Спасибо, что ты есть

За разговорами они не заметили, как подошли к зданию ресторана. На веранде пили коктейли две женщины, увлеченно что-то обсуждая. Марина попрощалась со своими спутниками, торопившимися на пляж, пообещав непременно вечером встретиться и поболтать.

Расправившись с парой миниатюрных шашлычков из морепродуктов и жареных фруктов, она почувствовала, что наелась, заказав то же самое плюс пару коктейлей в номер. Официант обещал доставить заказ не позже чем через десять минут.

Лекса пришлось разбудить. Запах еды и свежевыжатого сока быстро выманили его из постели. Что-то неуловимо изменилось – исчез, будто не было, внутренний надлом, из глаз ушла тоска. Он казался бодрым, полным сил и здоровья, как будто не несколько часов спал, а несколько дней только и занимался оздоровительными процедурами.

– Как тебе здесь? – на всякий случай спросил он, мечтательно развалившуюся в плетеном кресле Марину, хотя прекрасно видел ее довольно – блаженное настроение, – Пойдет?

– Отлично, – размашисто кивнула она, – купаться пойдем?

– А то, – усмехнулся Лекс, – изучим все пляжи, заодно спросим, где тут скатов кормят.

– Скатов?

– Каждый вечер местное шоу – к берегу приплывают скаты, а люди их кормят, – засмеялся Лекс, – кто рыбой кормит, кто собой.

Марина читала о подобных забавах. Скаты были безопасны и сыты, их приманивали к берегу ярким светом и обилием пищи. Туристы не представляли для них гастрономического интереса.

– Нас соседи пригласили на вечерние посиделки в местный кабак, пойдем или решим пренебречь? – усмехнулась Марина, помешивая сладко-терпкий коктейль, – вкусно кстати, – кивнула она на бокал.

– Что за соседи у нас?

– Пара геев, пара натуралов, натуралов видела, геев нет.

– И как они? Стоят того, чтобы с ними пить?

Марина пожала плечами.

– Не знаю, на них не написано, чего они стоят, молодые лет по 25—30, обычные, французы. Я всегда держу дистанцию, выпить вместе – не значит подружиться.

Лекс удобнее развалился в кресле, вытянув ноги.

– Если хочешь, пойдем, не хочешь, не пойдем.

– А ты сам чего хочешь?

Он отхлебнул из своего бокала и, откинувшись на спинку, полуобернулся к ней.

– Ничего не хочу, совсем и вообще. Здесь со мной всегда так. В прошлом году я все две недели продрых на подобной веранде, три раза в день ползал поесть и два раза искупаться, если не считать трех последних дней, – вдруг вспомнил он, – да, не две недели, десять дней.

– Ты же понимаешь, что я спрошу про те, три дня, – улыбнулась Марина.

– Три последних дня… я учился виндсерфингу, так и не научился, но пока старался, овощем себя не чувствовал, – хохотнул Лекс, – надо здесь попробовать найти виндсерф, может теперь получится…

Разговор перешел на обсуждение водных видов спорта. Оказалось, Лекс учился когда-то не только виндсерфингу, но и дайвингу и сноркингу, причем ради дайвинга когда-то ездил в Египет, турецкие Алачати, Карибские острова и на Бали, а ради серфинга в Марокко.

Марина дальше Турции и стран ближнего зарубежья не уезжала, потому слушала с живейшим интересом, от души и по-доброму завидуя.

– И ты один ездишь? Не с тусовкой, не с девушками? – удивилась Марина.

– С девушкой первый раз, – кивнул Лекс, – с тусовкой лет пять назад съездил на Ибицу, с тех пор нет, увольте. Меня раздражает привязка к некому кругу общения. И потом я часто совмещал поездки по работе и отдых. Мой бизнес как раз и заключается в том, чтобы создавать концепции новых отелей и вводить их в нужный сегмент туристического рынка. Конечно, я не часто лично занимаюсь делами, но иногда это бывает необходимо.

– А кто занимается? Ты их как-то контролируешь?

Лекс поморщился, словно от попавшей на язык кислоты.

– Контролирую только в общем и целом и не их, а общее состояние дел. Занимаются всем профессионалы, но по совместительству мои родители.

Этого Марина не ожидала, удивления скрыть не удалось.

– Да, да, предки мои, а я как бы владелец, – грустно усмехнулся Лекс, – дед постарался, завещал мне весь этот геморрой, точнее самую большую часть бизнеса, ай, ладно, давай, не будем об этом, – он сделал большой глоток и отставил стакан, очевидно жалея, что тема о путешествиях трансформировалась в обсуждение неприятных ему подробностей семейных дел.

Марина слегка пододвинула свое кресло и перекинула свои ноги через его.

– У тебя загар не слез, – кивнула она, намекая на разницу цвета кожи своей и его, – где загорал в последний раз?

– В Израиле на мертвом море, – улыбнулся он, – еще в апреле, но, наверное, это волжский загар сверху прибавился. Хоть и крайне редко, но прошлым летом я жарился на городском пляже в Самаре.

– Так и я тоже. Ну как, идем гулять?

Лекс потер небритую щеку здоровой рукой.

– Идем, только я в человеческий облик себя верну сперва.

– Если надо помочь, ты говори, – засмеялась Марина

Он лукаво улыбнулся

– Сдается мне, тогда прогулка точно отложится.

Марина убрала свои ноги с его колен и встала.

– Ну, собственно попозже пойдем, – легко пробежав пальцами по его волосам, она взяла его за здоровую руку и увлекла за собой в дом.

Конечно, со сломанной рукой ни о каких активных видах спорта не могло идти речи. Лекс это понимал лучше всех. Рука болела даже от самых незначительных нагрузок, будь то плавание на короткие дистанции или встряхивания от песка мокрого полотенца.

Первые несколько дней ушли на изучение спектра развлечений отеля – бар, вечеринки на пляже, бильярд и настольный теннис, где Лекс был только зрителем, Марина же частенько составляла компанию соседям, с которыми они быстро нашли общий язык. Нельзя было назвать это общение дружеским, но оно определенно могло считаться приятельски – партнерским. Дистанция чувствовалась и поддерживалась в равной степени всеми, глобальных непримиримых противоречий не существовало, однако все были слишком разные. Два гея канадца предпочитали активный отдых, спортивные развлечения, целыми днями пропадали на дайверских экскурсиях, говорили в основном на такие же темы – дайвинг, снаряжение, рифы, спорт. Французы спасали собственный брак, пытаясь вернуть угасшие чувства друг к другу и вмешиваться в их отношения совершено не хотелось. Марина и Лекс же просто отдыхали, от зимы и депрессии, от опасений, страхов, горестных размышлений и самое главное от людей. Им было хорошо вдвоем. Перекинуться парой фраз с кем-то за завтраком, поиграть в бильярд или теннис, послушать о важности дайверских исследований – это одно, это всего час – полтора в день, остальное время могло принадлежать только им двоим.

Пестрые краски, неправдоподобно яркие восходы и закаты, теплый ласковый бриз, разбавляющий полуденный зной, белый, удивительно мягкий песок, растворенные в воздухе блаженство и нега – земное олицетворение рая.

Марина чувствовала, как внутри будто что-то развернулось, здесь так легко, так просто было верить в хорошее и в то, что невидимая, но прочная нить судьбы, возможно навсегда, связала ее с Лексом. Он стал родным и близким за очень короткий промежуток времени. Это было странно и очень-очень ценно.

Перед тем как уехать, французы устроили вечеринку в пляжном баре. Их второй медовый месяц подошел к концу. Отпуск канадцев должен был завершиться двумя днями позже. Получилось нечто вроде вечера прощаний. Все были немножко откровеннее и прямолинейнее, чем обычно. Жером, всегда пенявший Лексу, что тот «раб пагубного пристрастия» вдруг попросил у него закурить и, не взирая, на взгляды – молнии, которыми одаривала его жена, рассказал, что их брак трещит по швам.

– Я надеялся, что все можно исправить, но, видимо, нет.

– Ты ничего не делал для этого, – фыркнула Клер, собираясь уйти, – ты пьян, так что следи за своим языком, – она нарочно говорила на английском, видимо не считая эту тему достойной особой приватности.

Играла тихая музыка, на открытой веранде зажгли светильники, напоминающие традиционные китайские фонарики, слышался смех и тихие голоса.