Наряд. Книга 1. Чёрное небо

– Точки знакомы?

– Первая – да, на восемнадцатой быть не приходилось, – ответил я.

– Гм… – задумчиво продолжал гладить бороду Бурмистров, – ну ничего, выведу тебя к восемнадцатой, а вот у первой тебе, конечно, меня придётся часика три подождать… Забрасываться планируешь во сколько?

– Около семи.

– Даже четыре… Ну, думаю, ничего, потерпишь.

– Конечно, – улыбнулся я, мысль о возращении грела.

– Выброс запланирован на пять часов?

– На 5.30.

– Понятно… А встретимся мы с тобой у второго КПЛ ровно в… четыре часа утра… Кстати, тебе пора на боковую. Что касается твоего света. Ничего не изменилось? «Феникс», а в качестве запасного маленький армейский старого образца, так?

– Да.

– Противогаз не забудь… Ну, по моей части, пожалуй, всё… Мне что одного тебя вести, что с инструктором, одна только разница – для глаз одну чёрную повязку брать или две…

– Петрович? – спросил я.

– Да?

– А Вы помните, говорили о кобуре, может… правда, как рассчитываться с Вами буду, честно, не знаю, а?

Бурмистров улыбнулся, подошёл к своему импровизированному, совершенно невообразимым образом сбитому из разных дощечек шкафу. Порылся внутри.

– А портупея-то у тебя есть?

– Неа, – ответил я. – Но я хоть кобуру буду к одежде крепить булавками, а то ведь каждый раз приходится карман из ткани пришивать под ПМ, а на это ну никакого времени не остаётся.

– Держи, – он протянул мне сначала кобуру, затем портупею.

– Спасибо! – от всей души сказал я.

– Не спеши, вот возьми, – и он сунул мне в руку четыре галеты и луковицу средней величины. – А вот теперь ступай, и завтра не опаздывай.

– Спасибо, Петрович, спасибо Вам огромное!

На обратном пути я заскочил в тренажёрный грот, суверенное государство двух курсантов – Славы Савилова и Серёжи Ходячих.

– Гарвий, мы тебя целый день ждём, – насупился Слава, – садись быстрее.

Значительно старше всех нас, он был небольшого роста, при котором обладал огромной головой.

– Серёжа, заряжай, – закричал он Ходячему и убежал наверх, по пути выключив освещение. Грот представлял собой не что иное, как малюсенький кинозал. Мне предстояло просмотреть небольшую программу, состоящую из нарезок самых разных фильмов и передач, кусочки которых были подобраны по одному принципу: на них были солнце, небо, листва, улицы, луга, – одним словом, поверхность.

Когда человек долгое время находится под землёй, тем более, живёт, при выходе наружу с ним случается некое подобие шока от резкого увеличения потока поступающей в мозг информации, потому как существенно расширяется палитра цветов, спектр звуков, изменяются другие параметры окружающей среды. Одним словом, человек просто разом лишается практически полной изоляции от физических воздействий внешнего, наземного мира.

Смягчить предстоящую мне завтра адаптацию и было целью этого показа.

Вернувшись в расположение, я отыскал дежурного по роте. Им оказался заместитель командира нашего взвода, сержант Андрей Харций.

– Пойдём, Андрюша, выдашь оружие.

– Что значит «пойдём, выдашь»? – сдвинул брови сержант. – Это же оружие! Когда ты уже станешь серьёзным!

– Ну, я имел в виду, наготовим. Ты же понял! Пошли, Андрей, время!

– Ну, пошли, – согласился он, поправляя красную повязку дежурного на рукаве. – А ты знаешь, что ты давно уже должен быть в постели, а?

– Знаю, знаю, – пробурчал я, – тем более, пошли быстрее.

– Дежурного по роте к телефону! – послышался крик дневального.

Мы подошли к телефону, Харций поднял трубку:

– Дежурный по первому курсу сержант Харций.

– Харций, Гарвий лёг? – в трубке наборника был легко различим голос Перегудова.

– Только что, товарищ, майор.

– Хорошо, как там всё?

– Как обычно, товарищ майор.

– По распорядку, Харций.

– Есть, – ответил тот, положил трубку и посмотрел на меня с укоризной.

Довольно быстро проверив оружие и зарядив обоймы, не забыв про противогаз, мы закончили приготовления на завтра и, положив всё на сейф, закрыли оружейный грот.

– Андрюша, разбудишь завтра без четверти четыре? Не забудешь, а?

– Не волнуйся, разбужу, – заверил меня Харций.

Я вернулся к своей кровати. Ильин всё так же читал, а Варнашкин с Сухом по-прежнему играли в шахматы.

– Ну, похоже, на сегодня всё. Ничего не забыл? – сам себя вслух спросил я и сам себе ответил: – Ничего. Наконец-то спать!

– А у батюшки был? – спросил Варнашкин.

– Нет, – ответил я, ещё не понимая, подначивают меня или нет.

– Зря, – сказал Вова Пузанов, решив, было, по моему появлению дуться, но не вытерпел и вступил в разговор.