#Недо_сказочки

Мужчины в синей форме спустились на этаж ниже и начали звонить в дверь.

Стены в старом доме тонкие, поэтому дамы прекрасно слышали, дребезжание допотопного звонка.

– А наш поэт-то надел беруши и спать пошел. – Хихикнула София. – Ща Костик придёт, погодите.

Через несколько минут вернулся Саша.

– Это, Наталья Петровна… Кажется сосед ваш… того…

– Может и не того, конечно, но скорую бы вызвать.

– Так пусть ребята едут, а я скорую подожду. Вот и оформим тело…

– Оставайся Саш, оставайся.

Спустился Костик, выпустил радостно заскакавшего по всей квартире соскучившегося по вниманию Рея. На кухне оставалась непочатая бутылка мартини.

Костя с Сашей выпили за знакомство, а дамы – за освобождение собачки.

Приехала скорая, остановилась под окнами, завывая сиренами.

– Пойдемте, дамы. Сейчас замок срежем, будете понятыми. – Сказал Саша, выходя на лестничную площадку. Он еще позвонил пару раз и Костя помог ему срезать замок.

В квартиру первыми вошли Алиса и Саша, увидели тело Афанасия Петровича, лежащее в темноте ничком на тахте, и пригласили медицинских работников.

Включили свет.

Афанасий Петрович спал кре-е-епко.

Вошел врач, зыркнул на Сашу, подошел, неприветливо протянул ему руку для рукопожатия. Саша демонстративно отвернулся. Доктор скривился и пошел обследовать больного, проверил пульс.

А Афанасий Петрович спал кре-е-е-епко.

– Ань, – обратился врач к медсестре, – пульс есть, сознания нет. Давай фонарик.

– Вить, может приступ? – Спросила женщина, роясь в сумке.

– Да не, не похоже… – Ответил доктор, проверяя цвет ногтей.– Инсульт скорее.

А Афанасий Петрович, как вы уже догадались, спал крепко.

Витя взял фонарик, приподнял правое веко пациента и посветил в глаз.

Вот тут-то Афанасий Петрович и проснулся. Проснулся и как заорет!

– ААААААААААААААААААААААААААА!

Беруши звук глушат, он мало что слышит, но голосить продолжает.

– Саша, держи ему руки! Буйный он, не видишь? Аня, давай успокоина двойную дозу. А вы что стоите? Дурку вызывайте. Не наш это пациент.

Софья Арнольдовна, смеясь в кулачок вызвала подмогу.

Укололи. Успокоин немного путал сознание, но приводил пациента в исключительно радостное расположение духа.

– А вы знаете, я поэт. – Сказал радостно сияющий Афанасий Петрович своему вынужденному эскорту – Да-да! Поэт. Неподоба. Не знаете?

Окружающие тихо покачали головами. До приезда скорой психиатрической оставалось полчаса.

– Ну так я вам сейчас почитаю. На подготовку времени мало, поэтому буду говорить не думая. Экспромт так сказать.

– Ты изменила мне два раза… Твоей несносной красоты… Волчица мерзкая, зараза! Все это ты, и ты, и ты! – Монотонно завыл поэт Неподоба, кажется, цитируя куда более известного Васисуалия Лоханкина.

Саша покраснел. Потом побледнел, видно проняло его стихотворение, затронуло так сказать, глубинные струны души.

Он подошел к Виктору, со скучающей физиономией сидящему рядом с пациентом и в эту физиономию молча ему врезал.

– Это тебе Вить, за Машку!

– Эээ! – Витя покачнулся на стуле, потом встал, вмазал в ответ и тихо сказал:

– Слышь, Санек, ну проехали же.

– Ничего не проехали. – Еще удар в челюсть.

– Кость, звони кому-нибудь! – Взвизгнула Софья Петровна.

– Кому звонить, теть Сонь? Милиция тут, скорая– тут, психиатричка – щас будет.

– Не знаю, Костя! Звони!

Константин набрал номер.

– Алло девушка!

– У вас пожар?

– Нет, у меня тут врач с милиционером дерутся. Не знаю кому позвонить.

– Выезжаем.

А над этим всем неслись стихи.

Действительно, поэзия должна волновать кровь, пробуждать чувства, вызывать в людях отклик. Только тогда это искусство с большой буквы, а не хрен, понимаешь, на палочке.

Моя армия

– Пип! Пип! Пи-и-ип! – Сказал вечно подключенный к сети аппарат, оповестил меня о том, что московское время, как впрочем и всегда шесть часов, ноль минут и разорвал утреннюю тишину воплями гимна.