Нелюбовь

Цените. Каждый день, час, минуту, проведенную с любимым, дорогим тебе человеком. В тот злополучный вечер Тамара поняла это, как никогда.

Было душно, хотя знойное июньское солнце уже почти касалось малинового горизонта. Вместо прохлады летнего вечера – ни ветерка. Даже неспокойный Енисей, раскинувшийся на окраине поселка городского типа, в котором последние два года Тамара жила со своей семьей, не приносил привычной речной свежести.

Казалось, мир настороженно замер в ожидании чего-то, что навсегда изменит прежний благополучный устой многих жизней.

Но Тамара Славянова не ощущала этого. Она была слишком занята изучением документов, которые везла с работы мужу – Петру. Они оба работали в Красноярске на одном из крупнейших заводов страны, который в народе прозвали «алюминиевым». Петр в свои тридцать с небольшим занимал одну из ключевых должностей. Два года назад его направили сюда из Москвы, чтобы он на месте решил ряд проблем. Талантливый управленец, он настолько пришелся к месту, что по просьбе руководства завода так и остался вместе с семьей – женой и двумя детьми: его родным восьмилетним сыном Сашей от первого брака и трехлетней шебутной падчерицей Динкой (дочкой Тамары) в Красноярске. Сюда же поближе к родным вскорости перебралась и любимая теща – Клавдия Матвеевна, которую без проблем взяли на работу массовиком-затейником в поселковый Дом культуры.

Жизнь в Сибири очень быстро вошла в тихое умиротворенное русло. В доме Славяновых прочно поселилось счастье. И казалось, что все беды остались позади.

А бед было немало.

За несколько лет до знакомства Петра с Тамарой от рака умерла его первая жена Марина – мать Саши, и Петя остался один с маленьким сыном на руках. Они с сынишкой оба учились жить «с чистого листа», но получалось откровенно плохо. Петру было тяжело без жены, Саше – без мамы. Все изменилось, когда в жизни Петра появилась красавица Тамара, которая, несмотря на юный возраст, уже была женщиной со сломанной судьбой.

Виной трагедии Тамары была ее собственная глупость, доверчивость, неосторожность и, увы, самонадеянность. Ей было семнадцать, когда они с подружкой, тайком от Клавдии Матвеевны, сбежали на дискотеку. Что это было: бунт против материнского контроля, попытка изобразить из себя взрослую – Тамара сама так и не поняла. Но закончилось все плачевно. На дискотеке девушки познакомились с парнями. Выпили. Впервые в жизни. А когда стало понятно, что знакомство добром не кончится, подружка сбежала, оставив растерянную Тамару. Один из отморозков воспользовался этим.

А через два месяца Тома поняла, что беременна.

Отрицательный резус-фактор и угроза бесплодия – именно это не позволило родителям Тамары разрешить той сделать аборт. Клавдия лично настояла на родах.

Настояла. И вскоре поняла – зря.

Материнские чувства, на которые так рассчитывала Клавдия Матвеевна, так и не проснулись в Тамаре после родов.

Болезненная плаксивая девочка раздражала юную мать. Тамаре не хотелось подходить к дочке, кормить грудью. В душе она, конечно, понимала, что не права – ребенок не виноват в ошибках родителей. Но сердце, эмоции наотрез отказывались принимать родную дочь. И от этого Тамара еще больше ненавидела маленькую Динку, а вместе с ней и себя.

Если бы не Клавдия Матвеевна, внучке пришлось бы несладко с такой холодной матерью. Именно поэтому рано овдовевшая Клавдия, вместо того чтобы устраивать свою личную жизнь, решила полностью посвятить себя дочери и внучке. Она чувствовала свою ответственность за Динку. А еще огромную вину – за нелюбовь матери к ней. И за сломанную судьбу самой Тамары. Ведь если бы она не позволила ей пойти в тот проклятый вечер на дискотеку…

Но история, увы, не любит сослагательного наклонения.

Все изменилось в одночасье. Когда в жизни Тамары появился Петр – ее первая настоящая любовь. Этот мужчина смог залечить раны Тамары. Она как родного приняла его сына Сашу – ведь мальчик так походил на своего отца! Особенно по характеру, повадкам. А то обожание, с которым Петр относился к забавной хулиганистой Динке, заставило холодное сердце Тамары растаять и выделить уголок даже нелюбимой дочке, которая всю жизнь одним своим видом напоминала ей своего отморозка-отца.

Шаг за шагом, день за днем… Мало-помалу Тома, благодаря Петру, научилась любить и свою нежеланную дочь Динку.

И сама была так этому рада!

В ее доме, наконец-то, поселилось долгожданное счастье и покой.

– Саш! Ну пошли играть! Пошли! – звонкий настойчивый детский голосок то и дело раздавался в разных частях дома.

Взрослые с улыбкой наблюдали, как деловая Динка тащит за руку старшего сводного брата, который был неизменным спутником всех ее игр и шалостей. И это было хорошо! Хоть кто-то мог контролировать эту хулиганистую непоседу! Ведь от Динки можно было ждать чего угодно! То она прямо в сарае небольшой костер разведет, чтобы сосиски пожарить, то на речку с отцовской удочкой рыбачить сбежит, то еще что выдумает! В отличие от многих мальчишек, Саша, со свойственной ему порой недетской мудростью, никогда не стеснялся играть со своей назойливой командиршей-сестренкой. Динка с детства вертела им, как хотела. При этом не желая делить внимание брата ни с кем. Сашка всегда был только ее. А он и не спорил. Мальчишка был очень рад, что у него наконец-то появилась самая настоящая семья. Он играл с Динкой в прятки, в домик, покорно изображая в кукольных играх «папу». И никогда не давал Дину в обиду. С ним девочка всегда была как за каменной стеной.

И казалось, в их дом навсегда пришло счастье.

Но все навсегда изменилось тем самым злополучным знойным летним вечером.

* * *

Машина представительского класса свернула за угол и остановилась. Тамара оторвалась от изучения документов.

– Василий, что еще там? Только не говори, что пробка. Мы не в Москве!

Конопатый водитель Васька, который был ровесником строгой Тамары, но откровенно ее побаивался из-за железобетонного характера, невольно усмехнулся.

– Корова, Тамара Васильевна, – и тут же спохватился, поспешно объяснив: – То есть я в том смысле, не вы… А натуральная корова. На дороге, коза, ходит. Поселок же.

Словно в доказательство слов, одна из переходящих дорогу буренок остановилась, тоскливо взглянула на машину и протяжно замычала.

Тамара нахмурилась. Ей хотелось как можно быстрее попасть домой. Накануне у Петра поднялась температура, ночью вызывали врача. Именно поэтому она, а не муж поехала на завод за документами. Но надолго оставлять больного мужа ей не хотелось.

– Поторопись, пожалуйста, – сдержанно бросила женщина, по ходу напомнив: – Нам еще в аптеку надо заехать.

– Я помню, помню, Тамара Васильевна… Только это… Коровам же ПДД не писаны.

Спорить с водителем не было смысла, как и торопить бестолковую корову, поэтому Тамара снова погрузилась в бумаги.

На сердце почему-то появилась тревога.

Нервная.

Алогичная.

Другой бы, наверное, принял ее за дурное предчувствие, но Тамара предпочла подумать, что это последствие бессонной ночи. Она, скорее всего, выпила слишком много кофе, вот нервы и шалят.

Но дело было все же не в нервах. Тамара поняла это, когда, подъезжая к дому, издали услышала тревожный вой пожарных сирен.

А дальше все как в тумане.

Дым. Гарь. Копоть. Чьи-то лица. Соседи. Прохожие. Пожарные.

Заплаканная Клавдия и перепуганные дети, жмущиеся к бабушке.

– Саша! Сынок! Дина! Доченька! Живы! – у перепуганной Тамары вырвался вздох облегчения, когда она судорожно осматривала детей, словно силясь убедиться, что с ними все в порядке.

Лишь затем она растерянно оглянулась.

– А Петя? Петя где, мам?

Ответом послужил не плач, а вой Клавдии.

Сердце Тамары, еще секунду назад громко бухающее в груди, остановилось…

Перепуганные соседи потом еще долго судачили, что Томка, ополоумев с горя, пыталась броситься в пылающий дом вслед за оставшимся там мужем. Пожарным и врачам «скорой» с трудом удалось удержать ее, и то, только вколов лошадиную дозу снотворного. И хотя Тамару в тот же вечер увезли в больницу с сильнейшим нервным срывом, казалось, что над пепелищем некогда добротного коттеджа все еще витал ее надрывный не то плач, не то вой…

– Петя! Петенька! Пустите меня! Я к нему хочу! К нему…

* * *

На следующее утро осунувшаяся Клавдия Матвеевна в пропахшей дымом вчерашней одежде зашла в больницу вместе с внуками.