«Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика

– С Б-жьей помощью, – отвечал Янкл.

Когда пришло время выдавать замуж дочерей, Янкл оказался в сложном положении. Для свадеб и приданого нужны деньги, много денег, а взять их было неоткуда. И тут Рувену пришла в голову блестящая мысль.

Перво-наперво он уговорил Янкла поехать за советом к ребе из Александрова. Ну, если уже поехал, взять с собой жену и дочерей, чтобы попросить у ребе благословения. Вместе с семьей Янкла Рувен послал и трех своих девочек и под этим предлогом дал денег на всю поездку.

Янкл отсутствовал два дня, и за это время Рувен осуществил свой план. Он знал, что в самом дальнем ящике комода у Янкла запрятаны золотые часы его отца, единственная дорогая вещь в доме, с помощью которой он наделся справить свадьбу старшей дочери. Рувен пригласил двух кошерных свидетелей – габая синагоги и шойхета, пришел с ними ночью к пустому дому Янкла и сказал:

– Сейчас я разобью стекло, заберусь в дом и украду золотые часы.

Свидетели посмотрели на Рувена, как на сумасшедшего.

– Мой план состоит вот в чем, – поспешил объяснить Рувен, – когда станет известно о краже, вы заявите в суде, что видели вора. Меня заставят вернуть часы Янклу и добавят штраф в размере стоимости часов. Я заплачу оценщику, чтобы он завысил в десять раз эту стоимость, и таким образом наш гордец будет вынужден взять у меня несколько тысяч рублей, которых ему хватит на приданое дочерям!

Шойхет и габай поразились хитроумности Рувена и праведности его намерений. Человек приносил себя в жертву, становился вором, и все для того, чтобы помочь другому еврею.

– Честь тебе и хвала! – вскричали они хором, пожимая руку Рувену. – Хвала и честь!

Рувен разбил стекло, залез в дом, взял часы, выбрался наружу и показал их свидетелям.

Когда Янкл вернулся из поездки, то сразу обнаружил пропажу. Ведь Рувен оставил открытым ящик комода, да еще выбросил наружу все его содержимое.

Расстроенный Янкл пришел к раввину местечка.

– Ребе, что теперь делать? Последнюю надежду погубил проклятый вор.

Ребе собрал суд, бейт-дин, и он постановил: каждый, кому известно, что-либо о пропаже часов, обязан явиться в суд и рассказать. Шойхет и габай тут же пришли к раввину.

– Часы взял Рувен, – заявили свидетели.

– Наш Рувен? – не поверил своим ушам раввин.

– Да, наш, – подтвердил габай. – Тот самый, с бородой и пейсами, в большой шляпе и сюртуке, с цицит до колен. Друг Янкла.

– Не может такого быть! – воскликнул раввин.

– Может, – стояли на своем свидетели.

Вызвали Рувена. Он явился радостный, с толстым кошельком, едва умещавшимся в кармане. Тут же признал свою вину, выложил на стол перед судьями часы и представил письмо оценщика, которому собирался их продать.

– Неужели эти часы так много стоят? – с сомнением покачал головой раввин.

– Стоят, стоят! – воскликнул Рувен. – Это редкие, дорогие часы с инкрустацией ручной работы.

Не понимая, чему так радуется вор, судьи вынесли решение, и Рувен тут же отсчитал штраф. Многие из присутствующих первый раз в жизни видели такое количество денег.

Янкл выдал дочерей замуж, купил новый дом и открыл магазинчик, с помощью которого выбился, наконец, из безжалостных лап нищеты. Шойхет и габай, спустя некоторое время, объяснили Янклу и всей общине причину странного поступка Рувена, и отношения между ними остались прежними.

Прошли годы, и Рувен умер. Оказавшись перед небесным судом, он тщательно пересмотрел предъявленные ему списки заслуг и прегрешений. К величайшему удивлению, списки сильно расходились с теми, которые он ожидал увидеть. Больше всего его поразило то, что история с часами вовсе не была упомянута среди хороших поступков.

– Как же так? – удивился Рувен. – Ведь благодаря этому Янкл и его семья были спасены от нищеты.

Однако судьи оставили вопрос без внимания. Но самым обидным показалось Рувену наказание за воровство.

– Я – вор? – поперхнулся он, услышав решение суда. – Да я в жизни своей чужой копейки не взял!

– А часы? – сурово спросил Обвинитель.

– Но это же понарошку! – возмутился Рувен. – Чтобы помочь, для пользы Янкла.

– Для пользы или нет, но ты украл эти часы, – заключил прокурор – и за воровство тебе полагается соответствующее наказание.

Плачущий Рувен явился во сне к Янклу и попросил его заступничества на небесном суде. Янкл рассказал свой сон раввину. Продолжение истории скрыла от нас шершавая завеса времени.

О времени и о себе

Записано со слов раввина Носона Вайнфельда, Реховот.

Поговорим о времени. О той вездесущей, окружающей нас, словно воздух, субстанции, незаметно, но всевластно пронизывающей человеческое существование. Существует ли еврейская концепция времени, и как с ее точки зрения выглядит годовой цикл?

Вот Авраам, сделавший себе обрезание, сидит жарким днем у входа в шатер. Вдали появляются три кочевника, и Авраам, превозмогая боль, спешит к ним навстречу, усаживает их в тени и подает трапезу – кормит кочевников мацой. Раши, рабейну Шломо Ицхаки, великий комментатор Писания, объясняя это, пишет: ведь был Пейсах, и Авраам соблюдал его законы.

Понятное дело, разве в доме прародителя еврейского народа мог оказаться в Пейсах хлеб? Но непонятно другое, ведь не было еще ни еврейского народа, ни египетского рабства, ни десяти казней, ни пасхальной жертвы, ни Исхода. О какой же маце идет речь, и про какой Пейсах пишет Раши, ведь все эти события произошли спустя три столетия после встречи Авраама с кочевниками?

В маленьком замечании Раши скрыт намек на еврейскую концепцию времени. Вернее, не намек, а напоминание. Но то, что было простым и понятным тысячу лет назад, сегодня кажется сложным и требует разъяснения.

Используя понятия нынешнего времени, годовой цикл можно сравнить с кольцевой линией Московского метрополитена. Поезд движется по кругу, каждый круг – это год. Подобно тому, как на узловых станциях в вагоны заходит разная публика – то спортсмены, то студенты, то приезжие, так и в разные времена года в мир вбрасывается разное влияние. Есть станция – время Освобождения, станция – время Радости, станция – время Печали, время получения духовного Богатства, время Удачного ведения дел. Исход евреев из Египта произошел потому, что наступило время благоприятное для Освобождения, а не наоборот. Это время существовало и при Аврааме, и наш праотец-пророк соблюдал его законы, хотя само событие, давшее ему название для грядущих поколений, еще не произошло.

Человек, понимающий, на каком отрезке времени он находится, знает, как нужно себя вести в каждой конкретной ситуации. В качестве иллюстрации я расскажу историю, случившуюся много лет назад с Рамбамом – великим Маймонидом, ученым, врачом и философом.

Большую часть жизни Рамбам прожил в Каире, и долгие годы был личным врачом и советником султана. Рабочий день советника начинался на рассвете: после утренней молитвы Рамбам спешил во дворец. Евреи и неевреи, ищущие его совета и помощи, выстраивались вдоль улиц, по которым он проходил. Рамбам на секунду останавливался возле каждого и заглядывал в глаза. Этого ему было достаточно для определения диагноза. Сегодня способ диагностики заболеваний по состоянию зрачка считается одним из самых передовых, но Рамбаму он был хорошо известен.

Если он знал, как помочь больному, то объяснял ему, как приготовить лекарство или какой способ применить для спасения от хвори. Если же не знал – молча шел дальше.

Как-то утром Рамбам задержался возле одного пациента немного больше обычного.

– Вам не нужна моя помощь, – наконец произнес он. – Вы совершенно здоровы.

– Но учитель, – вскричал пациент, – я не могу ни есть, ни спать!

Рамбам еще раз внимательно оглядел его.

– Я не нахожу у вас никакого недомогания, – повторил он спустя минуту. – Расскажите, что с вами происходит.

– Я меламед из небольшого городка под Каиром. Многие годы зарабатывал на хлеб, хоть тяжело, но достойно. Но за последнее время в наш городок перебрались трое других меламедов, и они отбили у меня весь заработок. Я не могу есть, потому, что остался без работы, и не могу спать из-за бесконечных жалоб жены.

– Вот вам мой совет, – сказал Рамбам. – Возьмите тыкву, заверните ее хорошенько в ткань, и запрячьте в самом дальнем углу подвала. Если вы сумеете хорошо ее сохранить, она принесет вам богатство.

Не чуя под собой ног, помчался меламед домой, купил на рынке самую красивую, самую большую тыкву, тщательно укутал в свой субботний халат и спрятал в подвале. Несколько месяцев подряд он каждый день проверял тыкву. Честно говоря, он ожидал чуда: из тыквы начнут сыпаться пиастры или она превратится в золотой слиток или еще что-нибудь в таком духе. Но ничего не происходило, тыква оставалась тыквой, и меламед начал подозревать, что Рамбам попросту отделался от него, дав такой странный совет.