Дождевой бубен. Избранные стихи

17 мая 1999 г

«Лобовой ветер…»

Лобовой ветер
срывает капюшон с моей головы
и набивает его снежной крошкой
и выжимает маленькую льдинку
в уголке глаза

Словно командует:
Шапки – долой!
объявляя минуту молчания

Его ресницы покрыты инеем

13 января 2009 г

Суфийское

Л.К.

Нас с тобой разделяет стена
из спрессованной пыли.
Вся моя жизнь —
прорыв сквозь дремучесть и крутость
к твоему огоньку:
Сквозь непроглядную темноту —
на звук журчания ручья,
скрытый в дыхании,
которое даёт жизнь глиняным птахам
и жаждущему пустыннику,
идущему между отвесов.
– — – — – — – — – — – — —
Я стою пред тобою,
как первоклассник, —
разинувший рот и
теряющий кепку с запрокинутой головы —
впервые увидевший звёзды.

Не отпускай меня ни на шаг,
не дай заблудиться,
не дай пройти мимо,
спутай намертво по рукам и ногам,
вдохни меня и задержи дыхание,
чтобы я разлился по твоей крови,
став Единым.

Январь 1999 г

«И-цзин» мне нашептало: «Всё будет хорошо…»

«И-цзин» мне нашептало: «Всё будет хорошо.
Держись, браток, дерзай, – кленовый сок
вернётся…»
И вьётся путь трамвайный по городу ужом,
мотает и бросает меня на дно колодца
неясных, липких снов, где в стаях голубей
я также ожидаю трамвай, держась за палец
родной руки, чтоб ехать средь городских зыбей
туда, где ждёт нас запах стряпни, где я в запале
наивной шалости на свечке подпалю
оправу дедовских очков, где ждут потачки
и балованье бабушкино, плюс
гость из арабских сказок (как Хотабыч):
Али Хусеин с острова Бахрейн —
сокурсник дяди в МГУ, что был подпольно
доставлен бабушкой в закрытый город, чей
фабричный дым доходит до Престольной.

Из прошлого везёт меня трамвай,
как детский паровозик, до стыковки,
коллажем сновидений, сквозь слова…
Открыл глаза… Проехал остановку!

И вьётся путь трамвайный по городу ужом.
Ворчание. Толчки. Как нестерпимо солнце.
«И-цзин» мне нашептало: «Всё будет хорошо…»
Держись, браток, дерзай. Кленовый сок вернётся.

Май 2000 г

«Некто в черной одежде…»

Некто в черной одежде
на штормовом побережье.
Черная птица зависла
на фоне хмурого неба.
На штормовом побережье —
белые, черные пешки…
И нет желанья для спешки.
Лишь жажда поиска смысла,
который насущнее хлеба.

…Но ничего, кроме решки,
не выпадает… —
без спешки…
следом за острой косою:
дама…
кузнец с женою…