Причалы любви. Книга вторая

– Кроме? Ты не договорила. Пожалуйста, продолжай…

– Не стоит… Света, мы очень мешаем вам, да? Вика балуется, бегает по комнатам, мы вечером за общим столом сидим, да?

– Никак не могу решить, – поморщилась Светлана, – ты в самом деле ничего не понимаешь или тебе удобно не понимать? Впрочем, это дело твое… Извини, конечно, если я тебе помешала.

– Да нет, ничего, пожалуйста, – холодно ответила Лена.

Несколько минут она просидела на диване, словно в оцепенении, успокаиваясь и сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Борис, вернувшийся из ванной комнаты, заметил ее состояние.

– Что случилось, Лена? – озабоченно спросил он, растираясь жестким полотенцем у зеркала.

– Ничего…

– Но ведь что-то случилось? Я же вижу…

– Почему они тебя так не любят?

Борис удивленно оглянулся, аккуратно свернул полотенце и спросил:

– Кто?

– Ну, Светлана, например…

– Вот чего не могу сказать, того не могу… Только я не пойму, с каких пор ты о ней во множественном числе отзываешься?

– Да я не только о ней…

– О ком же еще?

– Какие у тебя отношения с отцом? Вы же едва-едва здороваетесь, а Виктора Щербунько он при встрече обнимает… Почему?

Борис помолчал. Прошелся по комнате и остановился рядом с Леной.

– Знаешь, мать, – тихо сказал он, – не все в жизни можно объяснить… Я, конечно, попытаюсь, но не сейчас. Вот переедем в свою квартиру, там у нас с тобой будет возможность для такого разговора…

– Скорее бы, – невольно вздохнула Лена.

– Потерпи. Теперь уже совсем скоро, через недельку, крайний срок – две.

– Что-о?! И ты молчишь?

Борис осторожно привлек Лену и поцеловал в щеку, потом, легонько раскачивая ее, медленно и спокойно пояснил:

– Я готовил для тебя сюрприз, но вот, видишь, не выдержал. У нас все будет хорошо, Леночка, только надо еще немного подождать. Понимаешь? Я это тебе говорю вполне ответственно: у нас будет все! Очень скоро я защищусь. Да, Леночка… А там, возможно, будет длительная поездка в Москву. Всей семьей. И не на месяц, Леночка, и даже – не на год…

– Боренька! – ахнула от удивления Лена. – Да ты не выдумываешь ли?

Но она уже знала, понимала, что нет, и ей грезилось что-то такое, пока что малопонятное и самой, но чрезвычайно любопытное: большой и высокий зал, свечи, много дорогих свечей в бронзовых подсвечниках на львиных лапах, женщины в темных вечерних платьях и мужчины в белых сорочках с бабочкой и бильярдными киями… Откуда это, почему, с какой стати свечи и бильярдные кии, она, наверное, и под гипнозом не смогла бы объяснить, однако же…

– Я говорю вполне серьезно, но пока об этом… – Борис приложил палец к губам, а увидев растерянность Лены, засмеялся: – Между нами, хорошо?

– Вика, что ты сегодня натворила?

– Я не творила.

– Как же «не творила», если воспитательница рассказала бог знает что…

– Я не творила, – упрямо нахмурилась Вика, – я подралась.

– Даже так?

– Пусть он не трогает чужие шарики… А то все время возьмет шарики, как будто он один хочет с ними играть, а больше никто не хочет.

– Какие шарики?

– Шарики. Играть. Они деревянные и громко катаются по полу.

– Та-ак… Так почему же надо обязательно драться из-за них?

– Ты глупая?

– Вика! – Лена дернула дочку за руку.

– Я же тебе уже говорила, что он все шарики забрал. Умный какой, только наоборот.

– Кто он?

– Сашка Бураков, кто… Он самый вредный в группе, вот кто…

– Понятно… А почему ты не сказала воспитательнице, что он все шарики забрал?

– Я кто – ябеда?

– Ну, в данном случае – нет.

– А кто?

– Девочка, которая хочет играть с шариками.

– Это после того, как ябеда?

– Перестань… с тобой невозможно нормально разговаривать.

– Я подошла к нему, когда он все шарики забрал. Я подошла и встала. Стою я, стою, а он спрашивает, чего ты здесь стоишь? Я ему говорю, тебе места жалко, да? Он говорит, что да. Тогда отдай шарики, я ему сказала, ты не один хочешь с ними играть. А он сидит на земле, и затылок у него стриженый… Ну и вот, когда сказал, что не даст, я ему по этому стриженому затылку ка-ак тресну! Он испугался и затылок свой стриженый руками закрыл, а я шарики забрала и убежала. Потом Нинке дала, Сереже дала, Клюкве дала…

– Кому-у?

– Девочка одна у нас, мы ее Клюквой зовем. Она красная все время. Надо ее папе показать, может быть, она больная… Вот, я всем шарики раздала и ему один оставила, а он не захотел брать.