Холодные рассветы

– Ты его не хочешь? – предположила женщина.

– Кого? – испугалась девушка.

– Ребенка.

– Не хотела, когда узнала. Думала, что моя жизнь испорчена, и можно ставить крест на учебе и дальнейшей карьере. А потом… Потом я услышала, как бьется его сердечко.

Галина Владимировна не смогла сдержать улыбки, бережно обняла свою дочь.

– Сейчас сдам сессию, пойду в деканат оформлять академический отпуск, – решила Лена.

– Вот и умница, – похвалила ее мать, останавливая недалеко от мужчин, наблюдавших за тем, как рабочие начали бурить скважины под сваи будущего дома.

– …Сейчас температура где-то около плюса семнадцати, поэтому нужно будет подождать чуть больше десяти дней. В идеале – пару недель, – донесся комментарий Романа Сергеевича до жены Никольского, обращенный к хозяину этого участка и прорабу, руководившего процессом. – Было бы чуть теплее, то и недели бы хватило. Потом можно будет делать все остальное.

Владислав молча кивал, не собираясь прерывать своего тестя, помня утренние слова Лены, которая предупредила его о том, что ее отец будет умничать на каждом этапе строительства.

Едва женщины приблизились к ним, Никольский предложил Ермолаеву отвезти их домой, чтобы они не присутствовали при заливке фундамента, поскольку подобные мероприятия – не самое безопасное место. Тот согласился. Галина Владимировна взяла мужа под руку, и они вместе направились к машине. Лена задержалась на минуту.

– Мама в курсе, – заявила она, глядя как руководитель бригады направляется к въезжавшей на участок бетономешалке.

– В курсе твоего положения? – догадался он.

– Да. Говорит, сама поняла, – она с подозрением покосилась на него.

– Что? – удивился он. – Думаешь, что я сказал?

– Нет?

– Нет.

– Ну, ладно… – протянула она, наигранно изображая недоверие.

– Эх, ты! – улыбаясь, воскликнул он. – Обвинить меня в таком!

Его руки легли на ее плечи, осторожно притягивая ее тело к его торсу. Она откинула голову назад, глядя на него снизу.

– Поезжай с родителями, почитай свои учебники… – настоял он, поцеловав ее в лоб.

– Нет, так дело не пойдет, – фыркнула она, касаясь пальцами его колючего подбородка.

Лена приподнялась на цыпочках, требовательно впиваясь в его губы. Он ответил ей взаимностью. Ее дерзости хватило на то, чтобы слегка прикусить податливую кожу, в ответ на что она получила тихий низкий стон, вырвавшийся из его груди, но вызван он был не болью или дискомфортом, скорее наслаждением от ее преображения и появившейся уверенности, которую теперь она являла, оказываясь так близко к своему мужу.

– Если ты сейчас же не уедешь, – разомкнув горячий поцелуй, заговорил Владислав, – я затащу тебя в свою машину и церемониться не стану.

– Я беременна, вообще-то, – хмыкнула она, высвобождаясь из его объятий, и направилась за территорию их участка, игриво вильнув бедрами.

– Чертовка, – усмехнулся Никольский, возвращаясь к прорабу, ждавшего, когда хозяин даст добро на дальнейшие действия.

На следующие выходные не удалось приехать к родителям Лены – ее муж был вынужден покинуть Москву и отправиться в Хабаровск, чтобы решить ряд проблем в дальневосточном филиале. Одной же ей не хотелось путешествовать, поэтому она осталась в квартире, готовясь к экзаменам.

Владислав отсутствовал полторы недели, и за это время Ермолаева уже успела получить отличные оценки по двум предметам. Оставался последний сложный этап сессии, после которого она собиралась идти в деканат.

В тот день Ника предложила устроить вечеринку на пустом месте, чтобы, по ее словам, развеяться в разгаре страданий и мучений. Лена согласилась, но с условием, что вернется домой до десяти часов вечера – сегодня должен был прилететь Влад, и ей очень хотелось встретить мужа дома, но для подруги она нашла другое объяснение – режим дня, который она вынуждена соблюдать в столь непростое учебное время.

В квартире Ники собралась большая компания ребят из института, друзей, появившихся в ее жизни неизвестно откуда и прочих любителей «халявы». Лена помогла хозяйке мероприятия подготовиться к празднику, сейчас же сидела на диване в углу гостиной, попивая апельсиновый сок, наблюдая за тем, как народ, скопившийся в маленьком помещении пытается не наступать друг другу на ноги, двигаясь в такт громкой мелодии.

– Ты чего такая хмурая? – поинтересовалась виновница происходящего, подсев к ней с бокалом вина, перекрикивая музыку.

– Не знаю, что-то душа не на месте, – задумчиво ответила Ермолаева, чувствуя, как тревога сковывает ее сознание.

– Да брось, все же круто! Все свои здесь, Сережа сегодня тоже с нами! – она помахала парню на другом конце комнаты, и он ответил ей тем же.

Лена через силу улыбнулась. Ника толкнула ее в плечо.

– Пойдем, давай танцевать. И хватит пить сок! Давай налью тебе что-нибудь покрепче!

– Нет! – как-то резко воскликнула Ермолаева. – Мне нельзя…

– С чего это?

– Хочу на трезвую голову домой возвращаться, – солгала она. – К тому же, – она посмотрела на наручные часы, – уже достаточно времени, и мне скоро надо будет ехать.

В кармане настойчиво завибрировал смартфон. Высветился номер мамы.

– Извини, – произнесла Лена, уходя в спальню Ники, в которой было гораздо тише. – Да, мам, – ответила она на звонок.

* Срочно включи телевизор! – воскликнула Галина Владимировна.

Девушка огляделась по сторонам, вспомнив, что ее подруга сегодня сюда утаскивала всю технику из гостиной, чтобы ее никто там не разбил в пьяном угаре. Она воткнула вилку в розетку, откапала в беспорядке пульт и зажгла экран.

«А теперь к экстренным новостям, – говорила диктор, – двадцать минут назад в аэропорту Шереметьево произошла катастрофа. Самолёт, в результате технической неисправности, рухнул на посадочную полосу. Данные о погибших и раненных пока не сообщаются. На месте крушения работают спасательные бригады. Подробнее о происшествии Артем Соломин».

Картинка сменилась. Теперь перед взором телезрителей появился молодой журналист, за спиной которого находилось панорамное окно, открывавшее вид на посадочные полосы, окутанные полумраком глубокого вечера, но переливавшиеся огнями карет скорой помощи, пожарных и других служб.

За спиной раздался голос Ники, которая пришла навестить подругу в ее гордом одиночестве, но застала ее за просмотром новостей, Лена же не посмела отвлечься на пустую болтовню хозяйки квартиры.

«Да, Евгения, – начал репортёр, – действительно, подсчёты только ведутся, и полиция призывает всех, чьи родственники были в этом самолёте, прибыть в аэропорт Шереметьево. Напомню, что рейс Хабаровск – Москва, совершил аварийную посадку на восьмой полосе. Некоторые пассажиры погибли, но точных данных о числе пострадавших пока нет. Спецслужбы обещали вывесить списки в течение часа, но пока все остаётся в неизвестности».

– Влад! – пересохшие губы Лены с трудом прошептали имя мужа.

– Что? – Ника не оценила масштаба её личной трагедии.

* Скорее поезжай туда! – донесся мамин совет из динамика телефона, пока Ермолаева ещё была способна слышать.

Она схватила свою маленькую сумку, оставленную здесь еще днем, в которой лежали документы и деньги.

– Прости! – наскоро бросила она подруге, но от Ники было не так-то просто отделаться.