– А тебе?
Я промолчала. Конечно, что я могла ему ответить?
– Я все эти дни буду с тобой, – шептал он мне в шею. – Слышишь?
– Да.
20.13.
Я проснулась, посмотрела вокруг. Никого не было. Вдруг я почувствовала боль и тихо застонала.
– Обезболивающее перестало действовать? – заботливо спросил врач, показавшись в помещении.
– Да… – через боль выдохнула я.
Он набрал какой-то препарат в шприц и ввел в катетер на моей руке.
– Сейчас всё пройдёт, – успокоил он. – Кстати, Вы не против, что мы списали Ваши данные из паспорта, который мы нашли в рюкзаке?
– Нет, не против.
– Вот только, там не написано, где Вы учитесь или работаете…
– Третий курс медицинского.
– О, так мы с Вами коллеги! – обаятельно улыбнулся он и, поставив стул, сел около мой кровати, видимо рассчитывая на разговор.
– Куда же Вы так торопились?
– В психиатрическую клинику.
– Хм, зачем?
– Практику там прохожу.
– Интересно, наверное…
– Очень.
– Будете психиатром?
– Нет, эндокринологом.
– Вы не думайте, что я словоохотлив, просто мне нужно видеть реакцию Вашего организма на препарат.
– Я понимаю.
Он замолчал и посмотрел на пульсовую волну, мелькавшую на экране.
Я не заметила, как заснула.
09.08.2006 – среда
6.15.
В палату сквозь закрытые жалюзи проглядывало ранее солнце. Здесь была медсестра. Она заполняла документацию, сидя за небольшим столом в углу помещения.
– Доброе утро, – весело произнес врач, войдя в палату.
Я с трудом улыбнулась.
– Как Вы себя чувствуете? – регулируя капельницу, спросил он.
– Немного лучше.
– Боюсь, придется Вас ещё подержать здесь. Но есть и хорошие новости. Пока Вы были вчера без сознания, мы сделали рентген. Все кости целы. Вы быстро поправитесь.
– Пить хочется, – призналась я.
Он взял ватный тампон, налил в стакан воды из кувшина и, захватив стерильный материал пинцетом, смочил в прохладной жидкости. Врач промокнул мне губы.
– Пить нельзя, – уточнил он. – Это всё, чем я могу помочь.
Я поблагодарила, а потом сознание начало меркнуть. Сквозь сон я услышала монотонный писк аппарата, голос врача, дававший указания медсестре.
Я проснулась в домике Германа в его мире. Он сидел на краю кровати и обеспокоенно смотрел на меня.
– Что со мной? – спросила я.
– Это расплата мне за смерть Еремеева! – воскликнул он, словно не слышал моего вопроса.
– Какова цена?
– Твоя жизнь! Жизнь человека, который мне дороже всех!
Я чувствовала, что медики пытаются вернуть меня к жизни.
– Ну же! – крикнул наконец врач.
Я открыла глаза. Он с облегчением вздохнул.
– Вы однозначно останетесь в реанимации до завтра.
Так я пережила клиническую смерть.
Он не отходил от меня ни на минуту. Всё время был рядом, даже когда я спала.
«Неужели ему больше нечем заняться, как сидеть тут со мной?» – думала я.