Без вести

– Все, Горовиц, набегался, сука! – пытаясь отдышаться, редактор, не привыкший к подобным гонкам и вообще к каким-либо физическим упражнениям, схватился за пластиковые перила. – Это за тобой!

Голый мужчина медленно развернулся к преследователям. Спереди его внешность была гораздо в более плачевном состоянии. Неопрятная борода и усы скрывали его лицо, некогда утонченный нос распух, как после приличной драки, очки болтались на переносице. Как будто завершая целостность картины, человек держал в руках одежду и блестящие кожаные ботинки, прикрывая своей ношей собственный пах.

– Так и знал, что в Питер не стоит возвращаться, – нетрезво проворчал арестованный. – Одинцов, твою мать, что тебе в редакции не сидится?

– Сейчас ты у меня узнаешь! Что мне не сидится! – выпалил «Бархатный». – Майор, в кандалы его! И поехали уже, нас ждут. Ну, Горовиц, ну, сука! Заставил ты меня побегать!

– Скажи, весело было? – подмигнул пьяный преследуемый.

Редактор только одарил его гневным взглядом и с наслаждением наблюдал, как полицейские надели тому на запястья наручники, а после, как и был, голышом, вывели из здания.

Глава 2

В кабинете, рассчитанном на три полноценных рабочих места, находилось пять человек. Следователь, Терехов Денис Нестерович, редактор из Москвы, Одинцов Радик Романович, подполковник, Румянцев Алексей Алексеич, телохранитель и, собственно, сбоку возле стола следователя, пятой точкой на стуле и головой на самом столе, нетрезвый Горовиц. Мужчину уже успешно одели в то, что он успел схватить, унося ноги из отеля Азур – коричневые ботинки, мятые и порванные в двух местах, некогда бывшие дорогими, брюки и облитый несколькими спиртными напитками черный джемпер с v-образным вырезом на шее.

– Одинцов, фашист, кофе хотя бы дай, – простонал писатель, не в силах оторвать голову от стола.

– Меньше пить надо, Горовиц. Сам виноват. Вот тебе бумага, – редактор пододвинул белый лист к подопечному. – Вот тебе ручка. Записывай, что тебе Денис Нестерович рассказывает!

– Может быть, ему все-таки кофе сделать? – нерешительно и полушёпотом, при этом прикрыв ладонью рот, спросил следователь Одинцова. – Звезда все же, что люди скажут? Неужели мы звери какие…

– В самом деле, Радик Романович, – крякнул подполковник, в отличие от всех остальных, предпочитавший стоять, а не сидеть. На что следователь со своего рабочего места, а редактор с места для посетителей за тем же столом, подняли головы на первого. – В наших кругах Гарри уважают, уж простите, – пояснил свою позицию грузный Алексей Алексеевич. – Его книги всем городом читаем и с радостью приняли бы его совершенно иным способом, а не так, голым и в наручниках. Что у вас за методы такие бесчеловечные?

– Вот! Одинцов, – усмехнулся в неопрятные, слишком длинные усы пьяный писатель и таки водрузил голову на руку, которую упер локтем в стол. Мутные серые глаза смотрели на редактора с издевкой. Как же! Он – звезда! Звезда, не в такой уж маленькой степени благодаря тому издательству, от которого он так проворно убегает по всему миру. – Ну, – вытянул губы Горовиц, подражая маленькому ребенку, – не ворчи, налей кофейку, па-поч-ка.

– Записывать будешь? – не поверил подопечному Одинцов.

– Буду! – икнув, кивнула бородатая знаменитость. – Только он все равно ничего интересного не рассказывает.

– Что значит, ничего интересного не рассказывает?! Ты, Горовиц, сволочь, совсем зазнался? Они, чтобы это дело расследовать, всем отделом с ног сбились! Наша редакция все связи задействовала, чтобы тебе по большому секрету рассказали детали, чтобы ты, урод, книгу нам сдал наконец! Что тебе еще надо, изверг?! Опять мало?! Сиди и слушай!!! Через неделю мне книгу принесешь!

– Я послушаю, – опять икнув, и опять кивнув, упрямо пробубнил писатель, – но интереснее от этого не станет. Скука. Замочили бизнесмена и что? Что здесь такого?

– Как это, ничего интересного? – обиженно встрял подполковник. – Это ж такое дело!

– Подождите, Алексей Алексеевич, – остановил подполковника редактор. – Это он не протрезвел еще. Сейчас кофейку попьет и… – на этом слове тон Одинцова изменился, последнее он процедил сквозь зубы, глядя в упор на автора, – и все запишет. А потом отдаст нам, и мы выпустим прекрасный бестселлер.

Горовиц упрямо покачал головой и еще раз икнул:

– Н… не выпустим!

– Твою же мать! – уважаемый Радик Романович вскочил со своего кресла и засунув руки в карманы, навис над автором. – Горовиц, гад!!!

Вполне может быть, редактор и смог бы впервые именно физически выплеснуть всю свою злобу и раздражение на том, кто без конца портил его жизнь. Может быть и смог бы, но не в этот раз. Собрание было нарушено внезапным вторжением двух незнакомцев. Без стука, если не считать удар двери о стенку, в кабинет к следователю вошли двое. Присутствующие, за исключением Одинцова, которого уже ничто на свете не интересовало, кроме рукописи одного конкретного писателя, повернули головы в сторону непрошенных гостей. Первой нарушила воцарившуюся тишину молодая брюнетка, чьей фигуре, плотно обтянутой синими джинсами снизу и кожаной курткой без подкладки сверху, могла бы позавидовать любая современная модель. Уперев руки в боки и встав прямо посреди кабинета, Валькирия (как мысленно окрестил ее не проспавшийся автор) заявила:

– Так вы дела ведете?! Терехов?! Я же просила вас хотя бы одну машину послать в поселок Киселево! Подежурить возле станции! Месяца не прошло, а вы уже просите нас в том же лесу поискать еще одну пропавшую! Мы ее тоже? На веревке повешенной найдем?!

– Да! – рядом с незнакомкой встал ее сопровождающий.

«Очкарик» – автоматически дал ему кличку автор. Невысокий, пухленький. Программист. Точно. Ну или как-то связан с компьютерным миром, вон, как бока вываливаются за линию ремня на низких и очень растянутых джинсах. Ботинки грязные, куртка на три размера больше. Еще и комплексов целый вагон. А Валькирия ему нравится, вон, как косится на нее.

– Данилова, вам там не сказали, что я занят?! – рявкнул на гостью следователь.

Слепой, что ли? Автор искренне недоумевал, даже не поленился повернуть голову, чтобы посмотреть на Терехова. Повернул и поморщился, движение было равносильно получению удара по темечку. Похмелье. Пить, надо меньше.

– Сказали! – выпалила Валькирия. – Все, кому не лень сказали!

– Слушайте, женщина может еще живой найдется, а бабушку… С чего вы делаете такие выводы? Может быть, ее алкаш местный по пьяни грохнул, чтобы пенсию или заначку себе прикарманить. Бабушка одинокая была. В любом случае, дальше мы без вас разберемся.

При упоминании об «алкаше», Валькирия бросила презрительный взгляд на заросшего бородой, усами и побегами Горовица. Бывалый писатель стыдливо потупил глаза в стол следователя.

– Какой алкаш, Терехов? Вы совсем головой не думаете?! Поселок пустой. А у Остапенко мозгов бы не хватило, бабушку в лес утащить, да еще и повесить на дереве! – топнула ножкой в тяжелом армейском сапоге молодая женщина.

– Не, – неожиданно для всех, подал голос автор бестселлеров, – алкаш не мог. Алкаш стукнул бы утюгом, пырнул ножом, на худой конец… Не, это из другой оперы. В общем, стукнул бы ее сзади, деньги взял и запил беспробудно. Зачем ему с повешением заморачиваться? Маньяком попахивает. Или местью. Но я бы сделал ставку на маньяка. Так интереснее.

Одинцов незаметно положил ладонь на руку следователя, который хотел было выставить наглую девицу за дверь.

– Именно! – поддакнул Горовицу «Очкарик». – А вы, знаете, наверное, о чем говорите? – обрадованно улыбнулся программист писателю.

– Чего? – не понял тот.

– Ну, вы… Вы же тоже, наверное, любите… – очкарик щелкнул пальцем по шее, продемонстрировав присутствующим известный жест, – это дело. А?

Парень улыбался искренне и в другой ситуации, если бы здесь не было Валькирии, Горовиц поддержал бы его шутку. Однако в этот раз, ему это очень не понравилось. Зато понравилось его редактору, который в это же мгновение просиял, как утреннее солнышко на голубом небосводе.

– Данилова, заканчивайте! Не видите, у меня тут люди важные?! – все-таки взъелся следователь и поднялся со своего места. – Завтра ваши должны быть в Киселево к десяти. А до тех пор, не беспокойте меня!

– Завтра мы приедем, конечно, – рассерженная Валькирия смотрела на противника исподлобья, – но вы мне обещаете, Терехов, если мы и ее найдем на веревке – вы поставите в поселке патруль! И не в десять приедем, а в восемь вечера, когда все смогут. Мы добровольцы, в конце концов, а не на службе. Как вы. Нам за это денег не платят.

– Ничего я вам обещать не буду! Ваше дело – помогать, если попросят, а не лезть с глупыми советами!!!

– Вы обещали, Терехов! – Валькирия ответила стражу порядка и гордо покинула кабинет.

Вместе с ней, следуя за красоткой как верный пес, выскочил и полный очкарик в вечно сползающих с растолстевшей филейной части джинсах.

– Это кто? – с благоговением в глазах, уставившись на повторно хлопнувшую дверь, спросил Горовиц.

– А, – отмахнулся следователь, не заметив и не разделив восторга автора, – не обращайте внимания. Местная Лара Крофт.

– Местная, кто? – уточнил Одинцов, не спуская глаз со своего вдруг загоревшегося музой подопечного.

– Крофт. Лара. Ну, это. Девка такая, – следователь показал ладонями округлые выпуклости в районе своей груди, но тут же получив полный укоризны взгляд начальства, убрал руки за спину. – Ничего.

– Терехов, доложите по форме. Видите, звезда интересуется! – потребовал подполковник.

– Слушаюсь! – вытянувшись по струнке смирно и зачем-то отдав честь, выпалил следователь. – Данилова Ева, возглавляет добровольческую организацию «БезВести». Это добровольцы, которые помогают нам, под строгим нашим контролем, искать пропавших без вести людей. Мы их привлекаем время от времени. Это основная их задача, только эта баба…

– Кто? – нахмурился подполковник, показав кулак подчиненному.