Оценить:
 Рейтинг: 4.2

Басад

Автор
Год написания книги
2021
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 32 >>
На страницу:
6 из 32
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Завершив эти логические построения, я установил виновных, обосновал собственную правоту и остался чрезвычайно собой доволен. И самое прекрасное – решение обеих стоящих передо мной проблем даже не надо было искать. Оно напрашивалось само собой. Итак, стремление сломать приевшийся паттерн интимных отношений, подкрепленное теорией “русские женщины – как мороженое”, и проект деконструкции Берлинской стены между русскими и коренными израильтянами привели меня на израильский сайт знакомств.

* * *

Поначалу я попадал в курьезные ситуации. Одна деваха с неподражаемой непосредственностью осведомилась, какой у меня длины. Прямо с первых слов в чате. В этой непринужденности было даже некое очарование. Я, стараясь соответствовать, спросил: “А какой у тебя глубины?” Она дьявольски оскорбилась. Не вполне понятно почему.

Потом три девицы подряд поинтересовались обрезан ли я. С первой я растерялся. Может, о глубинах размышлял. Не помню. Ничего с ходу не придумав, честно отрапортовал о положении вещей. Не скажу, чтобы мне понравилось отчитываться подобным образом. Второй любопытствующей я уже ответил, что ей придется выяснять этот вопрос собственноручно.

Постепенно научившись разбираться в типажах, я стал реже влипать в истории. Но прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, не могу не упомянуть уникальный экземпляр спонтанности и раскрепощенности.

Представьте сайт знакомств, анкету с фотографиями двадцативосьмилетней довольно привлекательной особы и следующий текст:

Я Ноа.

Я пью кукурузный сок. Просто балдею. Прям так – из банки. Еще обожаю сердцевины пальмы.

Тащусь от семечек. Могу сгрызть целый пакет. У меня даже есть собственная система их грызть.

Если у кого-то закралось подозрение, что это ирония, поверьте, вы ошибаетесь. Так, в ее понимании, выглядит открытость и естественность.

Я сплю с ночником и никогда не встаю в туалет посреди ночи.

Я способна вместить все. Справиться с чем угодно. Трудности меня не пугают.

Не выношу, когда жуют над ухом или пьют прихлюпывая, или маячат за спиной, когда я работаю.

В графе “Кого я хочу найти” значится:

Мужчину, в душе которого журчит музыка, а пища доставляет наслаждение его внутренним органам.

Думаю, вполне достаточно. Позаимствовать весь шедевр целиком совесть не позволяет, а пародировать не берусь. Вряд ли в моих силах сымитировать столь самобытный стиль.

В целом общение на израильских сайтах мне нравилось. И не только из-за неподражаемых автобиографических жемчужин с сочными кукурузными откровениями. Израильтянки в большинстве держались просто и раскованно. Без излишней наигранности и без непременного ожидания, что инициативе надлежит исходить исключительно от мужчины. Напротив, она нередко исходила от них самих, что, признаюсь, довольно приятно и радует свежестью впечатлений.

Отдав дань адекватности израильских женщин, вернемся к курьезам и начнем с Ханукальной Поэтессы. Пообщались в чате, поговорили по телефону, условились встретиться в пабе. Звонит она, как только стемнело – часа за два до свидания – и говорит, мол, на улице так холодно… “Так холодно” – это плюс восемь. И косой осенний дождь. Рваный. Льет, льет, потом ненадолго утихнет. Зато ветер не унимается. Колючий. Резкий. Буря – это у нас называется.

В Израиле меньше двадцати градусов – это уже холодно. А если, чего доброго, раз в пять лет выпадет снег – и вовсе стихийное бедствие. Страна замирает. Автобусы не ходят. Дети в школу ни ногой. А взрослые высыпают из прожженных кондиционерами офисов и, как маленькие, играют в снежки.

– Уй, на улице так холодно, – говорит она. – Давай… мм… только не пойми меня неправильно, – короткая заминка для сохранения видимости приличия, – давай-ка встретимся у меня. Ты не против?

Я, понятное дело, не против.

Приезжаю, звоню, она дистанционно открывает ворота во дворик и спускается ко мне. Я не сразу понимаю зачем. Спускаться кажется несколько лишним, разве что она собиралась внести меня в дом на руках.

Поднимаясь по лестнице, она вертит передо мной попкой в облегающих кожаных штанах, предоставляя возможность оценить аппетитность ее форм и тонкость тактического хода. Задница у нее действительно что надо – особенно в таком ракурсе и обтянутая тугой черной кожей.

– Как хорошо, что ты приехал! – объявляет она с порога. – Сегодня пятый день Хануки[13 - Ханука – восьмидневный праздник в память об освобождении и очищении Храма.]. Мы должны зажечь свечи.

Мы, а точнее – я, под ее руководством, по всем правилам Галахи[14 - Галаха – совокупность законов и установлений иудаизма, регламентирующих религиозную, семейную и общественную жизнь верующих евреев.] – как мужчина, зажигаю ханукальные свечи. Потом она, с той же церемонностью и серьезностью, с которой зажигались свечи, достает и вручает мне косяк. Я раскуриваю, отдаю обратно.

Она затягивается и начинает обходить стойку, на которой между нами горит ханукия[15 - Ханукия – ханукальный светильник, который зажигают в течение восьми дней праздника.]. Движется медленно, но неотвратимо, словно по тонкому льду, где нельзя останавливаться. На лице ее отсветы свечей, а на губах лукавая улыбка.

Когда она оказывается напротив меня, тень от распущенных волос скрывает ее черты. В зубах подрагивает огонек косяка, и в глазах пляшут его блики. Я откидываюсь на стойку и медленно провожу ладонями по холодной мраморной поверхности, выпрямляя руки и вбирая взглядом эти сумасшедшие искры. Она невыносимо плавно приближается вплотную. Я лишь крепче стискиваю пальцы. Ее бедра касаются моих. Я вдыхаю ее запах. Она вынимает изо рта косяк, наклоняется и, щекоча мою шею кончиками волос, шепчет на ухо охрипшим голосом:

– А если мы… сейчас немного пошалим… – я чувствую горячее прерывистое дыхание, – у нас еще будут долгие разговоры в ночь… – ее ногти царапают кожу, – о музыке, о лирике, о литературе… Ты ведь любишь… – ногти жадно впиваются в мой загривок, – ты ведь любишь литературу?

Она увлекает меня в спальню. Сбрасывает на пол пуховое одеяло, и сразу становится жарко и как-то… тесно. И косой дождь все лупит и лупит по запотевшим окнам.

Потом мы курим, стоя босиком на ледяном полу, она прижимается ко мне и глядит на бегущие по стеклу капли, а рядом на полке, где не осталось живого места от потрепанных книг, обнаруживается Венечка Ерофеев. “Москва – Петушки” в переводе на иврит кажется мне чем-то невообразимым. Я смеюсь, и она смеется вместе со мной, мы смеемся и не можем остановиться.

Я нахожу книжку ее стихов, перелистываю, вчитываюсь, и вдруг она принимается взахлеб рассказывать, как бывший трахал ее в жопу. Смачно, в анатомических подробностях и в донельзя откровенных выражениях. Трахал, трахал и дотрахал до столь нетривиальной кондиции, что она уже иначе не может. Не кончает. Но! Когда из-за границы прилетит заказанный в сетевом секс-шопе дорогущий вибратор, в ее половой жизни откроются небывалые горизонты. Я буду пялить ее в жопу, как бывший муж, а…

– А во второй дырочке, – облизываясь, поэтично завершает она, – будет усердно трудиться мой новый мультифункциональный вибратор.

Такая перспектива показалась мне не слишком привлекательной. Слушая ректальную сексодраму, я рассеянно листаю ее стихи на высоком иврите, где и без подобного аккомпанемента ничего не разобрать. Затем отыскиваю раскиданную одежду, дожидаюсь, пока она уложит проснувшуюся в соседней комнате дочку, наскоро прощаюсь и ретируюсь, так и не сдержав обещание долгих разговоров в ночь о лирике и литературе.

* * *

Однако не все знакомства были сугубо скоропостижны. Спустя некоторое время я повстречал Орталь. Ор таль – свет росы. Живописно, не правда ли? Но мне нравилось не только имя. Я сразу влюбился в эту взрывную и неугомонную бестию, будто мне восемнадцать.

Орталь была женщиной любви. Или даже Любви. Все у нее было про любовь и о любви. Она читала курс “Любовь” в тель-авивском университете. Не, скажем, любовь в литературе или в психологии. Нет – просто “Любовь”. Этот курс разработал какой-то русский тип. Приехал, понимаете ли, из России эдакий умник объяснить местным олухам и сухарям про любовь. Или так: за Любовь. Кроме этого, она писала в том же универе диссертацию о роли женской сексуальности в любви и вела семинар для женщин среднего возраста. Тоже, естественно, о любви.

Когда ей было двадцать, она подалась волонтером в лагерь для африканских беженцев. Когда исполнилось двадцать три, Орталь заинтересовалась религией и стала посещать вечерние занятия Талмуда, а после – срывалась на дискотеку и скакала там до утра. “Ах, какие у меня были гетры”, – смеется она, обнажая аккуратные крепкие зубы. У нее смуглая кожа и глубокие карие глаза, на дне которых бесятся целые выводки чертей.

Как было в нее не влюбиться? И я влюбился. По уши. И все шло чудесно. Уже месяца два мы проводили вместе все свободное время. И вот она приезжает ко мне на выходные, мы выбираемся из постели только под вечер, она привезла что-то вкусненькое и смотрит на меня умиленно – так смотрят женщины на своих возлюбленных, поглощающих приготовленную ими пищу. Имеется в виду – поначалу, когда они еще не ворчат себе под нос: “У-у… прожорливая скотина”.

Словом, дождавшись, пока я доем и погружусь в умиротворенно-расслабленное состояние, она проворковала:

– Знаешь, я давно хотела с тобой поделиться…

Я что-то промычал, расплываясь в осоловелой улыбке.

– Уже три года у меня есть Мастер. Мы встречаемся раз в месяц. Понимаешь, солнце, я давно увлекаюсь БДСМ-практиками… – мой раскисший в сытой неге мозг конвульсивно дернулся, давясь этой тирадой. – Это, разумеется, никак не касается наших с тобой отношений, – она очаровательно улыбнулась. – Просто я чувствую некий… дискомфорт. Я ведь стараюсь быть предельно искренней, но… все не находила удобного случая для разговора.

Мозговая судорога не отпускала.

– Мой Мастер снимает для нас отдельную квартиру. Как правило, он назначает встречи заранее, а в остальное время мы не общаемся. Он лишь иногда звонит на следующий день – узнать, как я себя чувствую. Но недавно… – она скромно потупилась. – Недавно он доверил мне подыскивать для него новых рабынь.

Мне показалось, что Орталь даже слегка зарделась от целомудренно скрываемой гордости.

– Я провожу предварительные собеседования, делаю кастинг и присутствую на инициации. Бывает, они звонят мне – ищут совет и поддержку. Особенно после первых сеансов. Тут крайне важна чуткость. Есть множество аспектов…

Все это рассказывалось таким тоном, будто речь идет о самом невинном хобби – чем-то вроде вязания или вышивания крестиком в пансионе благородных девиц.

– Мы придерживаемся четких границ. Так, чтобы это не мешало личной жизни, – продолжала Орталь, слегка досадуя на необходимость втолковывать мне, профану, тривиальные истины. – Я долго над собой работала, и теперь для меня это два совершенно отдельных мира. Никак друг с другом не пересекающиеся. Тут тоже немалая заслуга моего Мастера. У него дом, жена, трое славных ребятишек – большая счастливая семья, и при этом полная свобода развиваться и самореализовываться. Разве это не прекрасно?!

Я медленно выдохнул, пытаясь представить себя в этом треугольнике. И тут же вспомнил про ее подопечных рабынь… Получился какой-то неумещаемый в сознании многогранник. Почему-то особенно коробила та гордость, с которой она хвасталась возвышением в их иерархии.

Уловив мое раздражение, она терпеливо попыталась разъяснить все сначала. Выходило, что тот факт, что ежемесячно ее будет драть какой-то хмырь, никак не касается ни меня лично, ни наших с ней отношений. Ни-как! Это совершенно отдельная от всей остальной жизни тема, никоим образом не противоречащая стремлению к полноценным и гармоничным отношениям. И опять же, она долго над собой работала, и теперь способна абсолютно изолировать эти два аспекта своего бытия.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 32 >>
На страницу:
6 из 32

Другие электронные книги автора Ян Росс

Другие аудиокниги автора Ян Росс