Трагический эксперимент. Книга 5

Как показывают документы, ещё в январе полковник А.П.Перхуров вместе с группой офицеров Добровольческой армии был тайно направлен руководством армии в Москву для организации переброски бывших офицеров на Юг, в расположение Белой армии. Когда эта деятельность была нейтрализована чекистами, Перхуров по прямому указанию командования Добровольческой армии примкнул к «Союзу защиты Родины и свободы», подпольной антибольшевистской организации, которую возглавлял Б.В.Савинков. В штабе Белой армии тогда считали, что Савинков представляет «единственную реальную силу на Севере России, враждебную большевизму».

Белые офицеры вошли в контакт с Савинковым и были направлены им в Ярославль для подготовки там вооружённого восстания против Советов.

О существовании специально разработанного плана восстания свидетельствуют и другие источники. В первом же после захвата города обращении Перхурова к населению он указывал на спланированный характер выступления: «То, что произошло в Ярославле, произошло в тот же день и час по всему Поволжью». Тогда же Перхуров заявил, что полностью подчиняется «общему главнокомандующему старому генералу Алексееву».

Как часть «заранее разработанного плана освобождения России от коммунистической власти и германских войск» события в Ярославле и других городах Севера рассматривал в одной из своих книг известный деятель эсеровской партии, бывший член Учредительного собрания, а впоследствии эмигрант П.А.Сорокин. О планах белых и Антанты в отношении Ярославля и других городов Верхневолжья писали в своих мемуарах белый генерал Е.К.Миллер и полковник К.Я.Гоппер.

Ярославль был выбран в качестве главного пункта антибольшевистского выступления не случайно. На это было несколько причин. Прежде всего, и это было главным, Ярославль, Рыбинск, Кострома и другие города являлись ближайшим тылом тех советских войск, которые несколько позже образовали Северный фронт. После прихода к власти в Ярославле мятежники должны были соединиться с войсками белых, наступавших с севера через Архангельск и Вологду на Москву. Таким образом, в случае удачи под угрозой сразу оказалась бы большевистская столица. Правда, есть сведения, что сам Савинков скептически относился к перспективам ярославского восстания. Он полагал, что этот район трудно будет удержать. Но в конце концов и он согласился, рассчитывая именно на то, чтобы удержать город только в течение нескольких дней, то есть до подхода главных сил белых с севера.

Ярославская губерния оказалась удобным стратегическим пунктом для выступления ещё и потому, что при расформировании воинских частей здесь осталось около 11 тысяч бывших офицеров, часть которых можно было привлечь к подготовке восстания. Организаторы переворота учитывали также и наличие огромного количества военного снаряжения и оружия на складах Рыбинска и Ярославля, и отсутствие боеспособных воинских частей Красной армии в губернии.

На руку мятежникам оказался и социальный состав города, преобладание в его центральной части торгово-предпринимательских, чиновничьих кругов. О политических пристрастиях многих жителей центральной части города свидетельствовали, например, итоги выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. За кадетов в центральной части Ярославля проголосовало тогда 60,4 % избирателей. И ещё 15 % отдали свои голоса торгово-промышленному союзу, избирательному блоку ярославских предпринимателей и торговцев. За большевиков в этой части города тогда проголосовало лишь 4,3 % избирателей.

Успеху мятежников способствовал и тот разлад, который существовал в органах власти, и наличие в городе политических сил, которые не скрывали своего антисоветского настроения. Первоначально Перхуров спланировал выступление на 4 июля. Он полагал, что на первое время ему будет достаточно 200 вооружённых офицеров. Но когда рано утром 4 июля заговорщики собрались на Леонтьевском кладбище недалеко от артиллерийского склада, в наличии у них оказалось только 70 человек. Начинать не имело смысла. Перхуров дал отбой. Новый срок выступления он назначил на 6 июля. При этом он заявил своим помощникам: если соберётся хотя бы 100 человек, он начнёт дело. Этих сил было, конечно, мало, но расчёт строился на том, что 1-й Советский полк (основные силы красных) через некоторых своих командиров обещал соблюдать нейтралитет.

Рано утром 6 июля, ещё в темноте, на Леонтьевском кладбище собралось 106 человек. Пути назад уже не было. Довольно быстро мятежники овладели артиллерийским складом и получили оружие. Вскоре к ним присоединились бронедивизион и отряд конной милиции. Все эти силы по заранее разработанному плану двинулись в центр Ярославля. По пути ими был захвачен и разоружён 2-й Советский полк, железнодорожный мост через Волгу, почти всё Заволжье (Тверицы, село Яковлевское, станция Урочь). На станции Урочь был сооружён бронепоезд, с помощью которого мятежники в последующие дни удерживали железнодорожный мост. Сам Перхуров вместе со своим штабом первоначально разместился в бывшей гимназии Корсунской (ныне это здание Главпочтамта на Богоявленской площади).

В течение ночи и следующего дня мятежникам удалось арестовать многих руководителей советских учреждений. Аресты производились по заранее составленным спискам с указанием адресов. Всего было арестовано около 200 человек. Некоторые из них во время ареста были убиты. Среди них С.М.Нахимсон, Д.С.Закгейм, П.А.Зелинский, А.С.Шмидт, М.М.Лютов и другие.

В качестве «Главнокомандующего Добровольческой армией Северного фронта» Перхуров издал целый ряд приказов, в которых объявил о ликвидации советских органов власти, о создании «Гражданского управления Ярославля». Согласно приказам должны были быть воссозданы земства, городская управа, полиция. Примечательно, что Перхуров, монархист по убеждениям, стремился воссоздать ту структуру органов власти, которая действовала ещё до Февральской революции.

В одном из своих первых приказов Перхуров объявил как о призыве добровольцев в свои ряды, так и об обязательной мобилизации мужского населения. Историкам до сих пор трудно ответить на вопрос, насколько же велика была численность перхуровских войск. Сам Перхуров впоследствии признавал, что через несколько дней после начала мятежа у него на позициях находилось не более 600 человек. Советские историки называли цифру в 6 тыс. человек. В архивных документах есть сведения и о 1,5 тыс. человек, и о 4 тыс. человек. Сам Перхуров отмечал большие потери своих войск, жаловался, что добровольцы, получив оружие, подчас исчезали вместе с этим оружием.

Очевидно, что для губернского города с населением в 130 тыс. человек эти цифры не могут говорить о массовости антибольшевистского движения. Чтобы сохранить стабильным костяк своих сил, Перхуров начал платить находившимся на позициях жалованье. Попавшие к красным пленные сообщали, что в первые дни боёв плата составляла 300 руб. в день, а впоследствии была доведена до 900 руб. Восставшие могли позволить себе такие затраты: из сейфов Государственного банка они взяли в общей сложности свыше 4,5 млн руб.

Сначала казалось, что все события развиваются по заранее намеченному плану, никаких сбоев не было до тех пор, пока против мятежников не выступил 1-й Советский полк. Расположенный в здании бывшего кадетского корпуса, не пожелавший подчиниться Перхурову, полк занял линию обороны от Туговой горы почти до Большой мануфактуры, где фронт держали рабочие отряды. Станция Всполье и территория артиллерийских складов также оказалась в руках красных войск. Таким образом, с юга и юго-запада мятежники были охвачены полукольцом советских войск. Правда, численность этих войск была невелика. Нужны были подкрепления. А это зависело уже не столько от Ярославля, сколько от тех мер, которые должны были предпринять центральные власти.

Восстание в Ярославле началось 6 июля, то есть в тот же день, что и вооружённое выступление левых эсеров в Москве. Занятые исключительно событиями в столице, большевистские лидеры, видимо, просто не в состоянии были сразу оценить степень опасности ярославского восстания. Некоторые из них поначалу просто не поверили полученной по телеграфу информации из Ярославля. Так, Н.И.Подвойский и М.С.Кедров назвали эту информацию провокацией и даже намеревались отдать приказ об аресте тех лиц, кто эти сведения сообщили. Подобной же была реакция председателя РеввоенсоветаЛ.Д.Троцкого. На телеграмме из Ярославля он написал: «Распространяющих ложные слухи – расстреливать». 9 июля Троцкий заявил делегатам V Всероссийского съезда Советов, что мятеж в Ярославле опасности не представляет, город окружён советскими войсками, мятеж почти ликвидирован.

Таким образом, в Москве явно недооценили опасность ярославских событий. Эта недооценка продолжалась, по крайней мере, несколько дней. Она ввела в заблуждение тех, кто должен был принимать экстренные меры. 14 июля М.В.Фрунзе писал Московскому окружному военному комиссару Н.И.Муралову о событиях в Ярославле: «Все мы в Москве были введены в заблуждение относительно их размеров…»

Недооценка опасности не означала, что Москва совсем не оказала помощи Ярославлю. Военная помощь была отправлена в первые же дни. Но, не представляя себе масштабов ярославского восстания, московские власти не могли принять меры, соответствующие размаху событий. Среди первых соединений, прибывших в Ярославль, находился рабочий отряд из Ростова, латышские стрелки из Рыбинска, которые защищали ст. Всполье. Рабочий отряд из Кинешмы действовал в районе железнодорожного моста через Волгу вместе со сводным отрядом интернационалистов.

Несколько позже в город прибыл Московский сводный полк, интернациональный батальон Варшавского полка, отряды Иваново-Вознесенска, Костромы. 8 июля из Москвы подошёл первый бронепоезд под командованием В.М.Ремезюка, а всего в подавлении мятежа участвовало три бронепоезда.

К 12 июля линия расположения красных войск выглядела следующим образом. От Коровников до Николо-Мокринских казарм линию фронта держали 1-й Советский полк, Варнавинский революционный полк, резерв рабочей дружины. На среднем участке фронта в районе Любимской, Рождественской и Борисоглебской улиц находились отряд из Иваново-Вознесенска и Шуи, а также Новгородский отряд. Левый участок фронта шёл от улицы Борисоглебской до железнодорожного моста через Волгу. Здесь действовали Московский, Кинешемский, Новгородский, Костромской и Рыбинский отряды. На ст. Всполье у красных находился резерв – Владимирский, Московский и Рыбинский отряды численностью в 450 человек и два эскадрона конницы. По данным оперативного отдела Московского военного округа, общее количество красных бойцов достигало двух тысяч человек.

Эти данные свидетельствуют, что и через неделю после начала восстания общая численность красных войск была недостаточной для взятия города. Часть отрядов состояла из рабочих, которые впервые получили оружие. Профессиональных военных не хватало, в то время как у Перхурова преобладали именно военные, бывшие офицеры.

У красных войск под Ярославлем была и ещё одна долго не решаемая проблема: у них не было единого командования. Войска действовали совершенно разрозненно. Донесения красных командиров в Москву пестрят такими фразами: «Организация никуда не годная…», «Командование войсками ужасно…», «Пришлите энергичных опытных руководителей…» Ещё более определённо высказался по этому поводу командир бронепоезда Ремезюк. Он считал, что «при энергичном действии командного состава можно [было] всё ликвидировать в один день». Видимо, сходной была позиция М.В.Фрунзе. В уже упомянутом письме Н.И.Муралову он писал, что для быстрой ликвидации мятежа нужно ещё «человек 500 хорошего войска».

Архивные документы позволяют выявить и ещё одну причину задержки в ликвидации мятежа. Среди тех воинских формирований, которые были направлены на помощь Ярославлю, преобладали артиллерийские части. Только своими силами они взять город не могли. Три бронепоезда курсировали по железной дороге от ст. Ярославль через ст. Всполье до железнодорожного моста, вели интенсивный обстрел города, но коренным образом повлиять на исход уличных боёв не могли. Недостатка в артиллерийских снарядах у красных не было, но недоставало пулемётов и поначалу было мало живой силы. В этих условиях красные предпочитали вести артобстрел города, что вело к его разрушению, но исход операции не могло предрешить. Сами красные командиры вынуждены были признать, что «город разгромлен до ужаса, а пользы немного». Взять город можно было только путём упорных уличных боёв, но это вело к большим потерям для осаждавших.

У Перхурова, напротив, было мало артиллерии, но имелось в наличии большое количество пулемётов. Кроме того, как прежде отмечал сам Перхуров, вести артиллерийский огонь из города мешали здания, плотная городская застройка Ярославля. Именно по этим причинам мятежники слабо использовали артиллерию. Их тактика заключалась в том, чтобы превратить крупные здания в долговременные оборонительные сооружения и вести оборону в сочетании с наступательными операциями на отдельных участках фронта. Так они намеревались продержаться до подхода с севера основных сил белых.

11 июля приказом Реввоенсовета Республики командующим войсками Северного района Ярославского фронта был назначен А.И.Геккер, архангельский окружной военный комиссар, командующий Вологодским тыловым районом. В соответствии с приказом А.И.Геккер должен был взять в свои руки общее руководство военными действиями по разгрому ярославского мятежа.

13 июля командующим войсками Южного района Ярославского фронта был назначен Ю.С.Гузарский.

Первоначально штаб Геккера расположился в г. Данилове. В распоряжении штаба находились 1-й Архангельский и 1-й Вологодский полки, Костромской сводный отряд, 6-й и 8-й латышские полки и некоторые другие части. Штаб установил связь и подчинил себе те отряды красных войск, которые действовали в районе Ярославля. 12 июля красные части захватили железнодорожный мост через Волгу, 14 июля – станцию Филино, куда 17 июля переместился из Данилова штаб Геккера. Кольцо красных войск вокруг Ярославля сжималось всё плотнее.

Стало ясно, что ликвидация мятежа – дело нескольких ближайших дней. 17 июля полковник Перхуров вместе с группой соратников примерно в 50 человек прорвался на пароходе из Ярославля на Толгу и пытался возобновить военные действия в Заволжье, в тылу красных войск. Когда это не удалось сделать, он ушёл в Кострому, оттуда в Казань, попал в армию Колчака, где был представлен к званию генерал-майора. Служил в колчаковской армии до её разгрома. В 1922 году был осуждён в Ярославле и расстрелян по приговору военного трибунала.

Поражает, как могли несколько сотен офицеров и поддержавших их горожан на протяжении 16 дней – с 6 по 21 июля – отражать атаки превосходящих сил противника. Не надеясь на своих солдат, руководители красных решили применить «убойный аргумент» для подавления восстания – артиллерию. По городу, как признался в своих воспоминаниях один из лидеров большевиков – Александр Громов, было выпущено 75 тысяч снарядов. В ответ восставшие сделали только 500 выстрелов из двух орудий, которые смогли захватить в первый день восстания. Снаряды у них кончились на второй или третий день, пушки замолчали. Несмотря на это, большевики с каждым днём усиливали артиллерийский обстрел Ярославля.

После ухода Перхурова боевые действия в Ярославле были продолжены под руководством генерала П.П.Карпова. 19 июля красные полностью овладели Тверицами. На следующий день началось их решительное наступление в центр города, и ещё через день, 21 июля, над городом появились белые флаги.

Пытаясь спастись и не попасть в руки красных, штаб перхуровских войск «сдался в плен» находившейся в Ярославле германской военной миссии, которая занималась вопросами отправки немецких военнопленных на родину. Поначалу германская военная миссия объявила перхуровцев своими пленными, но это не помогло. Оставшиеся в живых организаторы и участники мятежа оказались в руках красных.

Продолжавшиеся целых шестнадцать дней кровавые события в Ярославле завершились. Но город после мятежа представлял собой страшную картину. Корреспондент одной из газет, прибывший в Ярославль сразу же после окончания боевых действий, дал следующее описание увиденного: «Былого, красивого Ярославля более нет, – писал он. – Нельзя сказать: нет Ильинской улицы или погибла в огне Владимирская улица. Нужно сказать: погибло всё, кроме куска центра и вокзальной части города. Торчат одинокие трубы домов, куски кирпичных закопчённых стен, остовы обгорелых деревьев. Валяются куски железа, кирпичи, обожжённые чугуны и горшки и прочая домашняя утварь. Пожарная вышка разрушена. На Сенной площади все лари сгорели. Телеграфные столбы свалены и обгорели. В уцелевших домах выбиты все стёкла. Цирк изрешечён снарядом…»

Полностью была разрушена треть Ярославля. 28 тысяч жителей остались без крыши над головой. Сгорело или было разрушено 20 промышленных предприятий, здание Демидовского юридического лицея, Некрасовская библиотека, реальное училище и т. д. Общий материальный ущерб городу составил более 124 млн золотых рублей. В городе долгое время не было водопроводной воды. Начались эпидемии. По-прежнему не хватало продовольствия. Жить в городе было невозможно, и часть ярославцев была вынуждена покинуть его. Население Ярославля к началу осени 1918 года сократилось до 76 тыс. человек, то есть стало меньше на 50 тысяч.

Первые артиллерийские обстрелы Ярославля стали причиной возникновения пожаров в центре города. По воспоминаниям очевидцев, уже ночью с 6 на 7 июля они видели, как «весь город пылал в огне». Большевик Григорий Петровичев, который в первый день восстания уехал в Ростов и вернулся в Ярославль поздно вечером 7 июля, увидел горящий Ярославль. «Московское шоссе освещалось заревом пожаров Спасского монастыря, дома Сочина (угол Московского проспекта и Малой Пролетарской) и справа лицея. На Туговой горе ухало орудие, посылавшее в город снаряды. Ночь была тихая, отсутствие паровозных свистков и суетливой толкотни на шоссе и у вокзала придавало ещё больше тишины. Эхо от выстрелов орудий, ничем не заглушаемое, разносилось далеко по окрестности», – писал он по итогам событий.

Обстрел красной артиллерией района Сенной площади привёл к новым пожарам. В два часа дня уже горели трактир Львова и расположенные рядом дома. Огонь распространялся стремительно, только к ночи уменьшилась его сила, когда пламя уничтожило почти все дома на Большой и Малой Угличских улицах (ныне Свободы и Угличская).

По сведениям из многих источников, 7–8 июля после обстрела красной артиллерией Стрелки, где некоторое время располагалась одна из двух пушек повстанцев, сгорел Демидовский юридический лицей – уникальное учебное заведение дореволюционной России с великолепной, редчайшей библиотекой. За годы существования Демидовского юридического лицея в нём работали известные учёные, профессора: крупнейший в стране специалист в области истории русского права Михаил Владимирский-Буданов, учёный-педагог Константин Ушинский. Выпускниками лицея были революционер Николай Подвойский, писатель-фантаст Александр Беляев, поэт Максим Богданович, видные юристы Илья Гурлянд, Алексей Потехин, Валериан Ширяев и многие другие. Ярославский Демидовский юридический лицей стал настоящей кузницей юристов России. После пожара здание так и не было восстановлено, а в 1924 году его разобрали на кирпич.

9 июля на Сенной площади под ударами снарядов рухнула каланча 2-й пожарной части. 10 июля здесь загорелись торговые лари. Ветром огонь перебрался через улицу, и там заполыхали дома. На самой площади сгорели электротеатр «Модерн», к этому времени пожар уже уничтожил также сапоговаляльную фабрику «Львиной с сыновьями», спичечную фабрику И.А.Дунаева и гильзовую фабрику «Хаджи Оглу».

Как вспоминал очевидец Е.Лосинов, «стрельба производилась фугасными снарядами (зажигательными), и маленькие деревянные домики и далее улиц(ы), вплоть до Мологской, начали сначала одиночно вспыхивать, а потом пожар принял грандиозные размеры. С этого момента в передышки боя по улицам стали двигаться сотни погорельцев, торопливо старавшихся спрятаться куда-нибудь, иные в слезах, что потеряли всё своё имущество, другие в неизвестности, что делается с их близкими, и почти большинство с отупелыми, испуганными лицами, не сознающими, что кругом творится и куда они бегут».

Жители города прятались по подвалам или старались убежать от кошмарного обстрела и непрекращающихся пожаров. Беженцы двигались в двух направлениях. Кому было нечего терять, старались выбраться из Ярославля и уходили на станцию Всполье или на переправу через Волгу и из Твериц в окрестные деревни. Другие старались пробраться из городских окраин в центр, где можно было спрятаться в подвалах каменных зданий.

Для беженцев на станции Всполье уже 7 июля был организован фильтрационный пункт. Красные проверяли каждого человека. Как писал командир Новгородского батальона Александр Поляков, «у меня был организован концлагерь для более ненадёжных, коих я направлял в таковой, но красноармейцы по дороге по рукам судили того или иного беженца, если руки похожие на рабочие, то таковых вели в концлагерь, а непохожие на рабочие, то тех расстреливали». Сколько людей погибло, не пройдя «тест на руках», осталось неизвестным. Оставшихся в живых после проверки за железнодорожной насыпью на Всполье отправляли в лагерь беженцев.

В своих воспоминаниях большевики называли различные причины масштабного артиллерийского обстрела Ярославля. Наиболее откровенно и чётко объяснил их председатель Военно-революционного комитета северных железных дорог И.Н.Миронов.

Он писал: «Организованного командования с нашей стороны в достаточной степени всё время не было, первые дни не было и товарища, мало-мальски знающего военное дело, могущего руководить боевыми операциями. Ясно было, [что] недостаточно или, вернее, почти совсем не было лиц, достаточно знакомых с управлением артиллерийскими орудиями. Всё это и затрудняло ликвидацию восстания, и вызвало в достаточной степени беспорядочный обстрел города и тем [самым] излишние разрушения.

Первые дни мы пытались взять город ружейной атакой, но у белых было слишком много пулемётов, мы потерпели поражение – наши атаки не имели на противника никакого действия. Поэтому мы перешли вскоре, главным образом, к артиллерийскому обстрелу города, и обстрел в течение 11 (?) дней был беспрерывный, круглые сутки, за исключением глубокой ночи.

…Мы пытались воззваниями и, насколько это удавалось, другими путями распространять в городе среди населения решение Ревкома, чтобы население уходило из города, так как для нас не было другой возможности, кроме артиллерийского огня».

Красные широко применяли расстрелы без суда и следствия. Как телеграфировал в Москву комендант станции Всполье Александр Громов, «в настоящий момент положение наше улучшилось, много офицеров взято в плен, многие мною лично признаны и расстреляны».

Один из очевидцев писал, что «в эти дни в Ярославле было жить очень опасно, и не думали, что завтра будем жить, так и все 16 дён настроение было самое ужасное». Большевики провели совещание для организации медико-санитарной помощи, поскольку «необходимо спешно убрать трупы, иначе будет зараза». В столицу ушло прошение срочно прислать в Ярославль летучие санитарные отряды…

В мае 1922 года, во время Международной экономической конференции в Генуе, российская делегация представила документ под названием «Претензии России к государствам, ответственным за интервенцию и блокаду», в котором имелся отдельный раздел «Разрушение Ярославля», где были приведены следующие цифры (текст приводится в сокращении):

«Из общего числа жилых строений 7618 (1198 каменных и 6580 деревянных) сгорело 2147 строений с числом квартир до 6000, остальные жилые строения почти все имеют большие или меньшие повреждения от пуль и снарядов и требуют ремонта… Из 75 фабрик и заводов с 20000 рабочих сгорело 20 фабрик и заводов…

Число жителей Ярославля перед войной достигло 120000 человек. Во время войны, с приливом беженцев, цифра населения, включая и войсковой гарнизон, доходила до 190000 человек. После мятежа значительная часть жителей вынуждена была покинуть город, и во время работы комиссии в городе проживало 76000 человек гражданского населения…

Из чистого, уютного, красивейшего города Ярославль превратился в грязный, наполовину уничтоженный город с громадными площадями-кладбищами, покрытыми развалинами и остатками пожарищ.

Итого ущерб по городу Ярославлю 124159 тысяч рублей».