«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том II. «Франция и я – Я и Франция!»

В 16.30 австрийцы уже готовились праздновать большую победу над непобедимым Наполеоном!

Победитель 30-летнего Бонапарта 70-летний «папа» Меласс, с утра бывший во главе своих войск и получивший легкое ранение (ушиб при падении с шарахнувшейся от французского ядра лошади?), был вне себя от счастья! То, что не удавалось никому из асов австрийской армии – Альвинци, Вурмзеру и эрц-герцогу Карлу, сумел сделать он, Меласс! Он разгромил считавшегося непобедимым Бонапарта! В Вену летит гонец с известием о долгожданной победе над дьявольски удачливым «корсиканским выскочкой»! Там начинается ликование по полной программе!

Сам старик уже явно устал и предпочел сдать командование на своего начальника штаба генерала Цаха. Обессиленный, но счастливый, он уехал в свою ставку в Алессандрию. Штабист Цах и Отт начали преследование разбитого неприятеля, но отнюдь не столь активно, как того хотелось бы для достижения полной победы над рассеивавшимися по полю французами. Кроме того, проделывали они это не в боевых порядках, а в – походных, из которых в случае необходимости еще предстояло развернуться в боевой строй. Более того, не было у них особой энергичности, чтобы окончательно разметать врага по полю уже выигранного сражения. И наконец, не занятые в преследовании части австрийцев уже принялась разбивать свой бивак прямо на победном для них поле боя, бросив думать о преследовании разбитого неприятеля. Они снимали амуницию, разжигали костры, начав готовить после славной драки… простой, солдатский харч.

…Между прочим, преждевременно покинув поле боя, Мелас совершил грубейшую ошибку. Но еще больше усугубил он ее, оставив после себя командовать войсками штабного генерала Цаха! Того самого, которого Суворов в ходе своего Итальянского похода 1799 г., когда тот служил у Края начальником штаба, презрительно называл не иначе как «проектным унтеркунфтером» («любителем составлять планы в уютной тиши кабинетов»). Оказавшись в решающий момент перед лицом внезапно кардинально изменившейся ситуации, один на один с воодушевленным врагом, когда положение мог спасти лишь многоопытный боевой генерал, типичный штабист Цах спасует…

Глава 6. «Дезе! Дезе!..»

И вот в этот последний миг, когда, казалось, уже опустился занавес за завершающим актом постигшей французов трагедии, перед обескураженным поражением Наполеоном, словно «черт из табакерки» внезапно возник весь забрызганный грязью… (перед этим в районе Алессандрии в течение нескольких дней шли сильные дожди) долгожданно-спасительный генерал Дезе!

На часах было 17.00!

Резко осадив взмыленного коня, он бодро доложил, что 6-тысячная дивизия Буде с 8 пушками уже на подходе. И действительно за ним показались передовые подразделения солдат Буде. Ответив на приветствие подъехавшего генерала, Наполеон сокрушенно произнес: «Сражение проиграно».

Окинув взором печальную картину проигранной битвы, Дезе вынул из кармана часы и, взглянув на них, философски-хладнокровно возразил своему главнокомандующему что-то типа: «Первое сражение уже безнадежно проиграно, но теперь всего лишь 5 часов вечера и у нас есть еще время выиграть второе» (или «Если битва проиграна, пришло время выиграть в новой!»), отдав приказ своим войскам спешно готовиться к контратаке сходу.

Правда, в иной интерпретации – это, все же, оцепеневший было Наполеон, услышав это ободряющее мнение, пришел в себя и стал выстраивать план нового – Второго – сражения. Пока Бонапарт перегруппировывал все оставшиеся у него боеспособными силы, запыхавшейся, но свежей дивизией Буде, предстояло нанести главный удар.

Так или иначе, но через полчаса – основные силы его дивизии еще подходили – Дезе отдал приказ о переходе в атаку, двинув на австрийцев свой авангард – 9-ю лёгкую бригаду. Солдаты Буде пошли в атаку сходу, после тяжелого и изнурительного форсированного марша по раскисшим от дождей и разбитым конницей, артиллерией и тысячами солдатских ног дорогам. Отступавшие до этого наполеоновские войска воспрянули духом, остановились.

Отвечавший за весьма скудный артиллерийский парк – однокашник Бонапарта, Мармон, между прочим, профессиональный артиллерист – показал себя в тот кульминационный момент с самой лучшей стороны. Он сосредоточил в одном месте все оставшиеся пригодными к стрельбе орудия в одну большую 18-пушечную батарею (8 орудий Буде, 5 боеспособных пушек из всех дивизий и еще 5 из глубокого резерва?). Ее беспрерывный 20-минутный шквальный огонь по неприятелю дал отменный результат: множество вражеских пушек оказались повреждены, а двигавшаяся в плотно построенной походной колонне 6-тысячная дивизия Цаха, понесла серьезные потери.

Австрийцы, менее всего ожидавшие возобновления боя, опешили.

Увидев замешательство врага, Дезе лично повел в атаку дивизию Буде, стремительно обходя Цаха уступом справа. Атакуя, она прикрыла обескровленные дивизии Наполеона, которые все еще перестраивали свои расстроенные порядки. Вырвавшись из облака порохового дыма, поднятого артиллеристами Мармона, она напоролась на отборный батальон австрийских гренадер, двинутых было Цахом из резерва на поле внезапно вновь разгоревшейся битвы. На какой-то миг противники замешкались…

Но тут французов поддержал артиллерист Мармон: мгновенно сориентировавшись, он снял 4 легких пушки с передков, на руках пушкарей стремительно выдвинул их вперед. Четыре быстрых картечных залпа прямой наводкой остановили врага. Пользуясь его замешательством, французы Буде кинулись в штыки на обескровленных австрийских гренадер. Один из мармоновских залпов попал точнехонько в повозку с боеприпасами: страшной силы взрыв буквально разметал все вокруг, приведя в ужас австрийцев. Пользуясь моментом, сын победителя при Вальми, Келлерман-младший бросил все имевшиеся у него под рукой четыре сотни кавалеристов в левый фланг полностью деморализованным случившимся австрийским гренадерам Цаха.

…Сын почетного маршала Империи Франсуа-Кристофа Келлермана-старшего (1735—1820), герой многих революционных и наполеоновских войн, дивизионный генерал (5.6.1800), граф Империи (19 марта 1808 г.) Франсуа-ЭтьеннКеллерман-младший,прозванный «Другом истины» (Un Ami de la vеritе) (2 августа 1770, Мец – 2 июня 1835, Париж) военную службу начал 14 августа 1785 г. в 15 лет гусарским суб-лейтенантом полка Генерал-полковника (потом он стал 5-м гусарским, а затем и 4-м гусарским полком), вторым полковником которого был его отец. По протекции своего дяди посетил в составе французского посольства шевалье де Тернана США в 1791 г.

12 октября 1793 г. по решению Комитета Общественного Спасения арестован вместе с отцом, обвинённым в недостаточном упорстве при преследовании неприятеля и 18 октября заключён в тюрьму, однако, сумел оправдаться, получил свободу и удалился в Гренобль. 8 июля 1794 г. присоединился волонтёром к 1-му гусарскому полку в составе Альпийской Армии и 9 марта 1795 г. вновь назначен адьютантом своего отца.

Затем началась настоящая «обкатка танками» в ходе Итальянской кампании 1796—97 гг. Бонапарта (Лоди, Арколе, Тальяменто – несколько сабельных ран). Именно его победоносный Наполеон отправил в Париж к Директории с захваченными у неприятеля знамёнами. 28 мая 1797 г. он – бригадный генерал, потом командовал легкой кавалерией (гусарскими полками) у генералов Дюгуа, Массена, Рея, Макдональда, Шампионне, пока 20 апреля 1800 г. не возглавил бригаду тяжёлой кавалерии дивизии генерала Мюрата.

Особую славу ему принесла битва при Маренго, где он очень во время вместе со своей бригадой (400 сабель), усиленной 1-м и 8-м драгунскими полками при поддержке 18 пушек Мармона отважно бросился на растроенных картечными залпами австрийцев, уже посчитавших себя победителями. Ему посчастливилось взять в плен фельдмаршал-лейтенанта фон Цаха – генерал-квратирмейстера армии Меласса. 5 июля 1800 г. он – уже дивизионный генерал.

…Кстати, рассказывали, что потом наш герой впал в слишком громкое хвастовство по поводу своей роли в победе при Маренго, чем вызвал большое неудовольствие крайне рвенивого до полководческой славы Наполеона Бонапарта. Более того, затем последовала запутанная любовная история с красавицей-итальянкой (развод с законной женой и женитьба), что тоже якобы вызвало приступ раздражения со стороны Первого консула…

И, тем не менее, 17 сентября 1805 г. он возглавил 3-ю дивизию лёгкой кавалерии I-го корпуса маршала Бернадотта и 2 декабря 1805 года при Аустерлице случился его второй «звездный час»! С его помощью были разгромлен Именной Уланский полк Великого князя Константина Павловича; было совершено не менее 10 конных атак, а сам Франсуа-Этьен был ранен пулей в ногу.

Потом военная командировка в Португалию под началом генерала Жюно (неудача под Вимейру, капитуляция в Синтре: именно его Жюно делегировал на переговоры с англичанами), затем – Испания, воевал довольно успешно, но вроде бы его обвинили в госхищениях и отозвали во Францию по причине… тяжелой болезни. 9 января 1812 г. назначен командиром 3-й дивизии лёгкой кавалерии III-го резервного кавалерийского корпуса генерала Груши, но по состоянию здоровья передал командование генералу Шастелю и не сражался в Русской кампании 1812 г. Зато сполна поучаствовал в Саксонской кампании 1813 г. как командующий кавалерией у Нея (Риппах, Лютцен, Кенигсварт, Баутцен, Кликс – огнестрельное ранение в грудь, Дрезден, Лейпциг).

Затем последовала Французская кампания 1814 г. (Морман, Бар-сюр-Об, Сен-Дизье) и феерично-трагичные «Сто дней» (при Катр-Бра он – командир III-го кавалерийского корпуса – чуть не попал в плен, когда была убита его лошадь, он упал и без коня едва сумел спастись, покинув поле сражения бегом между двумя скачущими кирасирами, держась руками за их стремена; при Ватерлоо – во главе тяжёлой кавалерии прорвал три линии английской пехоты на плато Мон-Сен-Жан, причём, сам был ранен).

После смерти своего полулегендарного отца Келлерман-младший стал 2-м герцогом де Вальми в 12 сентября 1820 г. Умер трижды кавалер орд. Почетного Легиона (Кавалер – 16 октября 1803 г., Высший Офицер – 14 июня 1804 г., Высший Крест – 29 августа 1814 г.) в возрасте 64 лет, похоронен на кладбище Пер-Лашез, отдал службе в армии без малого полвека, пройдя путь от су-лейтенанта до генерала за 6 лет…

Именно этот эпизод, именно это мгновение – как говорится ни минутой раньше, ни минутой позже (!) – оказалось решающим.

Австрийцы, менее всего ожидавшие такого поворота событий, после упорного, но недолгого сопротивления дрогнули, затем попятились назад, потом смешались и в панике, расталкивая другу друга, «поспешили» назад (обратились в бегство) к переправам через реку Бормиду. А ведь у них по-прежнему было весомое численное превосходство, оружие было при них, мощные батареи – в порядке. И хотя вспышки выстрелов еще сверкали в сгущавшихся сумерках с обеих сторон, но «вернуться во вторую битву», как это только что проделали уже побежденные ими французы, австрийцы уже никак не могли…

Некому было их возглавить… Главнокомандующего с австрийцами уже не было давно… Поле боя перешло в руки французов…

Преследование Бонапарта австрийцами не состоялось, зато получилось преследование австрийцев Бонапартом. Но если Цах и его солдаты предпочли сдаться вечно удачливому корсиканцу, то Отту, все же, удалось со всей своей кавалерией избежать плена и скрыться с поля боя.

К 9 вечера «Второе» сражение на поле Маренго закончилось полным триумфом побежденных в первом сражении французов. И катастрофа подобная той, что случится спустя 15 лет и 4 дня у бельгийской деревушки со звучным названием Ватерлоо, благодаря Дезе оказалась отложенной именно на этот срок.

Когда уже ночью старику Меласу сообщили потрясающую новость – «корсиканское чудовище ожило и уничтожило все, что было добыто кровью и п`отом австрийских солдат к полудню!» – то «папа» Меласс (так его прозвал во время совместной кампании в Италии в 1799 г. Александр Васильевич Суворов) на какое-то время лишился дара речи. Более того, видавший виды, старый австрийский главнокомандующий, оказался ошеломлен на столько, что тут же ночью послал к «корсиканскому выскочке-везунчику» парламентеров с просьбой о перемирии.

Ликующую, вальсирующую, аплодирующую фельдмаршалу Мелассу, Вену охватил шок и ступор, когда «прискакало» чудовищное известие о том, что «корсиканское чудовище» сумело каким-то невероятным образом «поставить все на поле сражения с ног на голову» и старина Меласс на самом-то деле, обладая численным превосходством, умудрился проиграть!

И хотя конвенция о перемирии, согласно которой Австрия очищала без боя большую часть Северной Италии, была подписана в течение суток в Алессандрии, но это был не тот полный триумф, который так нужен был Наполеону. Теперь ему приходилось ждать исхода противостояния Моро и Края в Германии, а ведь этот французский военачальник не отличался особым стремлением к скорейшей победе любой ценой: его, порой, приходилось подгонять.

Двенадцатичасовая битва, так ужасно начавшаяся для французов и их полководца, была с блеском выиграна, но – ценой очень тяжелых потер: примерно четверть состава сражавшихся (не менее 7 тыс. чел.) была убита и ранена. Впрочем, и австрийцам поражение «обошлось» не менее дорого: 8 тыс. человек убитыми, ранеными и 4 тыс. пленными вместе с генералом Цахом, а так же 15 знамен и 40 пушек.

Так за два часа австрийцы потеряли все, что им добыли за… полгода штыки русских гренадер и егерей Суворова.

В этой битве выяснилось, что как полководец, Наполеон, отнюдь не безгрешен. Ряд его ошибок, мог иметь роковое значение.

Во-первых, слишком опрометчиво выглядит его решение отправить Дезе и Лапуапа в «глубокий обход» Меласса, когда точное месторасположение последнего было Наполеону малопонятно. Во-вторых, он явно недооценил старого Меласса. В-третьих, он столь же явно переоценивал магию собственной репутации непобедимого полководца, способной парализовать волю противника к собственным активным действиям. Старик Меласс наглядно показал своему молодому визави, что не забыл уроков другого старика – легендарного и стремительного Суворова, начав абсолютно неожиданное наступление на рассредоточенные французские дивизии.

Ошибки Бонапарта свели на нет… ошибки самого Меласса: он так и не использовал всю мощь корпуса Отта, перебросив часть его кавалерии на второстепенное направление, лежавшее в стороне от места битвы; оставил поле боя до того, как стало окончательно ясно, что враг разбит полностью; оставшийся «за старшего» Цах так и не сумел в критический момент ввести в дело весь имевшийся у него немалый резерв.

…Кстати сказать, поражение Первого консула Наполеона Бонапарта при Маренго имело бы для его карьеры катастрофические последствия. Начнем с того, что он был типичным выскочкой, а им, как известно, «окружающая среда» никогда ничего не прощает. Законность его правления была бы оспорена. Его образ Героя Нации навсегда бы потерял свою привлекательность. Порядок в стране ведь был еще весьма неполный – скорее что-то типа неустойчивого равновесия и до «полного тип-топа» было весьма далеко. К тому же, многие уже успели понять сколь тяжелая десница оказалась у первого консула и могли только ждать «удобного момента» для исправления «ошибки» с его выбором. После поражения от Меласса могла последовать отставка и забвение. Нам мало что известно, о первой реакции парижского «истеблишмента» (ходили разговоры, что к возможному падению «генерала Бонапарта» уже тогда мог начать готовиться прозорливейший Талейран?) весьма неблагоприятный ход сражения при Маренго, если сведения об этом дошли до Парижа    официального известия о том, что генералу Бонапарту чертовски повезло!? Так или иначе, но Первому консулу (а затем и всесильному французскому императору – властителю почти всей Европы) следовало всегда побеждать, по крайней мере, если он сам развязывал войну…

Случай в лице Дезе спас Наполеона от первого поражения и пройдет еще много лет, прежде чем, это случится. Повторимся, что лишь спустя 15 лет и 4 дня другой наполеоновский военачальник не пойдет на звуки канонады, а продолжит следовать согласно указанному маршруту и… тем самым (!?), поставит жирную точку в фантастической эпопее генерала Бонапарта!? Впрочем, там тогда не все было так однозначно, как это принято трактовать в общедоступной литературе и был целый ряд «привходящих обстоятельств», наложивших свой роковой отпечаток на ход краткосрочной Бельгийской кампании, попытавшегося было вернуться «на круги своя», низвергнутого императора Франции Наполеона Бонапарта!

Это случится 18 июня 1815 г. в битве при Ватерлоо, а главного «героя» не пришедшего (!?) тогда на поле боя звали маршал Груши! Но все это будет потом…

А пока на долгие годы печальный опыт Маренго действовал на Бонапарта отрезвляюще. Именно после битвы при Маренго Наполеон раз и навсегда усвоил, что всегда надо иметь мощный резерв, стоящий сзади и готовый к введению в бой в самый критический момент. Им на долгие годы станет его гвардия – Старая Гвардия, которую он до поры до времени будет очень беречь,а потом сожжет в огне беспрерывных сражений, начиная с ретирады из Москвы.

…Кстати, Наполеон по достоинству оценил ратную доблесть всех тех, кто выжил в битве при Маренго: «Если вы сражались под Маренго… вам больше нет нужды испытывать свое мужество». Сам он всю жизнь хранил синий плащ, бывший на нем в день знаменитой битвы при Маренго. Cвою любимую лошадь Бонапарт назвал… Маренго. Он любил повторять, что в его жизни было всего четыре прекрасных дня. Это – блистательные победы: при Маренго(как мы видели Капризная Фортуна просто-напросто улыбнулась удачливому корсиканцу), Аустерлице(блестящая задумка и адекватное исполнение), Йене (в одночасье повержены чванливые наследники европейской славы прусского короля Фридриха II Великого, столь почитаемого Наполеоном) и Фридлянде (экспромт-победа в генеральном сражении, когда он стал лично руководить битвой всего лишь в 5 вечера!). Интересно и другое: никому из своих военачальников он так и не дал титула герцога в честь этих побед, которые он считал сугубо своими. Впрочем, выигрыш под Маренго явно был не заслугой его гения, а всего лишь – стечением обстоятельств! И, тем не менее, именно с тех пор гастрономы предлагают легендарное ресторанное блюдо – «цыпленок a la Marengo»…

Прошло время, и битва при Маренго – в которой внезапная случайность (очень во время для французов «прилетевший черный лебедь», «свалился» на голову, слишком рано почувствовашим себя победителями австрийцам!) помогла Бонапарту победить – стала классикой. Это не планировавшееся французским полководцем сражение, в несколько часов решившее исход Второй Итальянской кампании генерала Бонпарта, изучают в военных академиях как образец полководческой… изворотливости, Подарка Судьбы/Каприза Фортуны – если хотите!? И все реже вспоминают имя того, кто в действительности изменил ход исторической битвы, – имя Дезе, поскольку Наполеон предпочел объявить Маренго сугубо своей победой!

…31-летний Дезе шел впереди атакующей колонны, когда вражеская пуля пробила ему грудь…

…А ведь он явно предчувствовал скорую гибель: за несколько мгновений до нее, он поделился тревогой со своими адъютантами: «Мы давно не сражались в Европе и ядра от нас отвыкли»…

…Рассказывали, что падая, он успел лишь произнести: «Это – смерть… Скройте ее от солдат, это может помешать успеху». Но он ошибся: узнав о смерти любимого командира, солдаты пришли в такую ярость, что не давали уже пощады австрийцам…(По крайне мере, так повествует большинство источников.)

Глава 7. «…Ах, решается судьба победы!» или, кому всем обязан везунчик (!?) генерал Бонапарт!?

…Одна из наиболее привлекательных личностей среди французских генералов той богатой на разнообразные, в том числе и военные, таланты поры – неотразимый красавец и редкий умница, дивизионный генерал (1794), Луи-Шарль-Антуан Дезе (дез Э де Вуату) (17 августа 1768, Эя-сюр-Сиуль – 14 июня 1800, Маренго).

…Кстати, кое-кто полагает, что максимально приближенная в русской орфографии к ее подлинному французскому звучанию, его фамилия должна произноситься как Десе, а не Дезе, как это утвердилось в отечественной историографии…

Антуан Дезе шевалье де Вейгу, в 1783 г., окончив Королевскую военную школу в Эффиа, поступил на службу младшим (су) лейтенантом в Бретонский пехотный полк. Царившие в ту пору нравы (кумовство, казнокрадство, распущенность и прочие «прелести авторитарных режимов всех времен и народов») в королевской армии побудила его в 1791 г. покинуть ее отнюдь не стройные ряды. Профессиональный военный, он уже был капитаном, когда в 1792 г. начались революционные войны. Дезе, в отличие от многих своих коллег-офицеров королевской армии, бежавших за границу, сразу же встал под знамена революции. Он был недолго военным комиссаром в Клермон-Ферране, а затем получил должность адъютанта при генерале де Брольи в Рейнской армии. Всем сразу стало ясно, что Дезе из породы храбрецов: стремясь спасти своих командиров, он без раздумья обнажал саблю и бросался на численно превосходивших врагов. Сочувствуя идеям революции, Дезе был против её крайностей и, когда было принято решение лишить Людовика XVI престола, высказался вместе с Брольи против этой меры. Их протест стал известен правительству, и они оба были отстранены от должностей, причём Дезе был даже арестован и просидел в тюрьме около двух месяцев, пропустив тем самым одну из четырех судьбоносных для революционной Франции битв – при Вальми. Освобождённый по ходатайству генерала А. де Кюстина, он вернулся в Рейнскую армию. В целом ряде боев и сражений он проявил выдающиеся военные способности, большую личную храбрость, отвагу и патриотизм. Благодаря его умелым и активным действиям французы сумели избежать крайне негативных последствий от потери Вейсенбургских (Виссембургских) укрепленных позиций. В сражении при Лаутербурге (1794 г.), несмотря на тяжелое ранение в лицо, Дезе не покинул поля боя и даже не позволил перевязать себя, пока не привел в порядок свои расстроенные батальоны и не задержал мощное наступление противника. За этот подвиг он был произведен в дивизионные генералы.