Семейные ценности Феофана Болгова

Семейные ценности Феофана Болгова
Яна Норина

Феофан – автомеханик, который стремится быть признанным своей семьей и сообществом Тетраполиса, огромного утопического города будущего, где идет ожесточенная борьба между религиозными и технократическими силами. Феофану предстоит узнать, как его опасные эксперименты со своим телом сказались на его семье и других людях. А еще ему предстоит пойти на многое, чтобы спасти свою мать.

Яна Норина

Семейные ценности Феофана Болгова

Ворота в закрытый поселок Спутник отворились и захлопнулись за машиной Феофана. На Жилом уровне казалось, что это обычный поселок, какие строили в былые времена, и лишь легкая вибрация и внезапно вылетающие из-за полей птицы напоминали, что поселок основался на ста пятидесяти метрах над землей. Машина ровно шла по кусочкам надтреснутого дорожного покрытия, а по тротуарам сновали люди, взрослые и дети, собаки и деловые кошки перебегали дорогу. И, хоть здесь все двигалось, но время покинуло это место. Большая часть населения поселка Спутник – старшего возраста. Ни одного робота. В центре поселка – огромная церковь Нового Учения.

Через несколько минут Феофан (такое имя дали ему религиозные родители – новохристиане) позвонил в калитку маленького заросшего участка. Из сада доносились приглушенные голоса и звон посуды. Затем – неровный шорох приближающихся шагов.

– Иду-иду!

Феофан узнал голос отца, Юлия, и откашлялся, чтобы поздороваться. В робо-руках он держал большую розовую коробку с тортом, а на локте его висел пакет с подарком. Калитка отворилась, и Юлий сначала привычным жестким, потом рассеянным взором посмотрел на Феофана:

– Ну, здравствуй, здравствуй.

Феофан остановился рядом с отцом, но обняться с коробкой получилось неловко. Отец вздрогнул от прикосновения робо-рук сына. Феофан разомкнул неловкое объятие и протиснулся в сад. Отец закрыл калитку.

– Где все? – спросил Феофан.

– Как обычно, – ответила отец. – Что спрашиваешь?

Феофан прошел к дому по гравийной дорожке, которая стрекотала под подошвами, и по пути смотрел на сад. Лужайки скошены вчера и дышали знойно остро. Клумбы заросли и расползались в стороны. Ветвистая роза свисала с садовой арки и царапала. Кусты и деревья не стрижены, на земле лежали полусгнившие яблоки. Смородина на кусте не собрана. Гости сидели за столом на отрытой веранде. Звенела посуда и жужжали голоса. Было жарко, и Феофан почувствовал, как течет пот по спине.

– Как работа, пап? – спросил Феофан, когда отец поравнялся с ним.

– Я на пенсии уже. Собирался заниматься внуками, – сказал отец. – Сегодня хоть с одним изволили познакомить. А так все за мамой слежу…

– Что… – хотел спросить Феофан, но они уже дошли.

Когда он внес торт на веранду, последовали дежурные приветствия. Феофан поставил коробку с тортом на скамейку, и сразу встала Ася, его сестра, муж Аси Андрей, который протянул руку Феофану, и их сын Сеня, мальчик лет четырех на вид. Феофан протянул свою робо-руку Андрею, и тот ответил на рукопожатие и не подал виду, что происходит нечто необычное.

– Феофан, – сказала одна из гостий, тетя Рита, ровесница матери. – Ты…

– Я что? – переспросил Феофан, потому они замолчали, и он увидел, на что они все смотрят: его робо-руки и металлические ключицы, которые трудно было скрыть рубашкой.

– Не хромаешь. – сказала Рита и улыбнулась. Деланной улыбкой.

Все гости, не считая семьи его сестры, были старше шестидесяти. И почти всех из них Феофан не видел много лет.

– Да, у меня новые ноги, – сказал Феофан, и гости кивнули каждый на свой манер и продолжили разговоры.

– А где мама? – спросил Феофан, но никто не ответил.

– Она у себя, – ответил отец. – Ей получше сегодня.

– А что с ней? – спросил Феофан.

Повисло молчание.

– Смотри, – сказал Сеня и ткнул в руку Феофана. Рука была чувствительной, но те ощущения, которые Феофан чувствовал от прикосновений, приглушались и лишь отдаленно напоминали естественные ощущения живой руки.

– Я принесу нож, чтобы снять коробку, – сказала Ася. – А ты, Сеня, поможешь принести свечку. Сеня! – она взяла мальчика за руку и поманила к дому.

Феофан обернулся к притихшим гостям:

– Пойду к маме.

– Феофан! – он услышал голос матери из окна кухни.

– Зачем ты встала, Зельда? – спросил отец.

– Мама, торт еще не готов! – крикнула Ася.

Феофан обогнал сестру.

– Феофан, принеси гостям вина. – сказала мать, когда сын уже подошел к кухне. Голос ее ослаб и стал тоньше, совсем не такой, какой он помнил.

За ним Ася с громким стуком открывала и закрывала шкафчики:

– Где чертов нож, мама?

– Твой папа обычно прячет их от меня по верхам. – сказала мать.

Ася дернула ручку верхней дверцы и вынула нож. Феофан подошел обнять мать и увидел, что левой рукой она держится за капельницу на длинной стойке.

– Ты с агрегатом, мама, я смотрю, – он обнял своими робо-руками мать и почувствовал горячую слезу на своей шее. Они разжали объятия, и мать посмотрела на сына:

– Как ты изменился.

– Я жив, – сказал Феофан. – Это главное.

Он невольно посмотрел на фотографии на стене. Отец, мать на двадцать лет младше, Ася возраста четырнадцати лет и он, Феофан, шестнадцатилетний. Тот Феофан сидит на коляске после операции. Тогда он начал свои опыты с машинами и попал в свою первую аварию, после которой ходил с тростью еще двадцать лет.

– Я пойду приготовлю торт, мама, – сказала Ася и тронула мальчика, чтобы он пошел за ней.

Сеня вывернулся и запрыгал вокруг Феофана:

– Ты – робот, да? – он трогал без стеснения механические ноги Феофана, чувствительность которых доставляла ему страдания, о которых он не знал раньше: ноги его теперь не чувствовали боли.

– Это тебе. – он протянул ей коробку.

– Опять балуешь.

– Это робо-мед, – сказал Феофан.

Мать торопливо взяла коробку и отставила в угол.