористам отпор? Кто были эти бесстрашные и сильные агенты? Голливудские громилы?

– Нет, – Владимир зажмурился.

Ему не хотелось вспоминать увиденные во вспышках картины. Слишком тяжело было поверить в такую жуть. Милая стюардесса и лежащий у ее ног бородатый бандит, вспоротый от пояса до горла собственным кинжалом. Или второй пилот, на первый взгляд – примерный работяга и отец семейства, а рядом обезглавленный труп террориста, который застрелил стюарда, когда спецназ хотел пойти на штурм. И тот совсем юный, но крепкий парнишка в спортивном костюме с логотипом национальной сборной, который одним движением свернул голову третьему бандиту и превратил в месиво голову четвертого, используя в качестве биты обычный двухлитровый огнетушитель... Кто и как расправился с пятым, Лавров не видел, но подозревал, что и тому выпало умереть страшно и бесславно.

– Вспомнили? А теперь скажите, неужели вы действительно думаете, что мы не заставим вас признаться? Или не найдем пару-тройку лжесвидетелей?

– Вы... изверги... – Лавров стиснул зубы и помотал головой. – Вам это с рук не сойдет... Такие эксперименты, это... дикость!

– Какие эксперименты? – Ивлев откинулся на спинку стула и дружелюбно улыбнулся. – Где пленка, Владимир Николаевич?

– Я сунул ее в карман мужчине, который курил в тамбуре зала вылета.

– Ой, как скверно, – искренне огорчился Ивлев, глядя на часы. – Буер!

– Я, – сотрудник мгновенно подлетел к столу.

– Срочно выясни, какие рейсы отправились в последние полчаса.

– Все задержанные, – вместо Буера ответил вошедший в зал Борис. – Что, Ивлев, снова облажался?

– Я тут допросил...

– Я слышал вашу беседу, – оборвал его Борис. – Допрашивал ты нормально, вот только надо было сначала мозгами пошевелить. Куда мог подевать кассету наш правдолюб, кроме как выбросить или сунуть кому-то в карман? А с кем и когда он встречался по пути от самолета в этот вонючий зал? Только с вылетающими пассажирами в момент его неудачной попытки к бегству... С кем приходится работать!

Он с фальшивым пафосом всплеснул руками и склонился над Лавровым.

– Тебя, урод, я лично придушу... как только придет время.

– Я попросил бы... – Владимир поднял на него смелый взгляд, но осекся.

Борис смотрел, не мигая и абсолютно без эмоций. Словно мертвец. Или... на мертвеца. Осадив строптивого пассажира, Борис вернулся к Ивлеву.

– Пять рейсов ушли один за другим. И все пассажиры этих рейсов толклись в зале вылета одной дружной компанией. Соображаешь, что это значит?

– Придется встретить пять рейсов в городах прибытия и вычислить нужного мужчину по особым приметам, – не слишком уверенно ответил Ивлев.

– Ага, по особым приметам, – Борис схватил подчиненного одной рукой за лацканы пиджака. – По каким, хотелось бы узнать?! По зеленой куртке и наличию вредной привычки? А если в городе прибытия будет плюс тридцать в тени и куртку он снимет? И сигареты у него закончатся, а табачные киоски закроются на переучет!

– Что же делать? – Ивлев нервно потер руки.