Вояж «Шатт эль-Басры» (второе издание). Эпизоды из морской жизни

С большим трудом Саадык позволил мне осмотреть его голову. Теменная часть головы была чем-то рассечена и кровь всё ещё немного сочилась. Я немедленно вызвал нашего матроса и приказал принести в мою каюту из рыбцеха немного снега в пластиковом мешке. Попросил иракцев перевести Саадыка ко мне в каюту. Он сначала отказывался, но потом согласился. Павла направил на камбуз готовить обед вместо Саадыка. Павел тут же позвонил мне, что у Саадыка немного пригорел хлеб, который он поставил на выпечку. А вскоре Абдель Хасан расспросил Саадыка. И всё стало понятно.

Никто Саадыка не бил. Он поставил хлеб на выпечку, а сам вышел не палубу подышать свежим воздухом. Но пробыл там, как ему показалось, много времени. Он быстро побежал по палубе, чтобы быстрее попасть на камбуз. Но на комингсе входной двери совершил ошибку. Не перешагнул комингс, а резко встал не него в полный рост, чтобы затем снова бежать по палубе жилых помещений. Вот эти резкие движения привели к тому, что он рассёк теменную часть головы об вырез металлической двери, споткнулся и упал на палубу жилых помещений. Сколько пролежал, он не помнит, но его первым увидел иракский матрос, который и помог ему добраться до каюты.

С помощью Абдель Хасана я успокоил Саадыка, что всё нормально, ничего страшного нет. Всё пройдёт. Усадил Саадыка на свой диван, достал всё, что было в судовой аптечке. Пластиковый мешок со снегом на голову значительно успокоил кока. Он перестал стонать и охать. Стёр с его головы все следы крови, постепенно перекисью водорода продезинфицировал ранку. Когда я взял ножницы и хотел удалить волос вокруг ранки, то Саадык стал сопротивляться. Пришлось вновь объяснять через Абделя, что это необходимо сделать. В итоге я не только убрал волос, где было необходимо, но даже кое-где и побрил. Когда место рассечения всё было свободно от волос и продезинфицировано повторно, всё вокруг раны смазал чуть-чуть йодом. Наложил мягкую повязку на голову и заставил полежать на диване с пакетом снега. Когда коку стало значительно легче, Абдель Хасан увёл Саадыка в его каюту.

До прихода в порт я только два раза сменил повязку на голове кока. А в последний раз промазал ранку йодом ещё раз. Она уже стала медленно зарастать. Все иракцы, наконец, поняли, каким образом Саадык получил эту рану, и успокоились. Даже стали жалеть его. Дня через два после прихода в порт Саадык появился на судне без повязки на голове. Нашёл меня и, как мог, стал благодарить. Я понял, что он сходил к врачу где-то в городе, который и посоветовал ему уже не носить повязку, чтобы быстрее шло заживление. А за остриженные волосы врач даже хвалил меня. Постепенно это ЧП на судне стали забывать. Ребята все давно выздоровели и зла на арабского кока никто не держал. Он стал более осмотрительным и больше средства борьбы с мухами в руки не брал. Этим занимался Павел. Стали больше применять липкие ленты.

Медикаментов, хватило на 13 месяцев работы в Ираке. У компании мы только один или два раза заказывали бинты, йод и спирт. Йод был слабым и непривычного для нас цвета. Бинты тоже были хуже наших бинтов. Спирт заказал для протирки уколов от рыб. Очень часто попадались ядовитые виды рыб и уколы о них были опасны. На судно агент принёс бутылку светло-зелёной жидкости. Принимать я её не стал и потребовал замены. Никаких надписей на бутылке не было, но в накладной она именовалась как спирт. Это мог быть и технический спирт. Но я требовал чистый медицинский спирт. Только через два дня на судно прибыл представитель рыболовной компании и принёс действительно медицинский спирт со всеми необходимыми наклейками на бутылках. Ёмкости были по 200 грамм и изготовлены в Англии. Он извинялся за действия своего агента. Арабы знали, что члены нашего экипажа во время стоянки в порту иногда приобретали в центральном магазине иракскую водку (араку). Ребята выучили незамысловатые названия: 250 грамм – урбанчик, 500 грамм – унус и 1 литр – чибир. И в общениях с продавцами проблем не было. Агент, который принёс непонятную жидкость, возможно, думал, что мы будем её пить в море и наживём себе на голову неприятностей. Но он просчитался. Спирт все 13 месяцев хранился у меня в сейфе и применялся только в крайних случаях, когда без него нельзя было обойтись.

В один из заходов в порт нашим соседом по причалу оказался индийский грузовой парусник. Он выгружал красный строительный кирпич. Жалею, что тогда не поинтересовался количеством груза, доставляемого таким судном. Это был не стальной, знакомый нашему взору сухогруз, а деревянное одномачтовое парусное судно, имеющее небольшую судовую силовую установку.

Каюта и место капитана были на кормовой части судна. Это походило на большой шатёр, который позволял укрыться от палящего солнца и тропического ливня. Гальюном служило своеобразное кресло, прочно закреплённое на транцевой части кормы. Смывного бачка этот туалет не предусматривал. Все нечистоты сразу принимало море. У нас с эти делом было немного лучше. Но вред экологии мирового океана мы тоже приносили немалый.

Индийские шхуны в порту Басра

Часть 4. Досуг экипажа

Хочется остановиться на культурной жизни экипажа. В рейс нам позволили взять киноустановку и несколько художественных фильмов. За переход до Ирака мы все фильмы пересмотрели. И затем уже их практически не смотрели. Но для иракской части экипажа эти фильмы были находкой. На промысле они постоянно просили моториста прокрутить им какой-нибудь фильм. В 12 часов ночи он сменялся с вахты и крутил им фильмы. Особенно им нравился военный сериал «Освобождение». Приходилось крутить до 2-х часов ночи. Я предлагал Володе научить кого-нибудь из иракских ребят крутить фильмы. Но они категорически отказывались. То ли боялись ответственности за аппаратуру, то ли никогда не имели дело с электричеством. Так что всю нашу командировку Володя крутил им фильмы, а они с удовольствием смотрели. На судне был телевизор, но в Ираке он оказался бессилен принимать чужие программы. Пришлось просить рыболовную компанию, чтобы нам заменили телевизор. Но могли мы только смотреть по одной программе иракского и иранского телевидения при стоянке в порту.

А когда встали на профилактический ремонт главного двигателя и вспомогательных механизмов, то стали посещать русский центр. Он находился в 20 минутах хода от порта.

Туда ходили нефтяники, строители, врачи и другие специалисты, работающие в Басре. Вечером всегда показывался какой-нибудь художественный фильм. В буфете можно было приобрести холодное пиво, соки. Можно было поиграть в теннис, пинг-понг. Не часто, но и мы туда тоже захаживали. Иногда устраивали коллективные походы в ближайший городской кинотеатр на вечерний сеанс. Нравились ливанские фильмы. Когда возвращались на судно, то приходилось проходить мимо проходной с причалами торпедных катеров. Их охраняли два пожилых араба. У них всегда был разведён небольшой костёр. На углях они готовили крепкий чай. Я почти всегда подходил к ним и по-арабски желал им доброй ночи. Они знали, что мы советские рыбаки с иракского промыслового судна, ловим для них рыбу и обучаем иракских моряков. Поэтому очень дружелюбно к нам относились.

Во время стоянки на ремонте рыболовная компания организовала для нас экскурсионную поездку в место,

Где мы стоим, сливаются Тигр с Евфратом.

где сливаются две реки Тигр и Евфрат. Две мощные реки сливаясь, дают силу новой реки Шатт эль-Араб. Арабы утверждают, что между Тигром и Евфратом находится земной Рай-Эдем. Были мы и у дерева Адама и Евы. Сюда приходят женщины и просят Аллаха помочь им родить ребёнка. Весь ствол дерева имеет следы женской крови.

Скульптура льва, совокупляющегося с женщиной, стала символом Ирака. Такая скульптура стоит в Басре. Такого же льва мы видели в Багдаде.

Очень много можно писать об арабском базаре (суке). На суке продают всё и делают почти всё. Наш повар Павел под открытым небом, прямо на суке заказал себе рубашку и костюм. И через два дня появился на судне в белоснежной рубашке и нарядном костюме. Приобретением был очень доволен. Я долго простаивал у небольшого павильончика, где двое арабов делали из дерева мебель. Это и детские стульчики всевозможных форм, замысловатые кресла и большие диваны. Арабский сук чем-то притягивает. Здесь можно наблюдать работу всевозможных мастеров. Если вы почувствовали терпкий магический запах немного пережаренного кофе, значит, вы приближаетесь к кофейным рядам.

У скульптуры символа Ирака – Льва.

Таких павильонов очень много и кофе каждый хозяин готовит по своим рецептам. Кофе должен быть не коричневым, а чёрным как южная ночь. В этих же рядах вы можете получить максимум удовольствия от курения кальяна.

А разве можно пройти мимо охлаждённого апельсинового сока, когда в обед термометр показывает 50 градусов жары. Это, правда, не чистый сок. Апельсиновые дольки, перемешанные и перетёртые кусочками льда, дают ощущение такого удовольствия, которое заменить нечем в этой жаре. Немного помогает и крепкий по-арабски приготовленный чай. А павильоны, выпускающие всевозможные кондитерские изделия. Сладкоежки их пройти не могут. Всё свежее, только-только произведённое. Тогда кондитерские изделия подавались в бумажных пакетах. Пару пакетов я тоже всегда уносил с собой. На судне мы с радистом Лёшей устраивали вечернее чаепитие.

Его радиорубка и моя каюта были в одном маленьком коридорчике левого борта.

В городском парке Басры.

В городском парке Басры.

Это было очень удобно для таких мероприятий. Иногда с ответным визитом я шёл к Лёше, когда он звал меня на арбуз. На палубе жара под пятьдесят, кондиционер не достаточно помогает. После обеда лежишь на диване в одних шортах и мучаешься от тепла. И вдруг телефонный звонок. Голос Лёши – Зайди в радиорубку, есть проблема.

– В чём дело, – недоумённо спрашиваю я.

– Срочно, быстренько зайди! – торопит Лёша.

Медленно, нехотя поднимаюсь и захожу в радиорубку. Леша тоже в одних шортах сидит на маленьком диванчике. На столе лежит большой длинный арабский арбуз, пронзённый ножом.

– Откуда это? – удивлённо спрашиваю я.

– Нужно чаще кандею телеграммы носить, тогда и арбузы будут, – улыбаясь, шёпотом говорит Лёша.

Холодная тонкая корочка. Ну как отказаться от такого. И начинаем хрустеть холодной мякотью вкусного сладкого арабского арбуза. Постепенно брюхо становится тоже холодным и наступает финиш нашей трапезе. Остаток арбуза по приказу Лёши перекочёвывает в мой небольшой холодильник. С ним разделаемся вечером после ужина.

Второй помощник капитана на прилавках базара часто находил солёные молодые огурчики с изумительным запахом и вкусом. И они появлялись у него в каюте на накрытом для гостей столе. Любит Борис Сергеевич разносолы.

Среди моряков, как известно, вы всегда найдёте любителей нумизматики и филателии. Нумизмат обязательно оставит в кармане после увольнения на берег несколько монет

На экскурсии.

в каждом порту захода. Или приобретёт что-то новое. Вот и в Басре таких павильончиков множество. Здесь можно найти почти все монеты арабского Востока. Арабскую вязь на монетах осилить я не мог, но год выпуска монеты по-арабски уже мог определять. Домой привёз достаточное количество монет для своей коллекции и для обмена с друзьями.

А вот с филателией мне немного повезло. Я в то время коллекционировал марки космической темы. Космонавты, типы спутников. В магазинах Басры марок на космическую тему было мало. Зато много я приобрёл обычных почтовых иракских марок. В консульском отделе, где мы получали почту, я познакомился с десятилетним пареньком, который был сыном какого-то работника. Взрослые ему доверяли сортировать приходящую почту для советских специалистов из других районов Ирака. Он тоже был начинающим филателистом. Узнав, что я собираю марки, он к моему приходу всегда имел две-три иракские марки. Ему разрешали отклеивать марки с выбрасываемых и сжигаемых конвертов почты. А я к приходу в Басру всегда имел для него что-нибудь со дна морского. Какие-нибудь ракушки, засушенные водоросли, кораллы. Особенно он радовался, когда я привозил морских коней. Их у него было около пяти штук.

Стоит немного сказать об иракской молодёжи и детях.

Иракские дети пригорода порта Басра.

Иракские школьники в парке Басры.

После долгих колебаний я решился сфотографировать этих детей возле очень бедных лачуг на берегу реки Шатт эль-Басра, которая впадает в реку Шатт эль-Араб. Это на окраине Басры. Дети плохо одеты и живут в ужасных условиях. Их, так называемые жилища, я не стал фотографировать. Обувь на ногах отсутствует. Возможно, по причине летнего периода. Весь день они проводят на открытом воздухе, сидят и играют на земле. А по утрам земля бывает и холодной. Поэтому возможны и тяжёлые заболевания уже в детском возрасте. И не факт, что они сыты всегда. Но посмотрите, какие красивые, жизнерадостные, улыбающиеся лица. Старшие дети помогают младшим. Не знаю, посещают ли они медресе.

Моим дочерям в то время было 10 и 6 лет. Эту фотографию я послал домой. Сделал приписку: «Если не будете слушать маму, то, возможно, их обменяю на какую-нибудь девочку или мальчика из этой группы ребят». Татьяне пришлось даже успокаивать детей и принимать заверения о полном послушании, чтобы я не делал этого.

А вот иракские школьники из медресе выглядят совсем иначе. Зимнее время года. Все в добротной обуви, курточках, свитерах. Это они находятся на экскурсии в городском парке. Их сюда привела учитель и что-то им рассказывает.

Кое-что об иракском золоте.

Почти все члены иракской части экипажа были молодыми и холостыми. В откровенных разговорах с нами они не стеснялись говорить о проблемах женитьбы. Каждому хотелось жениться на красивой девушке. Но чем красивее твоя избранница и богаче, тем больший калым ты должен за неё заплатить. И кроме того приготовить будущей жене в качестве свадебного подарка много украшений из золота. Как быть парню из бедной многодетной семьи? Где взять деньги на большой калым? И как заработать украшения для будущей жены?