Дар

Мира онемела от страха. Она смотрела на сокамерницу и пыталась хоть немного разглядеть её в темноте.

– Ты поэтому изображаешь больную? – поняла она. – Тебя так обижали?

– Им вдоволь удалось отведать королевского тела, – пояснила женщина. – Сначала моего сыночка убили, потом меня терзали. А этот убогий ублюдок встал у власти, и его мать – шлюха.

– Женщина, что ты говоришь? – удивилась Мира, вытирая слёзы. – Ты не можешь быть королевой, тебе всё привиделось. Уже темно совсем, давай помолчим и хоть немного отдохнём.

– Девочка, запомни: я – Диастасия, а сын мой – Арлен. Запомни это! Когда тебя будут казнить и дадут последнее слово, расскажи народу с кем ты сидела в темнице. Тогда люди всё поймут и справедливость возликует. Ко мне вначале приходил знатный лорд, вёл беседу и платил тюремщикам, но память его оказалась коротка. Как и моя на его имя.

– Сколько лет было твоему сыну? – спросила Мира. Она осторожно прошла к решётке и взяла корки хлеба, пока крысы не изъели их.

Женщина не ответила. Она лежала спиной к девушке. Та присела рядом и вложила ей в руку хлеб, но узница отказалась, сообщив, что он ей уже ни к чему. Мира сгрызла чёрствый хлеб в своём углу, подальше от сокамерницы, и легла, укрываясь плащом. Она понимала, что не сможет уснуть, но нужно отдохнуть и подумать.

Глава 14

Ему снился сон, будто стоял он один на пустынной дороге, дрожа от холода и страха. Никогда ещё не было ему так одиноко, будто потерял что-то важное. В большом граде без средств, без самых необходимых вещей – судьба особо «заботилась» о нём. Ничего не давая взамен, она отобрала у него всё. Даже во сне он чувствовал голод, ведь ничего не ел с утра. А меж тем тоненький ободок луны и звёзды едва освещали небо. Плотный лес и высокие горы окружали замок. А у него мёрзли ноги, сапоги окончательно прохудились, но выбора не было, ему нужно торопиться. Только куда? Стылый воздух вырывался из приоткрытого рта и оседал на губах кристалликами влаги. И вдруг он очнулся.

– Вот жаба, чуть не проспал! – воскликнул Деян и потёр глаза, садясь на постели.

Немного придя в себя ото сна, он встал с матраца и принялся ходить по комнате. Странник размышлял о том, как глупо попалась девчонка в руки стражникам. Он видел, как она была безумна в момент ритуала, но убить вряд ли могла. Если бы он только вмешался, а теперь что толку сокрушаться, нужно действовать. Примерное место содержания он выяснил, а вместе с этим узнал, что утром следующего дня девчонку казнят. У короля будет свадьба, и он подарит народу развлечение, повесив ведьму на глазах у всего града. Кстати, эшафот находился на площади Грешников. Жители всегда с особым рвением спешили посетить это место за будоражащими душу зрелищами.

Впереди у Деяна будет ночь, чтобы испортить народу праздник и позлить короля.

Справившись с волнением, он решил что нужно собраться в дорогу, дожидаясь утра.

Пришло время оплатить постой, а платить было нечем. Пришлось отдавать золотую шпильку, которую берёг на чёрный день. Хозяин таверны обрадовался, что странный постоялец съезжает, и принёс ему свежую овсяную лепёшку в дорогу. Деян спешил забрать своего коня и отправиться к северным вратам, чтобы привязать Седого и дождаться вечера. Он сидел за огромным валуном и жевал хлеб, угощая жеребца, чтобы тот невзначай не обнаружил их место стоянки.

***

Пока Деян дышал свежим воздухом и рассматривал проплывающие по небу облака, Мира проснулась в своей камере и заметила, что старуха умерла.

Девушка боялась пошевелиться, но больше всего она страшилась закричать. Тогда придут надсмотрщики и, как говорила женщина, будут терзать её. Забившись в угол, она смотрела как крысы жрут труп сокамерницы. Девушка до крови искусала кулачок, только бы не кричать от ужаса. Ближе к полудню к решётке подошёл высокий упитанный мужчина со связкой ключей в волосатой руке. Он кинул на пол камеры половинку чёрного хлеба через металлическое отверстие. Воды на этот раз тюремщицам не полагалось.

– Сир, – обратилась девушка едва слышно, – там, там…

– Чего тебе? – обернулся страж, и поднял факел выше.

– Умерла, – шепнула Мира и попыталась глубже забиться в угол, будто он из глины, и мог принять её в свои объятия.

Стражник отпер замок и вошёл внутрь. За его спиной показалось удивлённое лицо напарника.

– Чет, старуха преставилась, – пояснил здоровяк второму мужчине. Он подошёл к женщине, согнувшись, и толкнул безвольное тело тяжёлым сапогом. Крысы вмиг разбежались.

– Давно пора, – хмыкнул напарник. – Вот королю подарок к свадьбе. Даже два.

– А ещё какой? – удивился здоровяк. Он тащил труп за ноги в сторону дверного проёма, в то время как другой с надменным видом посматривал на девушку.

– Второй-то? Да вот это чудовище утром казнят! – пояснил он. – Вот думаю: сейчас с ней погоревать или позже.

– Чет, давай, тащи эту облезлую шкуру, – прикрикнул здоровяк. – Нам ещё с ней вопрос решать. А ты всё о своём. Впереди вся ночь.

– Верно! – согласился Чет.

Он подмигнул узнице, важно выпятил грудь и проследовал за напарником. Как только они ушли, Мира упала лбом в солому и зашептала молитву. Она ясно представила взгляд брата, усталую улыбку матери, их недоумение, когда узнают о ней. Сердце защемило тоской. Так на душе сделалось плохо, что в пору самой прыгнуть в пропасть. Какой позор ждёт её быть жестоко изнасилованной и повешенной, а страшнее всего – не знать за что. – Я что-то украла? – задавала себе вопрос узница. – Может, хлеб плохо выпекла? Что случилось, кому я навредила?

Мира заплакала и вспомнила, как была малышкой, любимой доченькой. Сколько она себя помнит, с ней и братом была только мать. Отца затоптал бык во время весенней пахоты. И с тех пор мать всю любовь отдала детям. Её горячо любимые близкие люди сейчас одни. Самые дорогие – они всё, что есть в её маленькой, но такой печальной жизни.

Девушка приняла решение, молить короля о пощаде, когда ей дадут последнее слово. Только она не догадывалась, что ведьмам такой возможности не дают. Как не знал и Деян, чем обернётся его посещение королевской тюрьмы.

***

Странник сидел в засаде и слушал, как оживились стражники. По их словам он понял, что совсем скоро начнётся церемония венчания короля Максимиана II и восточной принцессы Леи, племянницы императора восточного государства.

– Тем лучше, будет легче обвести стражу, – воодушевился Деян и заговорил сам с собой, будто оправдывая свои поступки перед невидимым собеседником. – Пока остаётся только ждать. И я буду это делать. Я этим и живу: выжидаю, убиваю, забираю, ухожу. До сих пор в ушах пульсирует мягкий стук некованых копыт Седого – моего друга. Мы с ним славно путешествуем из града в град. Нам нравится ночевать под открытым небом, когда природа полнится звуками струящейся воды, завыванием северного ветра, перекличкой ночных птиц. Нас защищает Длинноликий. Он не хуже коня – красивый и гордый.

Деян опустил руку на ножны из волчьей кожи и выхватил меч. Он рассёк воздух как льдина волну. Бронзовый эфес с искусной серебряной инкрустацией по бокам и рукоятью, опоясанной серебряными нитями, блеснули молнией. Деян осмотрел гладко заточенное лезвие и остался доволен его безупречностью.

Странник терпеливо дожидался удобного случая, чтобы проникнуть в тюрьму замка. В такой торжественный для Максимиана II момент, Деян находился в нескольких шагах от монарха.

Глава 15

Максимиан II сидел во внутренней комнате рядом с жаровней, откуда сладковатый аромат яблоневых поленьев наполнял всё помещение. Монарх почти утопал в своём большом кресле, но ему было не до того. В передней толпились советники, а у дальней двери, скрываясь в тени, ждал слуга.

Государь был бледен и нервно подёргивал головой. В тот момент он выглядел более чем жалко в своём одиночестве при полном народа замке. Его плечи укрывала белоснежная мантия, которая ещё больше подчёркивала бледность осунувшегося лица. Максимиану II было нестерпимо душно, от чего хотелось сбросить одежды и прилечь. Оруженосец стоял поодаль. Вместо меча он держал корону и с нетерпением смотрел на правителя. Его уже ждали гости во дворе, где на ухоженной лужайке раскинули большой шатёр для празднования бракосочетания. Лужайка плавно сливалась с небольшим парком, который спускался к опасным скалам. Там, почти нависая над пропастью, стоял маленький заброшенный замок.

Вдовья башня, служившая вначале тюрьмой любовнице короля Диметриха (отца Максимиана I), стала домом второй жене самого Максимиана I. Ни для кого не было тайной, что у короля было две супруги: Уинифрид и Диастасия.

Первой женой, навязанной политическими взглядами, оказалась Уинифрид. Браку сопутствовало подписание указа о соглашении между двумя королевскими семьями, и требовалось свободное обоюдное согласие жениха и невесты. После чего они считались официальными супругами. Любви там не было, только расчёт.

А любимой женой впоследствии оказалась – Диастасия. Их брак заключали публично, причём трижды – на воскресных службах, предшествующих самому венчанию. Обряд происходил перед входом в собор, где Максимиан I вручил супруге золотой браслет, как знак того, что она будет обеспечена, если овдовеет.

Как только вторая королева родила сына, монарх поселил любимую супругу в малом замке, чтобы она и младший сын не подвергались нападкам Уинифрид, и в то же время были всегда под рукой. Вместе с ними делила кров фрейлина Ильза.

Так как первая жена родила болезного потомка, государь принял решение посадить на трон второго мальчика. Однако вскоре замок потрясло известие, что младший умер. Убитая горем мать несла бессмыслицу, порочащую доброе имя короля и первой королевы. Про любовь монарх быстро забыл, и вторую супругу заперли в замке. Позже про Диастасию и вовсе позабыли. Объявили, что скончалась она, но лишь немногие знали правду. А когда Максимиан I следом за супругой отправился на покой, править стала Уинифрид. Вырастила она сына властным, но нервным. Взойдя на престол, он возьми, да сошли маменьку в монастырь за ненадобностью.

Вот и зарастает теперь малый замок плющом и терновником. Ведь туда давно не ступала нога человека.

А теперь без пяти минут молодой супруг – Максимиан II о чём-то задумался. Может, в моменты приступа он и вспоминал свою мать, но никогда о ней не говорил. Бледность его щёк приобретала оттенок цвета слоновой кости. Его глаза лихорадочно блестели и перебегали с предмета на предмет. Совсем некстати случился с ним припадок. Чтобы прийти в себя, требовалось время, а его-то у него как раз и не было. Злость спала, он перестал кричать и выть, а осталось опустошение. Монарх пытался заставить себя подняться на ноги и улыбаться. А вскоре ещё придётся выйти к народу, чтобы побывать на казни.

– Креветка пучеглазая, чтоб тебя амарок разодрал, – выругался король.

– Ваше величество, Вам лучше? – подал голос со своего места оруженосец. – Вы о ком толкуете?

– Мне всегда просто отлично, – рявкнул Максимиан II. – Давай плащ и впускай эту толпу лоботрясов.

– Как прикажете, Ваше Величество, – согласился воин и направился к королю.

***