Инфицированная

Лиэли, с забитыми ноздрями, побежала к окну на кухне, чтобы задёрнуть шторы. Перебежав к окну своей спальни, она бросила взгляд на улицу.

И она увидела…

Пробираясь по узкой улочке через уже проснувшихся и спешащих по своим важным делам людей (скорее всего, утренних государственных работников), он, зарывшись носом в воротник реглана и натянув на голову твидовую трилби, стараясь за можно искуснее отвлечь взгляды от собственной персоны, спешил на другую сторону переулка.

Лиэли прислонилась к окну, не отводя от улицы взгляда. Её руки дрожали.

Не было никакого сомнения.

Спешащий куда–то мужчина был не кто иной, как пришелец, который – чихнул! Это было слово чихнул! – на неё в парке!

Лиэли повязала

шёлковый шарфик малинового цвета, схватила сумку и пулей выбежала из дома.

На этот раз ему от неё было не уйти.

Глава 7.

08:00. Вторник.

Выбежав на улицу, резвый утренний ветер сразу же ударил Лиэли в лицо, пронизывая её наряд не по погоде. Она точно была не готова к столь неожиданно холодной погоде начинающегося утра. Вчерашние брюки из органной комнаты сидели на ней так плохо, что наутро вся кожа от непонятного материала чесалась и сковывала её движения, а шарфик, которым она попыталась утром прикрыть свой красный нос, повязанный наскоро в погоне, совсем не спасал от нагрянувших порывов ветра.

Город Десять, в котором жила Лиэли, был с уклоном на музыку и искусство. По распоряжению правительства, а точнее, инноваторской идеи Стилы Ионей, каждый Город специализировался на одной главной отрасли с ответвлениями, например, Город Один был раем для математиков, инженеров, строителей; Город Два принимал жителей, склонных к гуманитарным наукам, и так далее. В Городе Лиэли все пели, играли на инструментах, сочиняли поэзию, танцевали и занимались всем, что хоть как–то обозначить сферой креативной. Переезжать принято было не более пары раз – когда определишься с желанной профессией, и если в ней разочаруешься – переезды больше этого государством не приветствовались, потом как несли за собой кучу бюрократии, разрешений, смен «Центров здоровья» – учреждения, где каждый зарегистрированный житель, прикрепленный географически, обязан был помесячно являться на медицинское обследования, подтверждающее его абсолютное здоровье. Постоянно ездили туда–сюда лишь дети, учившиеся в школе и со специальными жетонами передвигающиеся из Города учёбы к родителям и родственникам, чтобы навестить их. И разрешено это было только на выходные, чтобы избежать путаницы.

Вот по всем этим причинам горожане и сами не переезжали более раза, и то, если не хотели обучаться ремеслам, в Городе которых родились изначально. Часто лень и нежелание связываться с бумагами решали целые судьбы.

Лиэли обожала концепт жить в Городе с единомышленниками. Хоть она и не выходила часто на разные посиделки, она всегда знала, что если выберется, то попадёт непременно в арт–место в компании талантливых людей – писателей, художников, танцоров, музыкантов. Всегда было о чём поговорить, всегда было близко к её душе всё, что связано с искусством. Родившись в Первом Городе в семье физиков, она не могла дождаться, когда придёт её время поступить в школу – в ИВСКМ–4 дети учились всегда в закрытых школах–интернатах, чтобы безопасно отделиться от родительского дома и учиться в профильной школе для будущей профессии. В семь лет она уже училась в профильной школе с упором на музыкальные предметы, приезжая каждую субботу домой к родным. Все были счастливы. (Намекая часто, что видят будущее дочери в рядах Помощи и Ухода. Безрезультатно.)

Вот и сейчас улица наполнялась просыпающимися неординарными личностями – поэтами, артистами и остальными – которые теперь не давали ей прохода и возможности разглядеть в этой утренней толпе единственного, кто ей был нужен – молодого мужчину в теперь уже очень даже по погоде пальто.

Где же он? Лиэли безрезультатно искала глазами незнакомца из парка, но он словно провалился сквозь землю. Она продолжала прочёсывать переулок за переулком, но его и след простыл. Одна за другой сменялись косые улочки перед Лиэли, мелкие магазинчики, уличные кафе с лирическими мелодиями или живыми джаз–исполнителями, учебные заведения – школы искусства, каллиграфии, музыки – проносились перед её нетерпеливым взором, ищущим лишь его.

Завернув за угол студии самбы, Лиэли решила, что можно сдаваться. Улица заканчивалась тёмным тупиком, сырым и кишащим крысами, писк которых вызывал мурашки по коже. Мужчины нигде не было видно. Дойдя до тупика, Лиэли разочарованно вздохнула и повернула назад.

Едва она развернулась, как тёмная фигура налетела на неё и придавила к мокрой, заплесневелой стене. Лиэли не успела даже вскрикнуть – её рот быть в секунду закрыт большой рукой. Рукой незнакомца.

– Шпионишь за мной? – возбуждённо спросил он (уже вдруг магически перейдя с ней на «ты»), смотря на трясущуюся от страха девушку. Его тёмно–карие глаза, которые ярко горели даже в отсутствие уличного освещения, неотрывно смотрели на неё.

Не имея возможности ответить, она отрицательно замотала головой.

– Прости, я открою тебе рот. Только прошу, не кричи! – пробормотал парень, и отошёл от неё, освободив девушку.

Едва получив назад возможность вербально изъясняться, Лиэли выкрикнула:

– Что происходит!? – воскликнула она. – Не приближайтесь ко мне! Вы не здоровый! Я сейчас же нажму на кнопку тревоги.

Мужчина снова буквально налетел на Лиэли, чтобы не дать ей найти девайс. Предвосхищая её

реакцию, он прижал её к стене и снова закрыл ей лицо рукой. Только сейчас Лиэли увидела, что у него заболевание, которое они проходили в школе. Как жаль, что тогда она не слушала учителя! Как же оно называлось? Ах, точно – насморк!!

– Послушай, я знаю, что ты сейчас думаешь. Я болен, и ты хочешь сдать меня. Ты напугана, ты никогда в жизни не видела простуду. Ты хочешь кричать, ты боишься, что заражена. Я понимаю тебя, но прошу тебя – не кричи. Я видел, что ты следила за мной, и я тут не для того, чтобы причинить тебе боль. Я ищу кое–кого. Члена семьи. Я не ел уже неделю, и просто тем утром в парке хотел урвать кусок хлеба. Вот и всё. Ты понимаешь? А сейчас я снова открою тебе рот, и мы поговорим, не привлекая внимания.

Лиэли вырвалась, наконец, из его хватки, и с полной решительностью хотела закричать о помощи – к тому же, она не могла свободно дышать носом, и закрывать ей рот было просто-напросто жестоко и безответственно, но этот томный (голодный?) взгляд больного насморком красавца просто заклеил ей рот и обездвижил тело. Подозревая о произведённом эффекте, Иэн – а именно так звали парня – аккуратно отпустил девушку, и они оба с минуту смотрели друг на друга. Пока Лиэли не вспомнила, что он чихнул на неё в парке.

– О, Вы заразили меня! – вскрикнула она, всплеснув руками. – Что мне теперь делать? Посмотриту на меня! На перекличке меня определят и отправят в Госпиталь Здоровья!

– Нет никакого Госпиталя Здоровья, Лиэли. Тебя просто убьют, – покачал головой мужчина. Его тёмные волосы пахнули пачули и лимоном.

– Опять!

– Что опять?

– Вы опять назвали по имени! Вы следили за мной? Откуда Вы знаете моё имя!?

– Иэн.

– Что Иэн?

– Меня зовут Иэн, и теперь ты тоже знаешь моё имя.

– Это не исключает факта, что Вы знаете моё имя!

– Перейдём уже на ты. (

.) Я следил за тобой.

– Что!!

– Но только, чтобы поесть.

– Ну да, конечно! Вы маньяк!

Иэн состроил гримасу. Лиэли и сама усомнилась в его «маньячестве», хотя внешний вид и знание её имени очень даже подходили под описание.

– Точнее, инопланетянин! – поправилась она, и Иэн ещё более скептически нахмурился.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ищу Вас! Тебя. Ищу тебя! – откликнулась она, всплеснув руками ещё выше.

– Зачем?

– Вы…ты… ты заразил меня!

– Что?

На глаза Лиэли навернулись слёзы. Обида захлестнула всё её существо, и она выпалила, борясь с комом в горле: