Шестая загадка

– Шестая.

Мы посмотрели друг другу прямо в глаза.

– Шестая?

– За последние двенадцать лет исчезло шесть девочек. Всем было по девять лет. Все исчезли во время летних каникул. Четырех из них мы обнаружили в дюнах близ Ришон-ле-Циона. Судя по количеству крови в песке, там их и убили. Гусман, дочь твоей клиентки, все еще числится пропавшей без вести.

– Это пять девочек. А кто шестая?

– Дафна Айзнер из мошава Гинатон. Она была первой в серии.

– А где это, мошав Гинатон?

– Недалеко от Лода.

– Тело не обнаружили?

– Нет.

– Кто вел следствие?

– Мубарак.

– Он еще работает?

– Полгода года назад вышел в отставку.

Настоящее имя Мубарака было Иаков Сомех, но из-за отдаленного сходства с египетским президентом это прозвище так к нему прилепилось, что он и сам перестал называть себя иначе. То, что именно он вел это дело, меня обрадовало. Значит, всю информацию, включая самые мелкие детали, я найду в одной папке; все будет записано аккуратным почерком и упорядочено. Мубарак был выходцем из Ирака и одним из создателей уголовной полиции; он начинал в те времена, когда самым распространенным преступлением в Израиле была кража кошелька. Но сомневаться в его добросовестности не приходилось. Кравиц подозрительно покосился на меня:

– Почему ты спросил?

– Потому что Гастон мне кое-что посоветовал.

– Ты обсуждал это с Гастоном? Нет, ты правда слетел с катушек.

– По крайней мере, он не врет.

– И что же он тебе сказал?

– Что надо вернуться к первой жертве. Все улики там. Если убийца совершал ошибки, он совершил их тогда. Позже, от убийства к убийству, он только совершенствовался.

– Я тщательно изучил дело Айзнер. Оно похоже на остальные.

– Не оно похоже, а все остальные похожи на него.

– Какая разница?

– Не знаю. Но она есть.

– Я предупрежу Мубарака, что ты будешь звонить.

В нашем с Кравицем мире информация – это товар, такой же, как холодильники и самолеты «Конкорд». Но сдаваться так быстро было не в его правилах. С большим опозданием я уточнил свой диагноз: его мучила не усталость, а беспокойство. Я не заметил этого сразу потому, что Кравиц крайне редко демонстрировал беспокойство. Как если бы банковский служащий вдруг начал показывать клиенту карточные фокусы.

– Как получилось, что ни один журналист не узнал об этом?

– Все девочки исчезли в разное время и в разных местах, поэтому каждый раз этим занимался другой репортер. Он поднимал шум, а через пару дней находилась какая-нибудь другая тема.

– Они что, друг с другом не общаются?

– Журналисты? Они теперь сидят по домам и рассылают статьи по электронной почте. И практически не встречаются с коллегами.

– Но все же…

– Ты хоть знаешь, сколько происходит таких историй?

Он раскрыл лежащую перед ним папку и посмотрел на первую страницу.

– Только в 1998 году в стране было заведено 1868 дел за нападение на детей вне круга семьи. Из них к концу года 1480 все еще оставались нераскрытыми. Тело русской девочки, Нади Веславской, было обнаружено в 1999-м. В том же году в Израиле было убито еще 13 девочек и 43 мальчика. Всех не упомнишь.

– Ты уверен, что эти данные точны?

Его рот скривился в подобии горькой улыбки:

– Это открытая информация. Можешь проверить.

– Как давно вы поняли, что исчезновения девочек связаны между собой?

– Первые подозрения появились как раз после исчезновения Нади. Нам передали ее дело потому, что русские дети иногда сбегают в Тель-Авив и крутятся на площади Дизенгоф в надежде раздобыть наркотики. Но в то время данные об исчезновениях девочек просто тонули в море статистики.

Он закрыл папку и молча накрыл ее ладонью с растопыренными пальцами, словно положил руку на голову сына, не давая ему перебежать дорогу на красный свет.

Я тоже молчал. Он немного расслабился и чуть наклонился ко мне:

– Ты знаешь, что делают в тюрьме с насильниками детей?

Обычно педофилы, попадающие за решетку, надолго теряют способность нормально сидеть. Другие заключенные считают это делом чести.

– Да.

– А знаешь почему? Потому что надзиратели им в этом помогают. На первые два дня их помещают в специальное крыло, где другим заключенным позволено измываться над ними.

– Думаешь, он «четверка»?

«Четверкой» на полицейском жаргоне в Израиле называют психопатов.

– И да, и нет.

– То есть?