Человек в шляпе и призраки прошлого

– Понятия не имею, кто такой. Я что, должен знать весь город?

– Он говорил… он говорил, что расскажет, куда поехала Эрика, – Линда прикусила губу и переводила испуганный взгляд с одного из нас на другого.

– Где? – спросил Викентий

– Когда? – спросил я.

Коридор был узким. Тусклая лампочка едва освещала облупившиеся стены, пахло кислым супом и перегаром. Снизу доносились приглушённые звуки музыки. Там располагался модный, но не слишком дорогой дансинг.

Викентий постучал в дверь и предусмотрительно сдвинулся в сторону. В отношении своей профессии он не соврал, профессионализм был заметен.

– Кто? – прозвучало с той стороны.

– Это я… Линда… Вы назначили мне встречу.

– Э? – в голосе с той стороны довольно отчётливо послышалось удивление, – как ты…

– Я могу войти?

– М-м-м… – из-за двери раздался отчётливый скрип мебели.

Викентий пинком распахнул дверь, и мы ввалились туда почти одновременно.

Долговязый небритый тип отскочил к стене, привычным жестом поднимая руки.

– Не стреляйте!

– Мы и не собирались, – ухмыльнулся Викентий.

На небритом лице появилось довольно кривое подобие улыбки, тёмные глаза остались настороженными.

– Конрад Фитц, – сказал жандарм.

– Нет, я не…

– Ты не понял, я не спрашиваю, я констатирую, – Шальгин брезгливо осмотрел стул, отряхнул и сел.

Я прошёл чуть дальше в небольшую комнатушку. Последней зашла Линда. Фитц бросил на неё мрачный взгляд.

– Не будем терять времени, – Викентий положил руки на стол перед собой, и размял обтянутые кожаными перчатками кулаки, – ты сообщаешь нам детали касающиеся Эрики Витт, мы уходим, ты остаёшься. Все счастливы и довольны. И что важно – никто при этом не пострадает.

– Но вы не можете…

Шальгин отрицательно покачал головой. Фитц затравленно посмотрел на меня.

– Можем… – кивнул я.

Фитц обмяк и опустился на табурет рядом с обшарпанным комодом. В наступившей тишине отчётливо заскрипела кожа новых перчаток, когда жандарм снова размял пальцы. Потом снизу донеслась очередная волна приглушённого джаза.

– Мы внимательно слушаем.

Шальгин в этот момент напоминал застывшего в ожидании добычи ястреба. Холодный взгляд, круглый монокль, напряжённое лицо.

– Мне приказали помочь ей уехать по липовым документам. Я сделал бумаги и передал ей. Я больше ничего не знаю.

– Имя…

– Чьё?

– Имя!

– Шейла Т. Л. Дэйбрек-Вильямс. Британский паспорт.

– Только паспорт?

– М-м-м…

Скрип перчаток.

– Ещё лётная лицензия на то же имя. Пилотирование любых аэропланов и водительские права…

– Всё?

– Да. Клянусь. Я только сделал ей документы. Это моя работа…

– Кто тебе заплатил?

– М-м-м…

– Кто. Тебе. Заплатил.

– Если я начну сдавать клиентов, со мной перестанут иметь дело…

Скрип перчаток.

– Хорошо, хорошо… сейчас… я скажу, скажу… только я не знаю, как его звать.

– Ты же обещал сказать.

– Но я действительно не знаю!

– Сказать – подразумевает сообщить что-то осмысленное и полезное. Ты полагаешь, ты сообщил нам что-то осмысленное и полезное?

– Он китаец. Вы легко его найдёте. Такой здоровый китаец. На борца похож. И всё время в котелке ходит. Ни разу не видел, чтобы он его снимал… И говорит очень мало.

– «Господин Тунг очень полезный и исполнительный человек, разве что несколько молчаливый…» – всплыли в моей памяти слова трансильванского графа.

– Я больше ничего не знаю, – покачал головой Фитц.