Госпожа Вольтури

Меня привязали к столбу, обложили сухими ветками, поднесли горячий огонь, языки которого взывали своими мольбами к диску полной луны, нависшей среди темной ночи над нашими головами. Из мрака леса, на окраине которого происходило это действо, вышло несколько человек в черных мантиях. Одного из них я узнала в тот же миг, увидев его походку, скользнувшую меж цепких лап пламени, сжигавшего меня. Это был Арий. Он и его спутники уничтожили моих палачей, а сам он развязал мне руки и высвободил из огня.

– Зачем Вы это сделали? – тогда в недоумении спросила я у него.

– Конечно же, ты бы не умерла, но в этом случае их интерес к тебе возвысился до небес, и они причиняли бы тебе столько боли, что ты сама бы пожелала себе смерти… – спокойным завораживающим голосом отвечал он.

Тогда он предложил мне отправиться вместе с ними, поскольку мне больше бы не пришлось прятаться ото всех. Но я отказалась, прокручивая в памяти истории, которые мне рассказывал отец несколько веков назад.

Из Франции я отправилась прямиком в Англию. Долго скрывалась от инквизиции, переселяясь из одного городка в другой, пока, наконец, весь этот ад не был окончен. В конце XVII века я отправилась к родителям, стараясь забыть все ужасы ушедших времен. В Санкт-Петербурге я вышла замуж за графа Румянцева. У нас было трое детей. Когда он умер, мы уехали в Германию. Взяли фамилию фон Крамер. Здесь у меня родилась сестра. Она перестала взрослеть в тридцать лет и выглядела несколько старше, чем я. Отныне я была младшей в семье, но только визуально.

В Германии в конце XIX века я вышла замуж за ученого, Штефана Бергера. Мы прожили с ним долгую жизнь. И только ему я открыла свою истинную сущность, хоть раньше никто из моих бывших мужей не знал, кто я на самом деле.

Теперь я снова вернулась в Москву, где и живу по сей день. По документам мне 19 лет, на деле – 19 веков, а внешне многие могут дать двадцать три – двадцать четыре года.

Сегодня я прогуливаюсь по Пизе, в которой последний раз была восемь столетий назад. В каждом городе все одинаково. Архитектурная обложка разная, а суть одинакова. Люди, толпы, суета, дым, песок, асфальт, дороги, машины, повозки, колесницы… Тысячи лет одно и то же… Но каждый из этих отдельных мирков имеет свою душу, свою историю, которыми никто больше не может похвастаться.

Вокруг суетятся смертные. Им легко думать о том, что в конце жизни их ждет смерть, а когда ты уверен в том, что у тебя не будет возможности повстречаться с этой суровой дамой в черном балахоне и с косой, сделанной из серебра, тебе кажется, что ты обезумел и нет шанса на спасение.

Но, как часто за тысячелетия нам приходится понимать, что вся эта обыденность складывается из неудач, маленьких радостей, моментов, проведенных с любимыми, просто доброго и солнечного утра или же наоборот ночного осеннего дождя, который затмит собой все тепло грядущего дня. Все эти пустые и такие обычные дни заставляют погружаться нас в бесконечное пространство бессмертной тоски. Из-за скуки, налетающей на нас ежедневно, а может быть, если мы сможем продержаться чуть дольше, ежемесячно, мы творим невообразимые безумные поступки. Это заставляет нас быть не такими, как все, и глаза вспыхивают от ярости и желания разнообразить свою вечную жизнь. Однако, глядя на смертных, которые ищут смысл жизни, мы грустно улыбаемся, понимая, что для них – это родиться и умереть, а для нас – просто жить, мечтая о смерти и, развлекая свое вечное существование глупостями, которые им не дано понять и прочувствовать.

Я гуляла по узким улочкам, по которым двигались оживленные толпы туристов с камерами, телефонами.

«Может отправиться на экскурсию?» – подумала я, видя их радостные лица.

Эта идея была глупой. Я просто приехала, чтобы убить кусочек своей вечности.

– О, Вы тоже прогуливаетесь по этому прекрасному городу?! – раздался голос моего соседа из самолета.

Я тяжело вздохнула, понимая, что на этот раз мне не отвязаться.

– Вы, как я погляжу, тоже, – постаралась я изобразить дружелюбие.

– Составите мне компанию? – обрадовался он.

– Вы знаете… – начала было я, но потом остановилась. – А давайте!

В конце концов, чем мне еще убивать время, как не общением со смертными.

Он повел меня по каким-то достопримечательностям, которые я видела еще во времена, когда их только установили. Все это нагоняло тоску, но я стойко держалась, не показывая своему гиду безразличие.

– Меня, кстати, Владимиром зовут, – опомнился он.

– Очень приятно, – бросила я, слегка улыбнувшись.

– А Вас?

– Иоанна.

– Как? Разве бывают такие имена?

– Посмотрите в гугле… – предложила я

Он достал телефон и открыл поисковик. Я шла прямо, не дожидаясь его. Он нагнал меня и подтвердил.

– Неужели это Ваше настоящее имя? – воскликнул он.

– Вам паспорт показать?

– Да ладно…я верю, верю!

Какой смысл прислушиваться к мнению смертных, если они проживут максимум 90 лет, в отличие от моей вечности?

Вечером он пригласил меня в ресторан, но я, сославшись на усталость, отправилась в свой номер.

– Говорят, здесь в шестидесяти километрах есть небольшой старинный городок. Давайте поедем туда завтра? – предложил он.

– Какой? – уточнила я.

– Терра Вита… Нет, как-то по-другому… Воль…Вольтерра!

– Давайте, – удивительно быстро согласилась я.

– Вот и отлично! – проводя меня до отеля, заключил он.

Я забралась в свой номер, заказала ужин (да, я нуждалась в питании, хоть из-за его отсутствия и не умерла бы). По телевизору крутили новости о том, что в этом самом городке, Вольтерре, несколько дней назад пропал отряд туристов. Полиция организовала поиски, но пока никаких следов не обнаружено.

– Неужели? – со злорадной усмешкой произнесла я и приступила к ужину.

«Может хоть этого Владимира там потеряю» – предположила я в надежде.

Ночью мне не спалось. Я позвонила родителям по скайпу, рассказала о своих приключениях, хоть и без особого азарта.

– Главное, чтобы тебе понравилось, – заметила мама.

– Да ты знаешь… – задумчиво прозвучал мой голос. – Мне никогда не было так все равно… Жизнь, как будто потеряла смысл… Хотя… о чем я говорю? Когда он в ней был? Бесцельное многовековое скитание по миру.

– Не говори так. Сколько счастливых мгновений было в твоей жизни?

– Они не способны оправдать бесконечной пустоты вечности.

– Ну, ты совсем ударилась в философию… – улыбнулась мама.

– Головой я ударилась! – засмеялась я в ответ.

– Сильно? – поддержала она мою шутку.

– Сильно. И давно… – продолжала я в том же духе.

Я замолчала, а потом, несколько подумав, решила ей кое-что сообщить.