Я от Яники

Это не смешно, а грустно. «Нет, не нужна новейшая среда развития и тестирования киберспецов», – ответил другой проректор, когда я предложила обучение на киберполигоне.

«Может, студенты поймут, что они крутые, и уйдут».

«Так лучше совсем не развивать знания и умения, чтобы они не ушли?» – не совсем понимала я.

«Ну как бы да. Они или поймут, что крутые, и уедут за границу, или что они реально слабые. Но мы же этого тоже не хотим показывать».

И это не шутка, а реальность.

Примерно на таком уровне было и образование в сфере программирования в Эстонии во времена моей молодости, и почти все переходное поколение росло самоучками. Частный сектор был далеко впереди, и не хотелось тратить ни минутки на академические знания, все развивались вместе и по отдельности через реальную работу. Такое было время. Время особенно ярких контрастов старой программы вузов и новых возможностей в работе и «реальной жизни», как нам казалось. Уже потом, когда Таллинский Технический университет стал сотрудничать с частными компаниями по созданию программы обучения, и банки вместе со Skype создали Эстонский iT-колледж, ситуация начала меняться.

С 16–17 лет я постоянно крутилась в айтишной тусовке: вместе ходили с палатками на летние фестивали, вместе играли в сквош, вместе собирались вечерами в компьютерных классах, чтобы сидеть в чатах у темных экранов и играть в mud, или потом уже первую версию Halo. Черные терминалы и command line.

Так получилось, что я решила учиться не iT, а чему-то совершенно другому – теологии. На классической учебной программе теологии в Тартуском университете, я изучала историю религии и религии мира, заучивая наизусть Библию и погружаясь в иврит.

Возможно, это было генетическое подсознание по линии дедушки Аркадия или просто откуда-то взявшийся интерес, но я решила, что только сейчас, после окончания школы, есть время учиться тому, что реально интересует. Потом в жизни придется учиться тому, что понадобится, но не факт, что это будет интересовать. Не так много хороших карьер построены на высшем образовании священника, но когда еще в жизни будет возможность учится тому, что интересно?

Именно священниками были все мои прадеды, начиная с Варлаама Хутынского, жившего в Xii веке и канонизированного двести лет спустя. Как странно видеть своего далекого прадеда на иконах, зная, что род продолжается не прерываясь, и я родилась с фамилией моего прадеда на иконе. Как-то странно, но круто…

Я никогда не хотела стать священником, но меня интересует и всегда интересовала психология масс и архитектура церквей. Как с помощью религии влияют на сознание масс? Психология управления массами, коммуникация и отличный маркетинг. «Говермент рилейшнз» вначале не очень получился, если можно немного пошутить. Но зато потом еще как наладился!

Свою дипломную работу я собиралась написать о «рыночной стоимости бренда Иисуса», но ожидаемо, что до этого не дошла, так как из-за работы в iT окончательно переехала в Таллин.

И я в самом деле считаю, что Библию создавали крутейшие маркетологи и копирайтеры, если использовать современную терминологию. Кстати, без иронии и с глубоким уважением. Как даже возможно было бы лучше сказать, чем «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Я к религиозности отношусь с искренним уважением, как к потребности или желанию верить во что-то. И нередко тоже хожу в церковь поставить свечку. Просто. Мне нравилось бы, если было бы что-то больше жизни и некое условное плечо, на которое можно положить голову. Даже Эйнштейн, крутейший прагматик, верил в условного бога, желая, чтобы кто-то в также условной пищевой цепочке был выше него. И чтобы не просто разобрать все на биты, байты и молекулы. Пусть что-то останется. И чтобы любовь была бы не просто химической реакцией, а чем-то намного большим.

Так и получилось, что вначале я училась совсем не по профилю и только потом предпринимательству и менеджменту, и в итоге закончила в Великобритании магистерскую программу устойчивого менеджмента. Но это точно будет не все.

Глава 6. iT-boom, Nokia, вертолеты и Pet Shop Boys

Спустя пару лет во время работы в Olivetti я познакомилась с прекрасным финским iT-шником Сами, с которым постепенно подружились. И в итоге мы решили создать совместную iT-компанию для аутсорса.

Эстония в конце 1990-х и в начале 2000-х была еще в стадии низких зарплат. В этих условиях имело полный смысл продавать наши услуги Финляндии. Сейчас уже Эстония не такая дешевая, и из-за высоких налогов на зарплату (50 %+) iT-шники на руки получают ненамного больше, чем в Украине, при этом цены на жизнь в Эстонии более высокие. Как шутил один украинский iT-шник, который переехал в Эстонию: «Это раньше я был богатый предприниматель, теперь я простой iT-шник». Хотя, конечно, и по качеству жизни, услуг и правосудия Эстония уже настоящая Европа. И iT-шники и в Эстонии, и в Украине далеко не самые бедные, точно.

В итоге через Сами мы сумели начать продавать услуги Nokia Networks, и некоторое время наши программисты на самом деле летали на вертолете на работу в Хельсинки. Не знаю, легенда ли это, но перелеты прекратились, когда один топовый руководитель якобы проворчал, что он дольше добирается на работу через пробки в Хельсинки, чем эстонские iT-шники летят из Таллина. Был 2000 год, и все аналитики еще предвещали, что iT-рынок будет расти почти вечно, хотя предприятия уже начали предупреждать: «Мы не можем оправдать ожидания 1000-разового роста прибыли».

В Финляндии один известный руководитель iT-компании даже позвонил в порыве ярости одному аналитику и предупредил не раскачивать ожидания: «Если вы такие умные, идите и руководите сами, я никогда не сумею сделать такой рост, который вы закладываете в оценку предприятия, а мне потом за него отвечать».

Nokia, с главным офисом в Финляндии, был больше жизни и надеялся очень скоро достичь 40 %-й доли мирового рынка в продаже мобильных телефонов, вместе с собой создавая через субподряды еще кластер успешных iT-компаний. Такие были времена, и не так уж давно.

На минуту отвлекаясь, история создания и падения, перерождения и опять падения Nokia мне кажется отличным примером для многих учебников в сфере менеджмента и маркетинга и достойным того, чтобы на минутку остановиться на нем.

История Nokia начинается с 1865 года, когда Фредерик Идестам учредил первую бумажную фабрику в Тампере, а вторую – в маленьком финском городке Nokia (Нокиа). Оттуда и имя будущего производителя мобильных телефонов. Но в те 1800-е – 1900-е годы впереди еще была длинная история производства электроэнергии, резиновых изделий и кабелей. Может, вы помните, были даже шины Nokia. В 1980-х компания стала третьим крупнейшим в Европе производителем телевизоров, но наступил кризис, и компания решила сконцентрироваться на деятельности, которая занимала только пару процентов от оборота – телекоммуникации. Производство шин вывели из корпорации и сконцентрировались на связи, а вскоре – на мобильных телефонах. В итоге руководитель Nokia совершил самоубийство, и к рычагам правления пришел Йорма Оллила, который с командой вывел почти обанкротившуюся компанию в мировые лидеры.

Как и Nokia, так и Оллила был больше жизни. Когда один журналист посмел написать, что «Оллила удивительно малого роста и у него неширокие плечи», другие журналисты взбунтовались не на шутку. Как такое вообще можно писать? У великого руководителя просто не могут быть неширокие плечи. А во время пресс-конференции все замирали, отслеживая скрытые сигналы – какого цвета у Оллила галстук или как он моргнул, чтобы понять, покупать акции или продавать. Все сайты падали от нагрузки, так как многие жители Финляндии были малыми акционерами Nokia, и во время пресс-конференции перезагружали форумы и новостные сайты, ожидая любого сигнала «покупать или продавать».

Это и было время, когда мы получили субподряд от Nokia, потом от Microsoft и еще нескольких компаний. Ничего не предвещало скорых перемен.

Примерно тогда нашим клиентом стал и Arvopaperi, независимая медиакомпания с журналом и самым популярным новостным сайтом в сфере инвестиций. В набсовет Arvopaperi входили руководители банков и финской биржи, так как было решено, что именно эта платформа должна быть объективным и независимым источником биржевой информации, новостей и анализов.

Царило ощущение постоянного триумфа интернет-технологий, и где-то в 2001 году Arvopaperi предложил выкупить нашу iT-компанию. Ничего не предвещало того, что этот пузырь вот-вот лопнет и что в сфере iT вообще есть пузырь. Все просто шло вверх нереальными темпами. Мне был примерно 21 год.

Настроение было торжественное и боевое. Мы писали презентации нашей компании с недетскими валюациями. Помню, как на последнюю страницу презентации я вставила фото моего любимого Jaguar S-type и на фон вырезала песню Pet Shop Boys «i’ve got the brains, you’ve got the looks, let’s make lots of money» – «У меня мозги, вы классные, давайте заработаем много денег».

Немного эпатажа было воспринято с юмором, так как руководителем финской биржи и Arvopaperi был совсем непростой бизнесмен, который, сознательно или нет, копировал Гордона Гекко из фильма «Уолл-стрит», где амбиции были вполне разрешены. Greed is good. Он посмеялся, увидев фото «Ягуара», и мы подружились на долгое время. А потом эти воспоминания вошли и в ролик в честь 30-летия Arvopaperi, который и сейчас еще можно найти в YouTube.

Примерно тогда же грянул гром. Точнее, именно тогда, когда в марте 2000 года мы вели переговоры о продаже. Пузырь лопнул, когда этого никто не ожидал. Аналитики еще вечером уверенно писали, что «воздух в валюациях, конечно же, есть, но стремительный рост продолжится».

Глава 7. Сэр Хамфри, переезд в Финляндию, «свободная полоса и зеленый свет» и конец одного пузыря

Что же случилось? Упрощенно говоря, изобретение Интернета и его выход в массы позволили родиться совсем новому типу бизнеса, доткомам (это концовки адресов большинства домашних страниц – .com). Старому бизнесу пришлось перестроить свои процессы и запрос на новое, только родившееся, был огромным. В 1993 г. создали первый браузер Mozilla, а к концу 1997-го уже у трети домохозяйств в Штатах был Интернет.

Массово создавались новые стартапы, которые быстро поняли, что «медиа и пиар – наше все». Энергия и ресурсы зачастую вкладывались уже не в создание реального продукта, а в рекламу и маркетинг. Как сказал руководитель одной крупной компании: «Каждый раз, когда я даю пресс-конференцию, акции компании поднимаются на 15 %. Решили проводить конференции каждый понедельник».

Но ситуация достаточно быстро вышла из-под контроля, и реальные показатели по обороту и прибыли уже даже в теории не могли соответствовать просто мифическим заоблачным ожиданиям, созданным самими компаниями, медиа и аналитиками. С 1995-го по 2000 год индекс Nasdaq поднялся на 400 %. Ожидания роста или «price to earnings» были в среднем 200, при том, что большинство компаний были убыточным.

Пузырь dot.сom лопнул в прямом смысле за один день, когда в совокупности обстоятельств рухнул Nasdaq, и инвесторы быстро начали понимать, что за красивыми обещаниями часто стоит пустая касса. Венчурный капитал «ушел в засаду лечить раны», а большие компании на всякий случай заморозили инвестиции в iT.

Попробуйте вести переговоры о продаже iT-компании в такое время. И это несмотря на то что у нас, как у аутсорсеров, которые продавали рабочие часы, был именно реальный оборот и совершенно понятная услуга.

Дело закончилось тем, что купили не саму компанию – я перешла к ним работать, получила опции Arvopaperi, хорошие условия и мой первый Jaguar S-type. Это была «ответка» от руководителя биржи на мою презентацию. Jaguar я почему-то назвала «сэр Хамфри», вдохновленная, похоже, главным героем «Касабланки», Риком Блейном, в исполнении Хамфри Богарта. И сэром Хамфри в сериале «Да, господин министр». И до сих пор у меня старый спортивный Jaguar. Просто не знаю машины красивее и «с душой». А опции при продаже Arvopaperi потом конвертировались в нормальный бонус.

В Финляндии я, наверное, сразу оказалась «нестандартным явлением». Юная девочка в правлении солидной компании в финансовом секторе и еще и занимается iT? Это как?

Финляндия по своей сути и вне сферы iT достаточно консервативна: всему свое время, место и порядок. Ты заканчиваешь школу. Потом, если ты мальчик, идешь в армию, и если хочешь стать топовым руководителем, лучше и там не лениться, а дальше в военное училище и хорошо бы стать как минимум офицером. Это и престижно, и показывает трудоспособность и дисциплинированность. Потом вуз и первое место работы. А потом шаг за шагом по карьерной лестнице, и так годам к 35 ты можешь завоевать себе место под солнцем в среднем менеджменте. Средний возраст руководителей биржевых компаний – 52 года. Тех, кто моложе 40 лет – всего до 10 %, и еще только треть из них – женщины. Вот такая статистика.

А тут приходит Яника. Здравствуйте. Точно – вопреки любой статистике и вне правил. Примерно 22-летняя девочка, тогда еще и блондинка, работающая в сфере iT и финансов и в топ-менеджменте.

И что ответить, когда сейчас у меня спрашивают: «Проще же быть девочкой?» Правда ведь, проще обращаться и общаться? Да? Нет, конечно – не проще. Конечно, девочкой не проще быть ни в бизнесе, ни в топ-менеджменте, ни в политике, ни даже в iТ. Хотя сложно сравнивать, я мальчиком не была. Но, во-первых, вероятность, что ты пробьешься в «топы», объективно меньше. Абсолютно ничего личного, чисто статистика. Во-вторых, никто пока еще не отменял и реальную по статистике разницу в зарплатах, и это не миф. Миф скорее, что существует полное равноправие. Права, может, и равные, но условия разные.

Также, «благодаря» предрассудкам, ты каждый раз должна доказывать больше, чем солидные, с правильным садиком и школой, мужчины. Эти кривые взгляды «что ты, девочка, знаешь?» И даже когда ты вскарабкалась на самый верх, всегда найдутся те, которые остались при своих глубоко шовинистических убеждениях. Даже сейчас, когда я уже 25 лет в iT и говорила, в общем, об украинском космосе и что «разрешили частный космос», нашелся 80-летний инженер Южмаша, который не мог не оставить под моим постом комментарий, что «красивой девочке лучше в бутиках продавать, чем о космосе говорить». Я понимаю, сложно воспринять, что я молодая и девочка, и говорю о космосе, но я не представляю, как кто-то мог бы применить такой тон по отношению к мужчинам. «Ты так хорошо выглядишь, что тебе бы лучше в спортзал ходить, чем говорить про iT». Не встречали? Я тоже ни разу.

Может, мне и было бы лучше в бутиках и в спортзале, но я верила, и до сих пор верю, что работоспособность – основной залог успеха. Что я могу достичь всего сама, своими силами, как моя мама. Недавно Илон Маск рассказал о залоге своих успехов: «Когда другие работают 8 часов в сутки, а ты 14–16, то ты просто делаешь и успеваешь в два раза больше, и это создает большую вероятность успеха». Тоже просто статистика.

В Хельсинки я арендовала комнату у своего друга iT-шника, который создал свой дотком и очень даже успешно продал его большому оператору. По крайней мере, тогда еще так казалось. Яакко, или Яска, во многом был одним из символов успеха эпохи доткома в мире. О нем и его брате писал Financial Times, как о самых молодых iT-миллионерах, которые меняли Ferrari на Lamborghini, чтобы стать в очередь на Koenigsegg. И еще, как пример времени, Яска попал на очередные полосы Financial Times потому, что получил самый большой в мире штраф: при движении «слишком часто менял полосу». 44 000 евро. А потом побил собственный рекорд штрафа за превышение скорости, получив штраф в 77 000 евро. День рождения Яска провел в России, летая на истребителе МиГ.

«The drag was nice and wide», – объяснил сам молодой миллионер честно и без пафоса, просто констатируя. Эта цитата была во многом символом того времени – пустая дорога, зеленый свет и ты едешь на скорости вдвое большей разрешенной.

Яскина квартира была в 300 метрах от моей работы. Маленькая квартирка-студия находилась в самом центре Хельсинки возле железнодорожной станции и трамвайных путей. Каждый раз, когда проезжал трамвай, весь дом трясся. В честь моего въезда Яска подарил бутылку шампанского, которую мы вечером открыли с мамой – она приехала в гости из Эстонии. Не поняли, почему шампанское уютно уложено в коробке, выпили по бокалу. «Ну такэ-э». Утром вылили остатки. Яска, образованный и веселый, только вежливо потом намекнул, что мы под вечерние суши от скуки вылили шампанское «Dom Perignon» моего года рождения. По цене, скажем так, совсем не средней.

Но уже скоро случилось то, что часто случалось в эпоху доткомов. Пришла налоговая и потребовала, чтобы Яска оплатил налоги от продажи части акций стартапа. Все по-прежнему рассчитывали, что рынок продолжит расти. Но он не рос, и свободных акций оказалось недостаточно, чтобы оплатить налоги. А остальные акции были под запретом продажи, что тоже часто случается, когда продаешь долю в компании. Тогда для якорных инвесторов начинается период «lockup», в течении которого акции продавать нельзя, чтобы не «раскачать» цену акции. Иначе бы другие владельцы акций сказали бы: «ага, тот, который знает, больше продает, значит, мне тоже надо продавать» – и началось бы падение курса, хотя причины для такого падения нет. К тому же надо дать сигнал, что учредители остаются мотивированными.

Только за одну рекордную ночь цена акций, которые оставались под запретом продажи, упала на 8 миллионов евро. Ты просто смотришь, как все падает, и не имеешь ни малейшей возможности что-либо сделать. В итоге Яска прошел личное банкротство и какое-то время ездил на моем «Ягуаре»: мне он не особо и был нужен – я же пешком ходила и на работу, и по центру.

На сегодня Яска создал карту оплаты Pckt, цель которой – научить детей пользоваться деньгами. Мы до сих пор дружим. Вот такие бывают истории и жизни.

Глава 8. Реформы 90-х, журналистика и четвертый год в Финляндии

Не помню, когда именно меня стала интересовать экономика новейшего времени развивающихся стран Прибалтики, России и Украины после распада СССР. Путь проведения или непроведения реформ, развитие рынков и экономик. Как разные молодые и немолодые команды выбрали путь своей страны, стараясь почти на ощупь перейти от разваленного социализма к открытой и успешной рыночной экономике.