Крис и Карма. Книга первая

Выпили. Обменялись ничего не значащими новостями, типа – тебя на прием в Корейское консульство приглашали? А я ходил. Хрень, конечно, и водка такая же, но деловых людей было много. Хочешь, я и тебе приглашение организую? А оно мне надо? Надо-надо, там деловые связи налаживаются… И все в таком же вот духе. Потом Мартын напрямую спросил:

– Ты о Косте Балашове в последнее время что-нибудь слышал?

– Слышал, конечно, – тяжело вздохнул Толик.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– А хрен его знает, что я думаю по этому поводу, – искренне ответил Толик. – Верить в это не хочется… Но ведь слухи откуда-то берутся…

– Вот-вот, – кивнул массивной головой Мартын. – И у меня такая же ситуевина.

– Может, позвонить ему? – оживился Толик. – Вот прямо сейчас взять и позвонить?

– И он тебе по телефону, со счастливой улыбкой, которую ты, правда, не увидишь, все как на духу изложит, да? – Мартын недовольно засопел.

– А что ты предлагаешь? – разозлился Толик. – Может, детектива нанять?

– Короче, кончаем этот пантовый базар, – нахмурился Мартын. – Давай еще по одной, а потом я тебе скажу, что надо делать.

Выпили, закусили. Мартын то и дело дергался к телефону, решал какие— то свои текущие дела. Наконец он сказал:

– Я думаю так, что тебе, Анатолий Викторович, надо будет выкроить минуту, съездить к нему в офис и на месте все досконально узнать…

– Почему именно мне? – удивился Толик, внимательно приглядываясь к своему старому другу, безмятежно развалившемуся в кресле.

– Вы с ним всегда как-то ближе были, – усмехнулся Мартын. – А главное, никогда не соперничали. У нас же с первого дня шло, знаешь ли, негласное соревнование, и оно, я тебе честно скажу, продолжается до сих пор. Мне он ничего не скажет…

Конечно же, Толик Ромашов поехал в банк, и с Балашовым они встретились так, как братья родные не встречаются. И разговор у них очень интересный и откровенный получился. Костя сильно изменился, а кто не изменился за эти годы? Вон у Мартына роговые очки появились, у Толика – явный намек на животик – жизнь не стоит на месте. Но при всем этом у Кости был такой вид, словно бы он прожил долгую жизнь, устал от нее, но и помудрел… Две вертикальные складки над переносицей, легкая седина на висках, дорогие очки в тонкой золотой оправе, классный костюм-тройка с тонкой белоснежной рубашкой и модный галстук в косую полоску… Нет, ни при каких обстоятельствах записать Костю Балашова в алкаши не получалось – это Толик понял сразу. По крайней мере, по первому впечатлению. И все же, все же, все же… Что-то было не так, что-то в его теперешней манере говорить – быстро, напористо, двигаться – с излишней энергичностью – настораживало, привлекало внимание. И еще глаза, которые не менялись, когда Костя широко улыбался, спрашивал об общих знакомых, шутил… Глаза Балашова оставались холодными, внимательными, всегда настороже…

Выпили по паре чашек хорошего кофе. Поболтали о том о сем. Вспомнили старые добрые времена. А потом наступила минута, когда Толик почувствовал, что пришла пора объяснять цель своего визита. Но у него, хоть убей, не получалось напрямую сказать Косте об этом. Как-то не вязались глупые слухи с внешним видом респектабельного, по всему было понятно – успешного директора «Кредитбанка», Константина Владимировича Балашова. Зато спросил Костя:

– Толик, у тебя какие-то проблемы? Требуется помощь? Говори, не стесняйся, мы же с тобой старые друзья…

По интонации, по выражению лица Толик понял, что Балашов спрашивает его серьезно, без малейшего намека на дежурность этого вопроса и, случись такая необходимость, в самом деле поможет – здесь и сейчас.

– Послушай, Костя, – решился Толик,– у тебя действительно все так хорошо, как ты это хочешь мне показать?

– Не понял? – казалось, Костик не удивился вопросу, но легкий холодок вдруг промелькнул в его глазах. – Ты это о чем сейчас?

– Я не буду темнить, ходить вокруг да около, – сам на себя разозлился Толик. – С некоторых пор по городу циркулируют упорные слухи, что ты увлекаешься выпивкой и даже не брезгуешь наркотой… – и поспешно добавил, почувствовав напряженность минуты: – Как говорится, за что купил, за то и продаю…

– Хорошо, что ты меня об этом спросил, – спокойно ответил Костя, и Толик как-то вдруг подумал, что он совсем не случайно занимает в «Кредитбанке» директорское кресло. – Я знаю об этом. – Костя пару раз стукнул карандашом по столу. – Слухи распускают, как бы это точнее сказать… Конкуренты – слишком примитивно звучит, криминал – ты не поверишь, поскольку мы вместе те времена в девяностых прошли… Короче, есть очень серьезные люди, которым выгодны эти слухи обо мне. – Костя сделал длинную паузу и посмотрел на большие напольные часы. – В данный момент я не могу тебе их назвать, да и доказательств у меня пока никаких нет… Но это, повторяю, очень серьезные люди, – Костя слегка подчеркнул интонацией слово «очень». – Они не любят шутить и ничего никогда зря не делают… Вот и все, что я могу тебе по этому поводу сегодня сказать, тебе и… – Костя вновь выдержал длинную паузу, – Мартыну… Если вдруг, когда-нибудь, – Костя усмехнулся, – станет совсем горячо – я тебе об этом обязательно сообщу… – Он опять взглянул на часы, сделал легкое движение левой рукой, и сразу три телефона затрезвонили на его рабочем столе. Балашов включил громкую связь и спокойно, раздельно сказал:

– Министра по социалке я приму через пять минут. Совещание перенесите на завтра. О времени сообщу дополнительно… Все!

Балашов повернулся к Толику, и стало понятно, что пора уходить.

Как было принято между ними в прежние времена, на прощание обнялись, слегка похлопали друг друга по плечу, и Толик проследовал через обширную приемную, которую покидали человек десять плешивых, очкастых, с мощными загривками и папочками под мышкой участников так и не состоявшегося совещания…

Прошло чуть меньше года. Костя Балашов так и не позвонил.

– Костя Балашов сидит на игле, – мрачно сообщил Мартын, глядя в угол кабинета. – На контакт не идет. Маринку отправил куда-то за границу…

– Ты уверен, что на игле? – не мог поверить в такую невероятную новость слегка ошарашенный Толик.

– Более чем… Этим делом специально занимались мои ребята. Я просто не хотел тебе раньше времени об этом говорить… Так что плод, Анатолий Викторович, вполне созрел, и его надо срывать… Пока не сгнил…

– Но как же Костя? – растерянно спросил Толик и завозился – заерзал на своем диване, словно собирался тотчас сорваться на выручку Балашову.

– Он обещал тебе позвонить? Обещал… – Мартын сосредоточенно рассматривал пустой бокал на столе, слегка нахмурив белесоватые брови. – Но так и не позвонил, правильно?

– Обещал, когда станет совсем горячо, – напомнил Толик, чувствуя невольное напряжение этого затянувшегося разговора.

– Значит, он уже не понимает, не в состоянии понять, когда холодно, а когда  горячо… Так бывает. Особенно – на игле…

– И все-таки… – Толик хотел хоть какой-то определенности. – Я не могу просто так в это поверить, понимаешь? Я слишком хорошо его знаю, как, впрочем, и ты…

– Мальчики! – громко позвала из столовой Тамара. – Кушать подано… Мы с Дашей вас уже заждались. Заканчивайте там со своими разговорами…

– Мой тебе совет, – тяжело поднимаясь из кресла, сказал Мартын, – бери банк и не комплексуй… В случае чего у тебя есть реальный шанс подставить плечо Балашову. Возьмут банк другие – он пойдет по этапу… Понял?

– Понял, – все еще сомневаясь, неуверенно ответил Толик.

– Вот и хорошо… А теперь пошли ужинать – твоя Томка не виновата, что ты у нее такой, извини, туго соображающий и нерешительный…

– Может быть, все-таки как-то встретиться с Балашовым? – сами того не замечая, они вдруг стали называть его по фамилии.

– Если ты его найдешь – встречайся… Но зачем? – Мартын выразительно пожал плечами.

Вопрос остался без ответа, поскольку они уже вошли в столовую, залитую ярким светом дорогой люстры из чешского хрусталя. Ровно, без дыма, горели в камине сухие ясеневые дрова, звучала тихая инструментальная музыка. Тамара с Дашкой, уже сидевшие за обеденным столом, щедро уставленным разнообразными закусками и красивыми бутылками с экзотическими этикетками, выжидающе смотрели на входящих мужчин.

Поздним вечером, проводив Мартына до машины с дремлющей в ней охраной, Толик тяжело поднимался по лестнице. Было слышно, как переговариваются Тамара с Дашкой, заряжая посудомоечную машину после царского ужина. Толик слегка поколебался и прошел мимо, к себе в кабинет. И хотя его слегка штормило после выпитого, а может быть, и съеденного, он все-таки налил себе еще коньяка. Стоя у журнального столика, он ни с того ни с сего вдруг пробормотал: «Ну, Господи, благослови!» – и опрокинул содержимое бокала в себя. И только теперь, опуская бокал на столик, внезапно вспомнил: «А как же новость, «очень хорошая»? Совсем мозги набекрень съехали, если они с Мартыном об этом даже не вспомнили».

Толик сел за письменный стол, снял трубку и нажал кнопку автоматического набора мобильника Мартына. Тот долго не отвечал, видимо, успел задремать под шумок работающего двигателя. Наконец недовольно прорычал:

– Слушаю тебя, мудило…

Толик усмехнулся, легко представив недовольную физиономию закадычного друга и насмешливо ответил:

– Ты сам мудила, Мартын, так как про «очень хорошую» новость забыл мне сказать…

– А завтра не мог позвонить? – уже более миролюбиво проворчал Мартын. – Невтерпеж, да? Ну, да ладно, что с тебя взять… В общем, на второе ноября, а это будет пятница, готовь снаряжение – выезд, как всегда, в шесть утра…

– Класс! – восхитился Толик, и в самом деле почувствовавший прилив радости. – Это что, чуть больше двух недель остается? – он взглянул на большой настенный календарь над письменным столом.

– Именно, – ответил довольный реакцией друга на «очень хорошую» новость, рассолодевший в машине Мартын. – Еще вопросы есть?

– Есть, – поколебавшись, ответил Ромашов.