Байки из дежурки. О ментах и не только о них

Как только замполит повернулся к УАЗу спиной, бойцы подхватили разомлевшего от куража и ослабившего бдительность хулигана, врезали ему пару раз и, забросив в «собачатник», захлопнули дверь.

– А где задержанный? – вернувшись, поинтересовался замполит.

– В машине, товарищ старший лейтенант.

– Вот видите, стоило поговорить с человеком вежливо и культурно, как он сам в машину сел…

Расписался в бортовом журнале и уехал проверять дальше.

Греческая смоковница

Как – то на заре перестройки, когда за «Эмануэль» уже не сажали, но личный видеомагнитофон был еще редкостью и роскошью, решили мы с женой посетить один из видеосалонов, предлагавших гражданам за некоторую сумму приобщиться к шедеврам мирового кинематографа. Выбор пал на «Греческую смоковницу».

Видеосалон представлял собой небольшое помещение в здании студенческого общежития. Штук двадцать разнокалиберных стульев дополняла деревянная конструкция, на которую был водружен телевизор «Рубин». Ни о каких плазменных панелях и проекционных телевизорах тогда не знали.

И вот все рассаживаются, «киномеханик» задергивает шторы, выключает свет, вставляет кассету и запускает «фильму». Сначала все идет нормально. Правда, звук паршивый. Через шорохи и треск с трудом пробивается гнусавый переводчик. Но процесс идет…

Вдруг в один из интереснейших моментов… Когда героиня сидит на камушке на берегу, ест чего – то и наблюдает, как в палатке… Ну, кто смотрел, тот знает. Тут вдруг экран на мгновение темнеет, потом на нем появляется заснеженный лес и мужик в ватнике и ушанке. Который бодрым голосом начинает рапортовать: мол, в текущем году заготовлено деловой древесины на 10% больше, чем в прошлом… Зрители в непонятках – то ли это такой режиссерский ход, то ли техническая накладка. Тем временем сугробы и сосны снова сменяются морем и пальмами, а мужик в ушанке – девушкой топлесс. Правда, до конца фильмы он еще два раза выскакивал со своими кубометрами и процентами. Но впечатления от просмотра испортить не смог.

И еще один приятный сюрприз ожидал меня по окончании сеанса: в лысом мужике, сидевшем на два ряда ближе к телевизору, я узнал своего начальника – майора милиции В.

– Здравия желаю, товарищ майор, – радостно заорал я. – Мы вот с женой решили в выходной в кино сходить, а тут вы!

Майор потоптался на месте, вытер платком красную потную лысину:

– Я это… Посты проверял тут рядом. Дай, думаю, зайду, погреюсь. А тут вот такое дело…

Тренировка

В 19… году в столице одной из южных республик СССР произошли массовые беспорядки на почве национализма. На три дня центр города был захвачен беснующейся толпой, а «русскоязычное» население боялось показаться на улице. Потом власти наконец-то решились: в город вошли войска. Армия, милиция и рабочие дружины, сформированные на крупных заводах, толпу разогнали, активистов повязали. Короче, восстановили конституционный порядок.

Правда, через несколько лет тогдашних хулиганов и погромщиков объявили национальными героями и борцами за демократию, назвали в честь них улицы и площади, а армия и менты превратились в «кровавых палачей демократии»…

Но я про другое. С того времени власть (а у власти в республике остались те же люди) каждый год в эти дни ожидала повторения бунта. В милиции вводился усиленный вариант несения службы, отменялись отпуска и выходные…

И вот как-то незадолго до очередной годовщины нас – офицеров собрал начальник и объявил, что все свободные от службы должны принять участие в учениях по пресечению массовых беспорядков. Назвал дату и место сбора, велел быть в «гражданке», причем, одеться похуже. Тогда мы не придали этому значения, а зря…

В указанное время собрались на небольшом стадионе на окраине города. Кроме нас здесь были офицеры из других районов – все в гражданке, ОМОН и бойцы внутренних войск в форме, куча начальства и даже один БТР.

Нас построили и объявили, что, дескать, сейчас будут проходить совместные учения ОМОНа и ВВ по подавлению массовых беспорядков. Исполнять роль беснующейся толпы как раз и должны… мы. Правда, утешили нас, БТР участвовать в учениях не будет, поскольку на аналогичном мероприятии в прошлом году он троих задавил, в том числе одного – насмерть. После такой преамбулы мы стали не так весело смотреть вокруг. ОМОНовцам раздали щиты, каски и дубинки, а нам – куски пенопласта. «Как будто это „камни“, и вы ими, значит, в ОМОН кидайтесь».

И вот стоим мы на футбольном поле друг против друга – толпа ментов в «гражданке» против шеренги ОМОНовцев и ВВшников в касках, брониках, со щитами и дубинками… ОМОН в центре, солдаты по флангам. Смотрю я на них… И лезут мне в голову разные нехорошие мысли, что, похоже, подавлять и разгонять нас сейчас будут не в шутку. Спешу поделиться с товарищами по несчастью, а они в ответ сообщают свои наблюдения: дескать, кромки у омоновских щитов довольно острые и если попасть под такие «ножницы», то мало не покажется…

Звучит команда «Вперед!», бойцы начинают медленно надвигаться на нас. При этом ритмично лупят палками по щитам – себе для ритма, нам на устрашение.

И вот тут мы все офицеры – лейтенанты, капитаны и майоры, многие и под пулями побывавшие, и на нож ходившие… поворачиваемся кругом и даем деру. Бежим. Возникает перед нами заборчик метра полтора высотой. Никогда, ни до, ни после этого, не прыгал я так легко. Едва коснувшись его руками, перемахнул на другую сторону. Да и не я один. Как птицы, взлетали товарищи и приземлялись рядом. Скоро все мы стояли в относительной безопасности. Шеренга с разгона уперлась щитами в сетку-рабицу… Прыгать в амуниции было несподручно, да и без команды…

Тут появился министерский полковник

– Трусы! – Кричал он на нас. – Марш на поле!

– Сам иди, – ответил ему кто-то из толпы. – Умный больно… С пенопластом против дубинок.

– Отставить разговоры! Марш на поле! – Орал побагровевший полковник.

Его еще пару раз послали, но вернуться пришлось. Тут в сценарии учений произошли изменения: начальство решило сперва отработать освобождение заложника.

В фанерной конструкции, изображавшей дом, разместили трех «бандитов» и «заложника» – всех их тоже изображали наши коллеги. Мы, расположившись вокруг, смотрели, как под аккомпанемент автоматных очередей (холостыми) и хлопков взрыв-пакетов в «дом» вломилась группа захвата. Что происходило внутри, мы не видели, но вскоре к месту подъехала дежурившая рядом «скорая» и в неё двое ОМОНовцев, поддерживая под руки, провели одного из «террористов». Его лицо было залито кровью.

– Перестарались волкодавы, – сказал кто-то в толпе, – разбили парню башку…

– Интересно, дадут ему больничный?

– Блин, они сейчас нас так же месить начнут…

Нас снова построили и объявили, что сейчас будут не просто разгонять, но еще и отлавливать «зачинщиков беспорядков». Чтобы отличить в толпе этих самых «зачинщиков» от простых бузотеров, на них решено надеть красные повязки… По одной на каждую руку. Полковник прошелся перед нами, выбирая тех, кто, по его мнению, был наиболее похож на «зачинщика». Мне, конечно, «повезло» – я попал в число избранных и получил свою красную метку… Пока начальство строило и инструктировало бойцов, мы с остальными «зачинщиками» провели короткое совещание. Решили: во избежание получения дубинкой по башке, переломов рук, ног и другого членовредительства противника не злить, не сопротивляться и сдаваться ему как можно быстрее.

И вот… Куликовская битва… Фермопилы… Толпа «демонстрантов» против фаланги закованных в броню ОМОНовцев и солдат… А перед толпой – несколько одиноких фигурок с красными повязками… Команда: «Вперед!» Противник надвигается, мы медленно пятимся… Еще одна команда, шеренга в нескольких местах размыкается, выпуская из себя группы захвата. Здоровенные «волкодавы» по трое выскакивают вперед, крутят «зачинщиков» и утаскивают за спины своих товарищей… Это происходит справа и слева от меня. А где же «мои»? А, вот они… Проскочили слишком далеко вперед и теперь недоуменно оглядываются: где же жертва?

– Эй! – Ору я им, – ОМОН! Я здесь! Сдаюсь! – и протягиваю руки с повязками.

Одним прыжком они возле меня, валят на землю, заламывают руки… Щелкают наручники. Меня куда-то волокут. Черные ботинки. Наконец, бросают на землю и снимают браслеты.

– Технично мы его взяли, – удовлетворенно говорит один.

– Технично? – Не выдерживаю я. – Да вы меня даже не заметили!

Но им наплевать, они уходят, довольные собой. Я оглядываюсь вокруг. Рядом прямо на земле сидят остальные «зачинщики». Кое-кто курит. К счастью, никто не пострадал. Условно этот кусок земли, огороженный веревками, считается КПЗ, а мы все – задержанными. На поле ОМОН и ВВ успешно разгоняют наших товарищей, оставшихся без «вожаков». К нам подходит полковник и рычит:

– Вы чего тут расселись? А ну, марш в толпу!

– Не можем, мы задержанные, в тюрьме сидим…

– Отставить разговоры! Я сказал «марш»!

Поднимаемся и, не торопясь, плетемся в сторону битвы… К счастью, к этому времени все «бузотеры» разогнаны и подавлены, добро с кулаками восторжествовало. Начальство объявляет, что учения успешно завершены.

Ушастый

Был у меня сослуживец и приятель капитан Рязанцев. Для друзей просто Леха. И время от времени случались с ним всякие забавные приключения.

Была у Лехи машина. Машина – это, конечно, сильно сказано. Запорожец. «Ушастый». Ну и чего, скажете, подумаешь – «ушастый запор»? Правильно. У меня вот даже такого не было. В конце восьмидесятых вообще личные авто далеко не у всех были. Но дело-то в том, что Лешин агрегат был ярко-желтого канареечного цвета. И это было бы не страшно, если бы мы с Лехой не были милиционерами. Короче говоря, служил этот автомобиль постоянным объектом шуток и приколов. Приедет Леха утром на службу, поставит машину на стоянку, вечером выходит, а кто-то на борта изоленту налепил, получился желтый запорожец с синими милицейскими полосами. А то еще той же изолентой слово «милиция» на капоте выложат или «02». А уж словесных шуток сколько было… «Леша, а где у тебя мигалка?» «Лех, а ты задержанных в багажнике возишь?» «А „уши“ – это у тебя СГУ или что?» Признаюсь честно, что тоже иногда позволял себе подобные шуточки. Леша был парень не злой, флегматичный, но приколы насчет «ушастого» его сильно доставали. Он и на общественном транспорте на работу приезжал (но – далеко и не удобно) и ставил своего «коня» в соседнем дворе… Не помогало.

И вот однажды в понедельник утром заходит Леша в кабинет весь такой гордый и загадочный… Минут двадцать сидел, крепился, потом говорит мне:

– Пойдем, покажу чего-то.

Вышли на улицу, а Лехиного «экипажа» на стоянке нет…