Тайны древних миграций

Тайны древних миграций
Ярослав Александрович Бутаков

Коренных народов не существует! Кроме некоторых океанских островов, нигде на Земле не осталось народов, некогда первыми пришедших на ту или иную территорию. На протяжении десятков тысяч лет этнический состав любой территории Земли неоднократно менялся под воздействием миграций. Вся этногеография Земли создавалась миграциями. Любой разговор о «коренном народе» – антиисторическая политическая спекуляция, питающая агрессивный этнонационализм. Таков главный вывод, к которому приходит автор, изучив историю человеческих миграций.

1. Межцивилизационный диалог и миграции

Современный мир с каждым днём всё сильнее стирает географические границы, смешивая расы, народы и культуры в глобальном «плавильном котле». Вопреки оптимистическим прогнозам, степень отчуждения различных групп человечества друг от друга при этом не ослабевает, а напротив, усиливается. Всплески шовинизма, ксенофобии, расизма давно стали обыденным явлением для стран, привыкших кичиться своей «цивилизованностью». Искусственные механизмы сдерживания в виде насаждаемой «толерантности» не в состоянии снизить градус взаимной агрессивности, растущей со всех сторон, основанной на делении мира на «своих» и «чужих».

Данное явление порождено интенсивным ростом миграционных процессов, имеющих довольно многоплановые причины, чтобы пускаться тут хотя бы в беглый их пересказ. Однако массовые миграции народов присущи не только нашему времени. Выходит, что и в прежние эпохи истории человечества они приводили к тем же последствиям? Но, кажется, если бы это было так, то многообразие культур вообще было бы уже давно стёрто с лица Земли! Наглядным подтверждением тому для многих служат судьбы ряда народов Америки и Океании, исчезнувших или пришедших на грань исчезновения в результате столкновения с европейской цивилизацией Нового времени.

Между тем, доказанным фактом в истории считается то, что контакты между народами и расами, даже сильно отличающимися друг от друга, далеко не всегда развивались в плоскости войны. Война хоть столь же стара, как род человеческий, но древние народы не только воевали между собой, но и обменивались товарами и культурными достижениями, скрещивались, наконец. Локальные человеческие расы, как например, эфиопская, дравидская, малайская, полинезийская, возникшие в результате тысячелетнего смешения больших рас, наглядно показывают, что расизм отнюдь не довлел над сознанием людей в далёком прошлом. А возникновение некоторых цивилизаций древности иначе, как заимствованием культурных достижений или прямой миграцией их носителей в чуждую этнокультурную среду, не объяснить. При этом отношения между такими «культуртрегерами» и отсталыми туземными племенами, по-видимому, не приводили к истреблению или порабощению вторых.

Взгляд на человечество как на нечто раз данное в своём естестве и исторически неизменное неверен. Будучи продуктом биологической эволюции, Homo sapiens на вершине своего технологического могущества не избавлен от эволюционных факторов, непрерывно исподволь меняющих его самого и характер создаваемой им цивилизации.

Создатель новой науки – этологии, великий австрийский учёный Конрад Лоренц в прошлом столетии произвёл такой же по значению переворот во взглядах на природу человека, какой в XIX веке совершил Чарльз Дарвин. Решающим толчком для Лоренца послужил положительный шок, пережитый им во время Второй мировой войны.

Став, как и все бывшие австрийские граждане, в 1938 году подданным Третьего Рейха, Лоренц был в 1941 году призван в вермахт, где служил военным врачом. В 1944 году при попытке выйти из окружения под Витебском он, будучи ранен, попал в советский плен. Русский солдат, захвативший его, показывал ему жестами, пока конвоировал, что случилось: две русские воинские части, не разобравшись в темноте, где свои, а где противник, стреляли друг в друга. Наш солдат пытался объяснить, что сдававшегося немца ранили по ошибке. Это полное отсутствие агрессии по отношению к врагу в тот момент поразило Лоренца: ведь он сам бывал свидетелем зверского отношения немцев к пленным русским, а в то же время нацистская пропаганда внушала ему, что в плену у русских пощады не жди.

Впоследствии Лоренц столкнулся с другими фактами, трудно объяснимыми для западного человека. Будучи назначен помогать русскому врачу, лечившему раненых немецких пленных, он вначале не удивился тому, что врач не делает ампутаций тем раненым, кто, по мнению Лоренца, нуждался в этом. Австриец счёл естественным, что русские обрекают на смерть тяжелораненых врагов. Каково же было его удивление, когда он увидел, что эти раненые, вопреки всем канонам европейской медицины, начинали идти на поправку! Но ещё больше Лоренц изумился, когда узнал, что в русской медицине считается нормой излечивать такие ранения, не прибегая к ампутациям.

Возможно, что не только эти наблюдения и впечатления побудили Лоренца ещё в плену написать объёмную рукопись, послужившую основой многих его будущих трудов. Характерно, что ему позволили не только вести научную работу в лагере для военнопленных, но и забрать рукопись с собой, предварительно оставив в СССР две её копии для научных институтов. В 1948 году Лоренц вернулся на родину из этой загадочной России.

Внутривидовая агрессия – главная угроза существованию любого биологического вида, не исключая человека. Таков один из выводов концепции Лоренца. Другим выводом является то, что среди многих видов живых существ, включая, опять же, вид Homo sapiens, агрессивность всегда была и остаётся неотъемлемым средством внутривидового отбора. Это природное свойство человека. Здесь уже нетрудно провести соответствующие исторические параллели. Когда сталкиваются два коллектива людей, один из которых обладает над другим каким-либо преимуществом в виде эффективного смертоносного оружия, которое может применить, не боясь возмездия, то никаких инстинктивных механизмов, удерживающих от такого применения, у Homo sapiens не существует. В этом – причина безжалостного истребления европейскими колонизаторами, вооружёнными огнестрельным оружием, отсталых племён на краю Ойкумены.

Западноевропейская цивилизация неспроста стала доминирующей на планете. Этим она немало обязана, очевидно, и своей агрессивности, порождённой веками естественной селекции. О высокой склонности европейца к насилию свидетельствует хотя бы такое простое сопоставление. В средневековых городах Европы, Азии и Африки всегда жило немало евреев. При этом по христианской Западной Европе нередко прокатывались жестокие еврейские погромы, вследствие которых иудейские общины в целых странах оказывались уничтоженными. Из некоторых христианских стран (как, например, из Англии в XIII в., из Испании в XV в.) евреи были целенаправленно депортированы. В то же время мусульманский Восток до конца XVIII века не знал ни одного погрома иудеев! Первые акты такого рода начались только тогда, когда, очевидно, необходимость постоянно противостоять экспансии христиан (начавшейся с Крестовых походов) выработала у мусульман соответствующие агрессивные комплексы.

Следует отметить также, что в городах мусульманского Востока столетиями существовали христианские общины. А можно ли представить общину мусульман в каком-нибудь городе средневековой Западной Европы? Вероятно, все эти рассуждения кому-то покажутся не очень убедительными. Однако факт: в христианской Западной Европе вплоть до эпохи Просвещения (Реформация тут мало что изменила; вернее, даже усилила нетерпимость к инаковерующим) принудительно однородное в религиозном отношении государство было правилом, а многоконфессиональное – исключением, тогда как на арабо-мусульманском Востоке – наоборот.

В более высокой, по сравнению с окружающими, агрессивности западного человека кроется и причина германской экспансии на славянский мир, в последнем акте которой поучаствовал Конрад Лоренц. Можно сказать, что неудача этой экспансии заставила «всегда национал-социалиста» (как он сам себя назвал в 1938 г.) Лоренца изменить многие свои взгляды на мир, следствием чего и стала его научная концепция.

В Великой Отечественной войне менее агрессивная цивилизация – русская (по понятиям западноевропейца – разновидность восточной цивилизации) – обломала зубы самому агрессивному на тот момент отряду западной цивилизации только оказавшись перед угрозой собственного физического уничтожения. Но что, если бы у русской цивилизации не оказалось достаточного количества оружия, и если бы западная цивилизация выступила против неё единым фронтом (как хотел Гитлер, мечтавший видеть своими союзниками Англию и США)? А только то, что программа, возвещённая в «Майн Кампф», осуществилась бы, и русских, а также и большинство других народов России—Евразии, постигла бы, в лучшем случае, участь американских индейцев или австралийских «аборигенов».

Впрочем, именно в силу своей более высокой агрессивности западная цивилизация вряд ли будет когда-нибудь в состоянии прочно объединиться против всего остального мира: взаимные распри всегда возобладают в ней прежде, чем осуществятся планы её глобального господства. «Зло часто побеждает само себя», – говорят иногда, и в отношении человечества это – один из естественных механизмов биологического самосохранения вида.

Но в наше время многие из этих механизмов перестают действовать. По Лоренцу, выживание самых агрессивных может представлять угрозу существованию вида. «Внутривидовой отбор и сегодня действует в нежелательном направлении, – пишет он про Homo sapiens в своей знаменитой книге «Агрессия. Так называемое “зло”». – … Отбор так же интенсивно поощряет инстинктивную подоплеку накопительства, тщеславия и проч., как подавляет простую порядочность. Нынешняя коммерческая конкуренция грозит вызвать по меньшей мере такую же ужасную гипертрофию упомянутых побуждений, какую у внутривидовой агрессии вызвало военное состязание людей каменного века. Счастье лишь в том, что выигрыш богатства и власти не ведёт к многочисленности потомства, иначе положение человечества было бы ещё хуже».

Эти современные факторы человеческой эволюции уже оказали и продолжают оказывать деструктивное влияние на многие цивилизации, в том числе на русскую. Чем объяснить неуклонное снижение численности русских в эру новейшего капитализма? Прежде всего – подавленностью естественных человеческих склонностей и инстинктов в непрерывной конкуренции с ближним своим за доход, статус и т.д. «Бег человечества наперегонки с самим собой, подстёгивающий гибельное, всё ускоряющееся развитие техники, делает людей слепыми ко всем подлинным ценностям и не оставляет им времени для подлинно человеческой деятельности – размышления, – предупреждает Лоренц об опасностях капитализма в своей книге «Восемь смертных грехов человечества». – … В современной цивилизации нет никаких факторов, … которые могли бы производить селекционное давление в пользу развития и сохранения норм общественного поведения, хотя с ростом общества такие нормы всё более нужны».

Итак, ясно, что даже в историческую эпоху человечество не остаётся неизменным, а непрерывно эволюционирует – на благо себе или же на погибель. При этом темпы и направления этой эволюции всегда были неодинаковы у разных групп человечества. Неверно механически переносить императивы поведения, характерные для современного человека, в глубину веков. Хотя в основе человеческой деятельности лежал и лежит набор одних и тех же мотивов, но их соотношение меняется с течением времени и от одной культуры к другой.

На страницах этой книги мы пройдём путями древних путешественников и мореплавателей, имена которых уже стёрты из памяти людской. Мы постараемся раскрыть загадки заселения тех или иных земель, возникновения многих цивилизаций. Мы попытаемся взглянуть на мир их глазами – глазами первооткрывателей. Этот взгляд априори позволял видеть в каждом чужаке не только потенциального врага, но и потенциального друга. В отличие от новейших времён, оттенки кожи, а тем более религиозные верования не играли в решении вопроса «враг или друг?» решающей роли. Хотя, как мы увидим, в некоторых случаях мрачные пророчества насчёт взаимоистребления рода человеческого уже исполнились в отдельно взятых уголках Земли, где люди оказывались в особых условиях. Мы развернём широкую историческую панораму древнего движения человеческих рас.

Вперёд в прошлое, учитывая всё выше сказанное о роде людском!

2. Теория

О том, что народы не всегда живут на одной и той же территории, было хорошо известно ещё в древности. Это наблюдение было сделано задолго до того, как возникла такая область знаний, как история. Просто люди помнили, что пришли откуда-то со стороны и заселили ту землю, которая стала их второй родиной. Воспоминания о первой родине, прародине, более или менее явственные, долго оставались в мифах народа.

Так, древние индоарии сохраняли в преданиях смутные географические сведения о своей прежней северной родине. У части полинезийцев есть мифы о том, что они приплыли с востока. Да что там далеко ходить за примерами – сами древние евреи, согласно Библии, пришли в землю обетованную – Палестину – из Египта, а ещё раньше жили в разных других местах Ближнего Востока. Легенды о былых переселениях имеются у очень многих народов Земли. Не всегда подобные древние сказания и легенды правдиво указывают на направление древних миграций, не говоря уже об истинном расположении прародины. Но само представление о миграциях, перемещениях целых народов по лику Земли, присуще людям искони.

Древние греки прекрасно помнили, что их предки пришли на земли Эллады с севера, и это подтверждается нынешней наукой. Прежде них Греция населялась пеласгами – народом загадочного происхождения, остатки которого сохранялись в некоторых областях Эллады и в историческое время. Сами эллины считали, что заимствовали у пеласгов немало в области аграрной техники и религиозных верований. Позже, в древнем Риме была популярна легенда, связывавшая происхождение латинского народа с легендарной Троей. Последние троянцы во главе с Энеем отплыли на запад и высадились на берегу Апеннинского полуострова, где и дали начало будущим римлянам. Некоторые историки нынче считают, что этруски, у которых древние римляне переняли многие элементы религии, культуры и политического устройства, переселились в Италию именно из Малой Азии. Так что у легенды об Энее вполне может быть рациональное историческое зерно.

Переселения народов по суше никогда не вызывали сомнений. Так же казалось нетрудным вообразить себе каботажное плавание – вдоль берегов континента или от острова к острову. Подобным образом заселялось причудливо изрезанное побережье Средиземного моря. Последнее, к тому же, особенно в северо-восточной части (Эгейское море), изобилует островами. От острова к острову двигались первые обитатели Океании. Остров Мадагаскар ещё в первые века н.э. был колонизован народами, близкими к тем, что доныне заселяют острова Индонезии. Для средневековых арабов, открывших Мадагаскар для цивилизации, происхождение мальгашей не представляло сомнений: те приплыли Индийским океаном вдоль берегов Индостана, Аравии, Африки. Ещё раньше – от острова к острову – индийцы заселили Мальдивские острова.

Впрочем, Мадагаскар представляет собой замечательный пример двойного заселения. Португальские мореплаватели, открывшие этот остров для европейцев в начале XVI века, встретили во многих его районах не малайцев, а негров. Сейчас население Мадагаскара говорит на одном языке – малагасийском (австронезийской семьи), но в ту пору жители разных районов острова не понимали языка друг друга. Неизвестно, раньше или позже малайцев африканцы достигли Мадагаскара, но факт, что они сделали это самостоятельно, а не в качестве невольников у европейцев или арабов. Населяли они и остров, лежащий в проливе посредине между Африкой и Мадагаскаром (ныне остров Европа).

Многочисленные факты миграций народов в древности и в Средние века привели к тому, что в XIX веке историческая наука даже чересчур увлеклась миграционной теорией. В переселениях стали видеть причину возникновения большинства цивилизаций прошлого. А все их – возводить едва ли не к одному первоисточнику. Впрочем, такая точка зрения тоже коренилась в древних легендах. Ведь ещё в IV в. до н.э. Платон рассказал людям об Атлантиде, и с тех пор не утихают споры о том, была ли на самом деле такая страна, откуда, по его утверждению, исходят знания древних египтян. А Египет считался в Элладе (да и не только в ней) средоточием мудрости всего античного мира, колыбелью религий и наук.

Была Атлантида или нет, но очень долго учёные отрицали за древними людьми всякую возможность совершать трансокеанские плавания. А если уж и находился какой-то артефакт, который трудно было объяснить без допущения контактов между Старым и Новым Светом, то его были склонны приписывать скорее мифическим атлантам, чем какой-то из известных цивилизаций древности. В самом деле, ведь ни египетские, ни финикийские, ни греко-римские письменные источники не содержат упоминаний об Америке.

Английский путешественник Персиваль Х. Фосетт в начале ХХ века потратил немало сил, чтобы отыскать в глубине Южной Америки остатки древней цивилизации – предшественницы империи инков. На скрытые в дебрях Амазонии руины огромных городов указывали многочисленные свидетельства путешественников, начиная с XVI века. У многих индейских племён есть легенды о «белых богах», пришедших откуда-то с востока, из-за моря, и научивших индейцев полезным вещам – луку со стрелами, земледелию и т.д. Сам Фосетт, по его уверениям, видел среди индейцев, совершенно не затронутых цивилизацией, …белых людей! Его свидетельства находят подтверждение и у некоторых других знатоков Южной Америки. В своих странствиях Фосетт обнаружил загадочный артефакт – небольшую статуэтку, вроде идола, о происхождении которого ничего не могли сказать археологи. Экстрасенс, подвергший артефакт дактильной экспертизе, впал в транс и выдал Фосетту картину, напоминающую сказание о гибели Атлантиды. Сам Фосетт не вернулся из последнего своего путешествия в 1925 году… Но до сих пор время от времени приходят известия о находке загадочных развалин где-то в амазонских джунглях. Была ли до-инкская цивилизация Америки? Местного она происхождения или принесена извне? Вопрос открыт.

Возможно, что для объяснения многих загадок древности вовсе не нужно привлекать гипотезу об Атлантиде, хотя мы и её коснёмся в свой черёд. Подлинный переворот в представлениях о миграциях древних народов совершил в середине ХХ века норвежец Тур Хейердал.

Кто он? Чаще всего его называют путешественником, археологом, антропологом. Ни одно из этих определений ему не подходит. Он не был профессиональным археологом – для проведения своих археологических исследований он нанимал специалистов. Он не измерял черепа, не сопоставлял краниологические серии. Путешественником (вернее, чаще мореплавателем) Хейердал становился лишь для того, чтобы доказать какую-то свою гипотезу. Но многие его гипотезы так и не были приняты академической наукой. Правильнее было бы считать его предпринимателем-новатором, открывшим принципиально новую сферу бизнеса – на стыке науки, экстремального спорта и PR.

Хейердал далеко не первым обратил внимание на то, что многие сходства в истории далёких друг от друга (географически) человеческих культур нельзя объяснить параллельным развитием. Если какие-то изобретения (земледелие, колесо, календарь, строительная техника и т.д.) ещё могли быть сделаны независимо друг от друга в разных частях земного шара, то, например, культурное растение могло появиться на континенте, где у него не было своего дикого предка, только с помощью человека. Но Хейердал бы первым, кто перевёл обоснование тезиса о трансокеанских плаваниях до Колумба в практическую плоскость. Достойный потомок викингов экспериментально показал, что такие плавания были возможны. Своими плаваниями на реконструкциях допотопных мореходных судов (плотов, папирусных лодок и т.д.) он привлёк к себе всеобщее внимание, заставил заговорить о себе мир. Начиная с плавания на «Ра» в 1969 году, совершённого интернациональным экипажем, Хейердал придавал своим предприятиям актуальное политическое звучание, чем заработал известность едва ли не большую, чем своими научными теориями.

Хейердал имел своих последователей в открытой им сфере деятельности, самым известным из которых стал англичанин Тимоти Северин. Правда, таких плаваний, как у Хейердала, он совершил всего одно – по следам св. Брандана, показав, что ирландские монахи ещё в VI столетии могли достигать берегов Северной Америки. Все прочие вояжи Северина – сухопутные и морские – играли чисто спортивную и рекламную роли.

Каков же был вклад Хейердала в науку о прошлом человечества? Ещё раз подчеркну: он не доказал неопровержимо наличие глобальных миграций в глубокой древности, а лишь показал, что такие миграции могли иметь место. Между этими двумя позициями существует, согласитесь, ощутимая разница. Среди его гипотез есть как весьма убедительные (об участии древних обитателей Америки в заселении островов Тихого океана), так и крайне сомнительные (о происхождении древних скандинавов с Кавказа). Но он заставил иначе взглянуть на саму проблему древних миграций.

Несомненной заслугой Хейердала стало то, что он по-новому трактовал роль океанов в истории человечества. Океаны – не непреодолимое препятствие между древними народами, но это – и не пространство для свободного и беспрепятственного перемещения во всех направлениях. Океан неоднороден. Для мореплавателей древности гораздо большее значение, чем даже для каравелл Колумба, имели направления господствующих ветров и течений. Это лишь на географической карте расстояние между пунктом А и пунктом Б равно расстоянию между пунктом Б и пунктом А.

«Чем меньше собственная скорость судна, тем больше несоответствие между измеренным и действительно пройденным путём, – пишет Хейердал в своей книге «Приключения одной теории». – … Абсолютное расстояние от Перу до островов Туамоту приблизительно 4000 миль. А на самом деле плот «Кон-Тики», пройдя от Перу до Туамоту, пересёк всего около 1000 миль океанской поверхности. Если представить себе первобытное судно, способное идти с той же собственной скоростью и тоже по прямой, но в противоположном направлении, ему, чтобы попасть с Туамоту в Перу, пришлось бы пройти 7000 миль по океанской поверхности. Дело в том, что за время плавания сама поверхность океана сместилась примерно на 3000 миль». В качестве примера Хейердал приводит бег человека по движущемуся эскалатору: по ходу его перемещения и против него.

Вывод: океаны как бы пересечены гигантскими ленточными транспортёрами, способными перенести всё, что может держаться на плаву. В первую очередь, конечно же, судно с древними мореплавателями, а не плод культурного растения. «Всякий, кто дрейфовал через океан, хорошо знает, что небольшие съедобные предметы, такие, как тыква, выброшенные за борт, сразу же станут добычей акул и “сверлящих” организмов … Парадоксально утверждение, будто из двух элементов африканской культуры – сухопутной тыквы и морской лодки – именно тыква, а не лодка может успешно доплыть до Америки!»

По иронии судьбы знаменитый норвежец как бы «закрыл» приоритет своих древних соотечественников – викингов – в открытии Америки людьми Старого Света, показав, что ещё древние египтяне могли достигать берегов Нового Света. А если так, то – и финикийцы, обладавшие гораздо лучшей, чем египтяне эпохи великих фараонов, мореходной техникой. Впрочем, мы в своём месте покажем, что, по-видимому, людей белой расы следует числить среди древнейших обитателей Америки за много тысяч лет до нашей эры. Хотя, конечно, мало что роднило их с будущими индоевропейскими или семито-хамитскими народами исторической эпохи.

Итак, сверхдальние миграции людей между континентами – явление не только последних пяти-шести столетий, отмеченных доминированием европейской цивилизации, а всей человеческой истории. «Мы восхищаемся способностями и мастерством древних, воплощёнными в их гигантских пирамидах, совершенном календаре, богатой литературе и глубокой философии, – пишет Хейердал, – … правильно ли одновременно отказывать им в возможностях сделать то, что сделал Писарро с горсткой своих людей в эпоху, отмеченную суевериями и невежеством?»

Довод, на первый взгляд убедительный, при внимательном рассмотрении оказывается натянутым. Составные элементы, из которых складывается та или иная культура, развиваются неодинаковыми темпами. У нас с трудом укладывается в голове, как это древние греки очень долго не могли понять, что сверкающая белизна вершины Олимпа, снег, очень редко выпадающий на равнинах Греции, и «летающие перья» (как ещё во времена Геродота – V в. до н.э. – понтийские греки называли снежные хлопья) в земле скифов – по природе своей один и тот же снег. До этого обобщения они додумались уже после того, как освоили берега Средиземного моря и Пифагор сформулировал теорему, носящую его имя. Как и не было у них слова для обозначения синего цвета. Жители доколумбовой Америки не знали колёсного транспорта, хотя их дети играли с игрушками на колёсиках. Последнее обстоятельство стало для Хейердала ещё одним доводом в пользу того, что сама идея колеса, в форме игрушки, но не его практическое использование, была заимствована древними индейцами из Старого Света. И неверно, что индейцам негде было использовать колесо: у них были вьючные домашние животные – ламы. Но до того, чтобы впрячь ламу в колёсную повозку, инки не додумались. Короткий шажок от игрушки к практическому изобретению ими так и не был сделан за тысячелетия. Древние римляне не знали закона сообщающихся сосудов, что вынуждало их строить длинные акведуки там, где достаточно было бы проложить короткий трубопровод.

Поэтому не было бы ничего удивительного и в том, если бы первые целенаправленные трансокеанские плавания совершили всё-таки средневековые европейцы. Колумб направил свои каравеллы прямо на запад через Атлантический океан, потому что был убеждён в шарообразности Земли и в том, что рано или поздно повстречает сушу. Для этого вовсе не обязательно, чтобы во всём остальном его цивилизация превосходила античную или древнеегипетскую. Но! Задолго до Колумба древние греки обосновали шарообразность Земли, хотя сейчас сложно точно сказать, когда эта гипотеза стала разделяться большинством образованных людей античного мира. Известно, что во времена Аристотеля (IV в. до н.э.), который её отстаивал, она ещё не была общепринятой. Кстати, Аристотель считал, что не единый мировой океан, а единый материк опоясывает весь земной шар.

Да и, оказывается, вовсе не обязательно быть уверенным в шарообразности Земли, чтобы отплыть в открытый океан за пределы видимости берега. Древние мореплаватели могли преодолевать большие расстояния, следуя за полётом птиц. Птицы семейства фрегатов, обитающие на берегах и островах всех океанов планеты (кроме Северного Ледовитого), питаются тем, что отбирают добычу у других морских птиц. Сами же фрегаты неспособны взлететь с поверхности воды, так что вынужденная посадка на неё означает для них смерть. Несмотря на это, фрегатов наблюдали над морем на расстояниях свыше 500 км от ближайшего берега. Но в любом случае фрегату для отдыха необходимо возвращаться на сушу. Зная это их свойство, древние мореплаватели, следуя за фрегатами, могли перемещаться между океаническими островами, разделёнными тысячей километров.

Мы не говорим тут о тех кораблях, которые бурей могло отнести далеко от побережья. Их экипажи теряли ориентацию в пространстве и им ничего не оставалось, как лечь в дрейф. Теоретически такие суда могли достигать побережья другого материка. Но чтобы при этом на борту остался кто-то живой, корабль должен был быть предусмотрительно снабжён огромным запасом пресной воды. Кроме того, трудно было ожидать от таких случайных гостей знакомства с большинством культурных достижений своей родины. А теория дальних миграций предполагает такое знакомство. Наверное, прав Хейердал, когда говорит, что речь должна идти не о случайных кораблях, заброшенных через океан бурей или попутным ветром, а о тщательно подготовленных экспедициях колонистов, почему-либо сбившихся с пути. А может, даже не о сбившихся, а, как Колумб, теоретически представлявших, куда идти?

По-видимому, перед мореплавателями доколумбовых эпох действительно стояло не больше психологических преград странствию через открытый океан, чем перед испанскими конкистадорами. Наоборот, убеждение в том, что Земля плоская, позволяло чувствовать себя уверенно: плыть килем кверху и ходить вверх тормашками не придётся! Гораздо больше проблем могло возникнуть в другом – при контакте с людьми по ту сторону океана. То, как древние решали эти проблемы, имело более важное значение для культурного развития человечества, чем любые их представления о геометрической форме нашей планеты.

3. Мировоззрение древних

Мирное сотрудничество и насилие в отношениях между народами идут бок о бок, и было бы неверно абсолютизировать роль того или другого в истории человечества. Но очень интересно понять, как могли развиваться контакты между расами и цивилизациями в далёком прошлом. Ведь, подобно снегу, который грекам гомеровского времени представлялся разным по природе в зависимости от места, для древних не существовало понятия «человечество» вообще, в целом. Недаром в языках многих народов мира (в том числе наших марийцев, мордвы, удмуртов, манси и др.) слово «человек» (вар. «мужчина») тождественно самоназванию народа. Это означает, что все прочие народы автоматически как бы выключались из понятия «люди».

Конрад Лоренц пишет по этому вопросу: «Первые настоящие люди, каких мы знаем из доисторических эпох, … вели себя почти также, как некоторые ещё и сегодня живущие племена, например, папуасы Центральной Новой Гвинеи. У них каждое из крошечных селений находится в постоянном состоянии войны с соседями, в отношениях взаимной умеренной охоты за головами. “Умеренность” … состоит в том, что… лишь при оказии, случайно встретив на границе своей области какую-нибудь старуху или пару детей, “зовут с собой” их головы». Это предполагает, что внутри каждой такой группы, находящейся в состоянии перманентной смертельной вражды со всеми остальными, царит всеобщее братство, чуть ли не идиллия по нынешним меркам: «Все мужчины неизбежно должны стать побратимами; они – друзья в самом настоящем смысле слова, каждый не раз спасал другому жизнь. И хотя между ними возможно какое-то соперничество, … оно неизбежно отходит на задний план перед постоянной необходимостью вместе защищаться от враждебных соседей».

Означает ли это, что любой чужак, если только не может защитить себя, обречён на уничтожение? Если бы так, то никакой проблемы взаимодействия культур не существовало. Когда пришельцев мало или они хуже вооружены, то туземцы истребляют их. Когда пришельцев много или они лучше вооружены, то они истребляют, изгоняют или порабощают туземцев и занимают их территорию. По правде, факты такого рода тоже известны из истории. Однако они, в чистом виде, скорее, исключение из правил, нежели общее правило.