Ранние журавли

– Вот это рыбак! Ай да Карысь! Утешил… Че делаешь-то, оголец?!

Карысь внимательно посмотрел на руки, облепленные рыбьей чешуей, спрятал их за спину и тихо сказал:

– Им больно.

– Кому? – Мефодий Иванович еще раз с сожалением глянул на воду.

– Рыбам.

– Так ты много выпустил-то?

Карысь растопырил пальцы и вытянул одну руку вперед.

– Пять штук?

– Ага… Они холодные и дышат.

– Так тебе уши счас драть или погодить маненько? – серьезно спросил Мефодий Иванович.

– Погодить, – тяжело вздохнул Карысь и тихо потопал на берег.

4

К вечеру разыгрался ветер и погнал по Амуру пенные барашки на гребнях высоких волн. Отбуксировав плашкоут на рыбобазу, катер спешил к дебаркадеру, тяжело зарываясь носом и шатко переваливаясь с борта на борт. Множество брызг взлетали над палубой, ударялись о стекла рубки и частыми ручейками стекали на обшивку. Карысь, недавно проснувшийся, сидел на высоком ящике и смотрел между текущих ручейков на приближающийся дебаркадер, на свою родную деревушку. Ему казалось, что прошло много-много времени с тех пор, как он уплыл на катере, что в деревне все изменилось, стало больше и лучше. Но все оставалось прежним, и он было задумался об этом, но тут вспомнил о рыбах на плашкоуте, оглянулся и увидел в окно, что плашкоута на буксире нет.

– Дядя Володя, – подергал Карысь капитана за рукав, – а рыбы где?

– Выгрузили.

– Выпустили?

– Куда?

– В воду…

– Зачем? – Дядя Володя удивленно посмотрел на Карыся.

– Чтобы они плавали, – смущенно ответил Карысь.

– Нет, брат Карысь, они свое отплавали. Теперь их уже вовсю потрошат. Ты жареную рыбу любишь?

Карысь нахмурился, подвинулся в угол и тихо сказал:

– Нет.

В Озерных Ключах, в родной деревеньке Карыся, зажигались в домах первые огни.

Перстень

1

Утром Карысь бежал в конюшню. Он торопился и ничего вокруг не замечал. Карысь очень хотел повидаться с Перстнем и, если получится, помочь ему. Вчера вечером отец сказал, что Перстень, маленький жеребенок с белой полоской на задней ноге, сильно заболел, и он никак не может ему помочь. Карысь, слышавший все это уже из постели, спросил: