Россия и движущие силы истории. Книга 1. Мафиократия

высокие налоги на труд и низкие налоги на богатство;

тенденция сокращения социальных обязательств государства;

невыплата или задержка выплаты зарплаты трудовым коллективам;

растущий разрыв в уровне оплаты труда рядовых и руководящих работников;

тенденция сосредоточения национального богатства в руках небольшой группы олигархов и высших чиновников;

фальсификация выборов.

Этот список далеко не полный, но он дает представление, о чем идет речь. Можно заметить, что некоторые из указанных тенденций характерны и для развитых стран Запада, причем наблюдаются они там уже достаточно давно, примерно с начала 1980-х годов. Тем не менее, там они не достигают той степени развития, какую мы наблюдаем в бывшем СССР, и отчасти «уравновешиваются» другими тенденциями – как, например, снижением налогов на труд и увеличением налогов на богатство, ужесточением наказаний за экономические преступления и т. д. Что же касается беднейших стран мира, то, хотя они в некоторых аспектах очень похожи на бывшие советские республики, общественный и политический строй там принципиально иной. В большинстве из них правят диктаторы, власть которых опирается, прежде всего, на насилие. Постсоветской Россией правят не диктаторы, а политики, которые используют, помимо насилия, весь спектр социально-политических технологий, выработанных демократическим западным обществом. И если в других странах степень криминализации пропорциональна слабости государства и отчасти является следствием этой слабости, то в Российской Федерации степень криминализации пропорциональна силе государства, потому что преступные действия против собственного населения осуществляет само государство.

Из года в год это государство обкрадывает своих граждан через фальшивые статьи в бюджетах всех уровней, из года в год имеет место мошенничество со стороны банков, строительных кампаний, туристических фирм, авиационных кампаний, автомобильных дилеров – в общем, любых организаций, предлагающих гражданам какие-либо товары или услуги. С юридической точки зрения, повторяемость этих преступлений, перечислять которые можно до бесконечности, обусловлена двумя обстоятельствами: 1) законодательство не предусматривает адекватного за них наказания; 2) правоохранительные органы не работают так, как они должны работать в правовом государстве. Если же смотреть глубже, то легко заметить, что законы, открывающие зеленую улицу преступникам, не свалились с неба – они были приняты российским парламентом. Правоохранительные органы, которые сотрудничают с бандитами или сами выступают в качестве бандитов, тоже возникли не сами собой – они были созданы в ходе реформирования правоохранительной системы. Таким образом, суть дела не в плохих законах и не в отдельных плохо работающих государственных органах, а в социально-экономической и политической системе, или в государстве, взятом как единое целое.

Общественный строй Российской Федерации принято считать разновидностью капитализма. В то же время хорошо известно, что некоторые существенные признаки капитализма в нашей стране отсутствуют, зато присутствуют черты феодализма и даже рабовладельческого строя. В контексте нашего исследования не имеет значения, к какому типу из вышеуказанных относить общественный строй современной России, тем более что определение этих типов до сих пор является предметом споров. Для нас важно то, что в Российской Федерации экономическое преступление является нормой общественной жизни. Оно пока еще не стало моральной нормой, но эволюция нравов идет в этом направлении. Об этом можно судить, в частности, по результатам социологических опросов, которые показывают, что значительная часть молодежи мечтает о профессии чиновника – мечтает именно потому, что чиновник имеет возможность хорошо жить за счет коррупционных доходов.

Если о возникновении в нашей стране колониального капитализма (будем использовать термин «капитализм» как более привычный) позаботился Запад, то возникновение у нас мафиозного государства должно иметь какую-то иную причину. Для управления сырьевой колонией мафия не нужна, нужны олигархи и либералы-западники – такие как Егор Гайдар и Анатолий Чубайс. Кроме того, в 1960-1980-е годы Запад успел убедиться на собственном опыте, как легко преступность (итальянская коза ностра, мексиканские и колумбийские наркокартели, японская якудза, китайские триады) преодолевает государственные границы, и ему не было никакого резона своими руками создавать себе новую проблему в виде «русской мафии».

Так почему же на обломках советской системы возникло именно такое государство? Удивительно, но этот, казалось бы, напрашивающийся сам собой, вопрос до сих пор не был даже поставлен – ни в научном сообществе, ни в публицистике. Ни одна из существующих версий гибели СССР не объясняет, почему на месте СССР возникло мафиозное государство. Не только в массовом сознании, но и в головах историков эти два события отделены друг от друга. Принято считать, что корни государственно-криминального партнерства уходят в 1991—1993 годы, когда проходила ускоренная широкомасштабная приватизация. Для успеха в этом процессе имели значение две вещи – административный ресурс и деньги. Первым обладала старая номенклатура, вторым – мафия, и эти две силы решили объединиться. При таком объяснении возникновения мафиозного государства история России оказывается в очередной раз разделенной на две эпохи, каждая из которых имеет свою логику и объясняется собственным набором причин, факторов и обстоятельств. Между тем, деление истории на периоды всегда условно. Оно делается вынужденно, чтобы упростить описание и анализ. В реальности история есть непрерывный процесс, в ходе которого настоящее вырастает из прошлого, а будущее вырастает из настоящего. В идеале одна и та же теория должна объяснять конец одной эпохи и начало другой. Это редко удается, но к этому надо стремиться, если мы хотим понимать историю, а не просто описывать ее.

Концепция мафиозного государства

По-видимому, первым применительно к Российской Федерации термин «мафиозное государство» употребил человек, на котором лежит главная ответственность за проведение в России печально знаменитой «шоковой терапии» – Егор Гайдар. В работе «Государство и эволюция», он писал, что «союз мафии и бюрократической коррупции может дать такой ужасный гибрид, аналогов которому в русской истории, пожалуй, не было – всемогущее мафиозное государство, подлинный спрут» (Гайдар 1995). Это мнение Гайдара имеет тем больший вес, что он сам был видным представителем «бюрократической коррупции» и в качестве такового тесно взаимодействовал с мафией.

В 1994 году появились книга и фильм Станислава Говорухина с одинаковым названием «Великая криминальная революция». Фильм не был пропущен на большой экран, но книга продавалась свободно. В этой книге Говорухин на примерах показывал, что к власти в России пришел криминал, который грабит страну и духовно развращает молодое поколение. Говорухин, однако, не считал, что криминальная революция победила окончательно. В 1995 году в интервью, опубликованном в газете «Литературная Россия» (15.12.1995, с. 2), он утверждал:

«Ее [криминальной революции] победой будет считаться окончательное построение уголовно-мафиозного государства, уже вполне легитимного. Грядут выборы. Конечно, есть немало честных предпринимателей, но нет сколько-нибудь значительных капиталов, заработанных честно. Значит, ход выборов будут решать криминальные деньги. И тогда вместо плохого парламента мы получим парламент, состоящий в основном из воров. И они вместе с президентом будут писать нужные себе законы… Однако дело не так безнадежно – иначе я не стал бы снимать этот фильм. Все будет зависеть от того, на чью сторону встанет народная интеллигенция – десятки миллионов врачей, учителей, инженеров, ученых, библиотекарей, высококвалифицированных рабочих, и, конечно, – российское офицерство. Сомкнется ли наша интеллигенция с ворами, лавочниками, с беловоротничковой преступностью – или отмежуется от них?».

Народная интеллигенция не «сомкнулась» с ворами, но это ничего не изменило, потому что выборы в Государственную думу были фальсифицированы. Однако сам кинорежиссер прошел установленный властью фильтр и стал членом парламента, «состоящего в основном из воров». В последующем он стал председателем думского Комитета по культуре, членом правящей партии «Единая Россия» (к которой, с легкой руки оппозиционера Навального, прилипло название «партия жуликов и воров»), главой предвыборного штаба Владимира Путина на президентских выборах 2012 года и сопредседателем Центрального штаба марионеточной пропутинской организации «Общероссийский народный фронт». Таким образом, Говорухин в конце своего жизненного пути поддержал ту силу, против которой он выступал в 1990-х. Подобный путь после распада СССР проделали многие видные представители российской интеллигенции.

В 1995 году в Москве вышла в свет книга Александра Гурова «Красная мафия» (Гуров 1995). Автор этой книги к тому моменту уже почти два десятка лет профессионально занимался проблемой организованной преступности. В 1978—1988 годах он возглавлял отдел по проблемам борьбы с организованной преступностью во Всесоюзном научно-исследовательском институте МВД СССР, а потом еще в течение трех лет, пока не распался СССР, был начальником Шестого главного управления МВД СССР по борьбе с организованной преступностью, коррупцией и наркобизнесом. В 1988 году он был первым, кто публично, в интервью «Литературной газете», заявил о существовании в СССР мафии, после чего и был назначен начальником Шестого главного управления МВД. Мафию Гуров определял как организацию, созданную для систематического преступного бизнеса, имеющую четкую структуру (главарь, держатель кассы, связники, боевики, разведка, контрразведка) и связанную с представителями государственного аппарата. Гуров писал о том, что государство должно бороться с мафией, в противном случае оно с ней сольется. В дальнейшем Гуров, как и Говорухин, стал депутатом Государственной думы от правящей партии.

В 2003 году вышла в свет книга профессора-юриста Анатолия Тилле с почти таким же названием, как у Говорухина – «Великая криминальная революция в России. Мафия у власти» (Тилле 2003). В этой книге автор доказывал, что то, о чем Говорухин говорил как о потенциальной опасности, стало реальностью. Книга вышла в иностранном издательстве, но ее можно было купить в России. Факты и обобщения, изложенные в книге, в основном касались периода правления президента Ельцина. Тилле давал примерно такое же определение мафии, как и Гуров, и подчеркивал, что мафия отличается от других видов организованной преступности наличием связи с государством. Если государство слабое, то мафия сливается с ним и поглощает его, что и произошло в России к концу 1990-х. Сильное государство и мафия, по мнению Тилле, несовместимы, поэтому мафии не было ни в сталинском СССР, ни в гитлеровской Германии, и она была почти вытеснена из Италии при Муссолини.

После 2003 года крупные публикации российских авторов на тему российского мафиозного государства прекратились (возможно, потому, что это стало уже небезопасно для авторов), зато на эту тему стали появляться публикации иностранцев. Наиболее активным в этом отношении был американский журналист Дэвид Саттер, из-под пера которого вышли три книги о посткоммунистической России. Первая из них вышла в США в 2003 году (Satter 2003), через год появился ее русский перевод (Саттер 2004). Название этой книги говорит само за себя: «Тьма на рассвете: Возникновение криминального государства в России». Потом вышли еще две книги: «Как Путин стал президентом» (2013) и «Меньше знаешь – лучше спишь» (2016), причем последняя была опубликована не только на английском и русском, но и на украинском языке. В декабре 2013 года Саттеру было отказано в продлении российской визы и с этого момента ему был закрыт въезд в страну.

В 2010 году на веб-сайте WikiLeaks была выложена внутренняя переписка американских дипломатов, в которой Российская Федерация характеризовалась как «виртуальное мафиозное государство». В 2011 году британский журналист Люк Хардинг, в течение нескольких лет работавший московским корреспондентом газеты The Guardian, выпустил книгу «Mafia State: How One Reporter Became An Enemy Of The Brutal New Russia» (Harding 2012). Неофициальный русский перевод этой книги был представлен на сайте оппозиционного журналиста Олега Кашина http://kashin.guru (http://kashin.guru/). Главный вывод Хардинга состоял в том, что в России «правительство – это и есть мафия». Не удивительно, что в том же году Хардинг стал «невъездным» в Россию.

В 2013 году в Венгрии вышла книга венгерского социолога Балинта Мадьяра «Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии» (Magyar 2013); через три года эта книга появилась в России (Мадьяр 2016). Хотя свои тезисы Мадьяр иллюстрирует фактами из жизни венгерского государства, он утверждает, что Венгрия окольным путем пришла к 2010 году к тому состоянию, в котором уже находились Российская Федерация, Азербайджан и бывшие советские республики Центральной Азии.

Все вышеперечисленные публикации, за исключением последней, имеют характер более описательный, чем аналитический. Они не дают объяснения возникновению мафиозного государства, а лишь констатируют факт его возникновения в постсоветской России. Один из авторов, Анатолий Тилле, показывает на примерах, что мафиозная система государственной власти стала складываться еще до ликвидации СССР, но также не дает этому объяснения.

Про книги Саттера и Хардинга можно сказать, что они имеют явные следы политического заказа. Саттер, например, обсуждая серию взрывов в российских городах в 1999 году (по распространенному мнению, эти взрывы были устроены ФСБ, которым в тот момент руководил Путин), пишет о том, что такое было бы невозможно на Западе, с его демократической системой управления и иудео-христианскими моральными ценностями. Позволительно спросить этих авторов, знают ли они о том, что все независимые расследования крупнейшего по числу жертв террористического акта в США 11 сентября 2001 года показывают, что он был подготовлен и осуществлен американскими спецслужбами.

По мнению Саттера, о мафиозном характере российской власти свидетельствуют, в числе прочего, многочисленные случаи насильственной смерти людей, знавших о преступлениях Путина. Однако такого рода убийства не являются редкостью и в США. Например, путь четы Клинтон к вершинам политики тоже усеян изрядным количеством трупов. Широко распространено мнение о том, что коллективным заказчиком убийства президента Кеннеди была правящая американская элита, в том числе банкиры ФРС. Тем не менее, США считаются демократическим государством.

Стремясь представить путинский режим в как можно более несимпатичном виде, Саттер и Хардинг пишут иногда очевидные глупости. Хардинг, например, полагает, что Путин во время его работы в Дрездене научился у Хоннекера и его спецслужб методу психологического давления на иностранных дипломатов и журналистов, и теперь активно применяет этот метод в России. Если бы он лучше был знаком с биографией Путина до его прихода во власть, он бы знал, что Путин во время его службы в ГДР и близко не был допущен в такие деликатные сферы как работа с иностранными дипломатами и журналистами; он занимался там гораздо более обыденными и примитивными вещами. Все эти отсылки к теме «гэ-бистского» прошлого Путина являются пропагандистским приемом либо свидетельствуют о полном непонимании того, когда и как Путин сформировался как личность. Что касается умений, навыков и знаний Путина, то КГБ в этом смысле дал ему очень немного – в основном, по-видимому, по той простой причине, что у него не было соответствующих способностей, что и нашло отражение в его карьере до 1990 года.

Саттер и Хардинг пишут об агрессивном поведении Российской Федерации на международной арене. Если бы они претендовали хотя бы на видимость объективности, то они должны были бы сравнить поведение России с американскими бомбардировками Югославии, Ирака, Ливии, Афганистана и т. д. Из такого сравнения можно сделать только один вывод: с точки зрения межгосударственных отношений, США – намного более криминальное государство, чем Россия или любое другое государство мира. Если принять во внимание, что заказчиками многих военных акций США являются такие «почтенные» организации как Международный Валютный Фонд, то можно прийти к выводу о том, что криминальным является все западное сообщество. И точно также, как демократические институты в России являются лишь декорациями мафиозного государства, так и официальные международные институты – ООН, МВФ и прочие – лишь маскируют мафиозный характер того международного порядка, который пришел на смену биполярному устройству мира после 1991 года.

Саттон и Хардинг считают Путина националистом, стремящимся к восстановлению России как великого и могучего государства. С их точки зрения, быть русским националистом – это еще хуже, чем быть мафиози. К сожалению, Путин не является русским националистом, интересы русского народа ему абсолютно чужды. То же самое касается и всей постсоветской правящей элиты. С точки зрения отношений с внешним миром, эта элита представляет собой компрадорскую буржуазию, а суть последней состоит в предательстве национальных интересов.

Саттер и Хардинг рассуждают как западные интеллектуалы, зомбированные западной же пропагандой. Они не понимают, что претензии англо-американского истеблишмента и претензии русского народа к Путину диаметрально противоположны. Там, где они видят агрессию, гражданин России, в некоторых случаях, видит действие в правильном направлении, но действие недостаточное. Если вмешательство Путина в сирийские дела еще можно рассматривать в контексте темы мафиозного государства, то присоединение Крыма, населенного русскими людьми – это иной случай. Русские люди хотят жить в одном государстве и они имеют право защищать себя и свое культурное пространство. Если бы Путин был националистом или сторонником восстановления имперского величия России, то он проводил бы соответствующую политику. Он воспользовался бы предоставленным ему шансом вернуть России, вместе с Крымом, Донбасс и Северное Причерноморье (Новороссию), а то и всю Левобережную Украину. Но он этого не сделал, испугавшись за судьбу своих денег, спрятанных на Западе.

Наиболее интересной из перечисленных выше книг является книга Балинта Мадьяра, и на ней мы остановимся подробнее. Подход Мадьяра к теме «мафиозное государство» более глубокий, чем у других авторов. Чувствуется, что книгу написал ученый-социолог, а не просто журналист, кинорежиссер или профессиональный борец с коррупцией. Мадьяр использует слово «мафиозный» по отношению к государству не как ругательное, а как термин, отражающий принцип распределения власти. Подобно тому, как в центре классической (то есть итальянской) мафии стоит «семья» во главе с pater familias – отцом семейства, или, выражаясь языком мафии, «крестным отцом» – так и в центре мафиозного государства стоит клан, который Мадьяр называет приемной политической семьей. Внутри этого клана некровные отношения превращаются в квазиродственные. Вот как пишет об этом Мадьяр::

«Название „мафиозное государство“ имеет отнюдь не эмоциональный, публицистический характер, оно указывает на… организационный строй новой властной элиты. В этом случае новая, относительно малочисленная властная элита… отличается тем, что, как это принято в мафии, складывается в основном посредством семейных связей или скрепленных общим бизнесом связей внутри приемной семьи. С помощью нитей родства и лояльности к организации присоединяются все новые и новые семьи, входящие в сильно иерархизированный, пирамидальный порядок, на вершине которого находится приемная политическая семья. …Классическая мафия как организованное криминальное подполье является не чем иным, как насильственной нелегитимной попыткой реализовать существовавшие в досовременном обществе права главы патриархальной семьи в условиях современного общества, строящегося на базе гражданского равноправия. …В свою очередь, мафиозное государство как организованное криминальное „надполье“ является попыткой реализовать права главы патриархальной семьи на уровне целой страны, среди декораций системы демократических институтов, посредством захвата государственной власти и использования ее средств. То, чего классическая мафия добивается путем угроз, шантажа и, если надо, кровавого насилия, в мафиозном государстве достигается приемной политической семьей бескровными методами нелегитимного государственного насилия. Мафиозное государство – приватизированная форма паразитического государства, экономический бизнес приемной политической семьи, который ведется средствами публичной власти» (Мадьяр 2016).